55

Выстроившись широким полукругом, перед домом стояли более пятидесяти воинов мангбету, держа наперевес копья и зажжённые факелы. Их тела с ног до головы были вымазаны серо-белым пеплом, каким подёргиваются на рассвете догоревшие угли костра, а рты и глаза обведены тёмной краской. Райли не сомневался, что это не что иное, как засохшая кровь. Они выглядели странно и грозно, и в свете охватившего деревню пожара казались армией жутких привидений. Неудивительно, что немногие выжившие свидетели их зверств принимали их за призраков или кровожадных духов.

В центре этого полукруга, уперев руки в бока и не обращая внимания на мелкий дождь, что как раз начал накрапывать, заставляя шипеть горящие факелы, стоял Ганс Кляйн — на его подбородке ещё не засохла кровь несчастного Верховена. На его лице застыло выражение искреннего разочарования, какое бывает у мужа, заставшего жену в объятиях любовника.

На бесконечный миг в воздухе повисла мёртвая тишина. В словах не было нужды: все и так было ясно.

Алекс чувствовал, как спину ему опаляет жар разгоравшегося позади пламени. Кляйн, казалось, уже смирился, словно признавая, что за совершенные ошибки нужно платить.

Райли сжал руку Кармен, чтобы хоть немного её приободрить.

— Это моя вина… — устало произнёс Кляйн, в то время как капли дождя барабанили по его лицу. — Во всем виноват я один, — повторил он, указывая на догоравшую у него за спиной деревню. — Я не смог их вовремя остановить, позволил добраться сюда — и вот результат.

Последние слова Кляйна повисли в воздухе. Опустив голову, он провёл ладонью по лысому черепу; этот жест казался одновременно вдумчивым и усталым, словно человек столкнулся с непосильной задачей, которую несмотря ни на что должен выполнить.

Потрясённые Райли и Кармен по-прежнему молчали.

— Вы, — Кляйн указал на Кармен. — Вы знаете, что я спас вам жизнь? Мангбету — народ искренний и благородный… однако, если бы я не вмешался, все могло бы кончиться для вас… — он покачал головой. — А впрочем, некоторых подробностей вам лучше не знать, — он огорчённо цокнул языком. — Мне жаль. Мне действительно очень жаль.

Кармен высокомерно подняла бровь и посмотрела на него с таким презрением, как умеют только женщины.

— Вы просто чудовище, — сурово заявил Райли. — Все, что вы нам рассказали за ужином, пытаясь оправдать свои поступки — все это… просто вздор! Вздор и полная ложь! Когда я увидел сегодня ночью, что вы сделали с Верховеном… — он встряхнул головой, словно все ещё не веря, что подобное вообще возможно.

Кляйн поднёс руку к губам, на которых ещё не засохла кровь бура, отчего проступившая на них самодовольная ухмылка казалась ещё отвратительнее.

— Вы не понимаете, — заявил он. — Это настоящие люди, — он указал на мангбету с поистине отеческой гордостью. — Они знают, что такое честь, и никогда не предают. Они не лгут, не крадут, среди них нет лицемеров и стяжателей… Они хотят лишь спокойно жить, чтобы белые люди не обращали их в рабство, не вырубали леса и не истребляли животных, на которых они охотятся. И ведь это правильно, разве не так? Разве не к этому мы должны стремиться? Если бы все люди в мире были такими же, как они, мир был бы намного лучше, и мне бы не потребовалось создавать «Аусштербен».

— Бросьте ваши сказки, — ответил Райли. — Я сам видел, как вы грызли ногу ещё живого человека. Это просто немыслимо. Я не знаю этих людей, но про вас могу сказать совершенно точно, что вы — самый настоящий гребаный психопат.

Алекс заметил удивлённый взгляд Кармен, уловив в нем признание своей правоты и новый приступ отвращения к Кляйну.

— Я никогда и не обольщался по поводу мелких подробностей, — произнёс между тем немец. — Это, скажем так, издержки — просто ритуал, который, кстати, мало чем отличается от христианского обычая поедать тело Христово и пить его кровь. Что же это ещё, как не разновидность каннибализма? Для мангбету поедание тела врага означает оказание ему величайшей чести, ибо, поедая его плоть, мангбету делает его частью себя. Особенно это касается белого человека: они верят, что вместе с мясом белых к ним переходит их сила. Именно поэтому они убивают всех белых, кого только могут, и именно поэтому красят свои тела в белый цвет. Вы не находите, что это поэтично?

— Однажды настанет день, когда они проделают это с вами, — предрёк Райли. — Тогда и посмотрим, насколько поэтичным это вам покажется.

Кляйн раздражённо отмахнулся.

— Ну что ж… — Я и не надеялся, что вы меня поймёте, герр Райли.

— Капитан, к вашему сведению.

Кляйн снисходительно улыбнулся.

— Капитан… — повторил он и, немного помолчав, добавил: — Должен признать, я недооценил вашу команду и, прежде всего, лично вас. Вот уж не думал, что вы доставите столько головной боли.

— Вы его ещё не знаете, — ехидно заметила Кармен.

— Вы что же, — продолжал Кляйн, и впрямь думали, что вам удастся вот так улизнуть? Что я не соображу, что этот пожар — устроенный вами дешёвый трюк с целью отвлечь внимание?

— Возможно, — слегка кивнул Райли. — Но ведь в какой-то мере он сработал, не так ли? — он указал на дом, откуда уже вырывались языки пламени.

Лицо Кляйна исказила злобная гримаса.

— Ну, вы-то в любом случае умрёте, — осклабился он.

— Увы, — Райли со вздохом пожал плечами. — Хотя меня несколько утешает, что напоследок мне удалось сделать вам маленькую гадость.

Кляйн посмотрел на свой дом.

— Не думаете же вы, что это для меня такая уж невосполнимая утрата? — беззаботно ответил немец. — Я почти со всего снял копии и, разумеется, все самое важное находится вот здесь, — он постучал себя пальцем по голове. — А это всего лишь старый дом, полный печальных воспоминаний. На самом деле я даже благодарен вам за то, что вы его уничтожили.

— Не лгите. Я видел там вашу лабораторию.

— Это всего лишь мои давнишние опыты и всякий хлам, от которого у меня никак не доходили руки избавиться, — усмехнулся Кляйн. — Благодарю за то, что избавили меня от этой работы, — закончил он, расплываясь в самодовольной улыбке.

— Жаль только, что вы не догадались попросту сжечь этот хлам, — подхватил Райли, сверля его взглядом.

Тот вздохнул с притворным разочарованием.

— В конце концов… Мне жаль, что все так закончилось. Если бы вы с самого начала послушались меня и сразу уплыли отсюда, ничего бы не случилось. А сейчас, конечно, уже слишком поздно. — Немного подумав, он добавил: — Хотя чтобы вы поняли, что я все же не такое чудовище, я позволю вам проститься друг с другом. Ну, что же вы? — взмахнул рукой он, видя, что они даже не шелохнулись в ответ на его предложение. — Воспользуйтесь этой возможностью. Или вам нечего сказать друг другу?

Райли повернулся к Кармен, стараясь подыскать нужные слова.

— Прости, что притащил тебя сюда, — произнёс он наконец.

— Ты меня не заставлял, — вздохнула она.

— Да, но это не снимает с меня вины. Я капитан и отвечаю за вашу безопасность. За вас всех… и в особенности за тебя.

— Это верно.

Райли опустил взгляд.

— Ну надо же, хоть в чем-то ты признаешь мою правоту.

— И что ты хочешь от меня услышать? — спросила Кармен.

— Ты же знаешь, я сделал все, что мог.

— Но, как видишь, этого оказалось недостаточно.

Пламя уже охватило всю гостиную, и жар стал почти нестерпимым, но Райли и Кармен словно не замечали этого.

Алекс хотел было возразить, что это удар ниже пояса, но тут вспомнил, где находится. Затем он увидел, что Кляйн и воины-мангбету что-то возбуждённо обсуждают, словно зрители в театре перед началом спектакля.

— Продолжайте, прошу вас, — подбадривал Кляйн. — Давненько я так не развлекался.

— Идите в задницу! — бросила Кармен.

— Вот что значит женщина с характером, — с восхищением кивнул Кляйн. — Жаль. Я был бы весьма рад познакомиться с вами поближе.

— Сначала вам придётся перерезать мне горло, — твёрдо ответила она, вскинув голову.

Кляйн улыбнулся.

— Ну, это я всегда успею.

— Партия ещё не окончена, — ответил Райли.

— Какая ещё партия?.. — удивился Кляйн. — О чем вы говорите?

— В эту минуту коммандер Хадженс держит вас под прицелом револьвера, — объяснил Райли. — Если вы вздумаете помешать нам с Кармен уйти, по моему сигналу его пуля разнесёт вам голову.

— Коммандер Хадженс, говорите? — переспросил он, оглядевшись. — Вы в этом уверены?

Райли поднял руку, словно собирался подать сигнал.

— Если не верите, можете сами убедиться.

— Право, в этом нет необходимости, — спокойно ответил Кляйн.

Затем он кивнул стоявшем слева туземцу, и тот бегом бросился в деревню.

Райли и Кармен обеспокоенно переглянулись: проступившая на лице Кляйна самодовольная ухмылка не предвещала ничего хорошего.

Вскоре туземец вернулся; на сей раз он тащил мешок из рафии, который тут же передал в руки Кляйну.

Тот взял мешок и взвесил его в руке.

Затем посмотрел на Райли и, не говоря не слова, перевернул мешок, вытряхивая на землю его содержимое.

Нечто круглое, похожее на мяч, облепленный растрёпанными нитками, покатилось по траве и остановилось у подножия лестницы.

Вот только это были совсем не нитки.

И не мяч.

Несколько секунд они ошеломлённо глядели на толстую корку засохшей глины, сплошь покрывавшей этот странный предмет. Им все ещё не верилось, что это происходит на самом деле; казалось, они видят какой-то кошмарный сон. Это была отрубленная человеческая голова.

— Вы это называете коммандером Хадженсом? — спросил Кляйн, растягивая губы в безумной улыбке.