35

Несмотря на то, что все таксисты, казалось, прекрасно знали, где находится туземный порт, оказалось весьма непросто найти таксиста, который согласился бы отвезти их туда, и уж совсем никто не хотел ждать, чтобы потом отвезти обратно в город. В конце концов, пообещав заплатить втрое против обычной таксы, они устроились на заднем сиденье дряхлого чёрного «форда» со словом «такси», написанном на лобовом стекле.

Они двинулись по широкому просёлку вдоль берега реки, оставив позади Леопольдвиль, и въехали в его пригород, который таксист назвал — состроив при этом такую мину, словно это название было ему до крайности ненавистно, — туземным городом. Он был застроен хлипкими домишками, крытыми тёсом, черепицей, тростником и пальмовыми листьями; казалось, этим халупам не будет конца. Чернокожие жители бесцельно слонялись по узким улочкам, отдыхали в тени пальм или болтали, собравшись небольшими группами. Иногда среди них попадались и женщины, которых можно было безошибочно узнать по целому вороху наверченной одежды и подносам с поклажей, каким-то чудодейственным образом держащимися на головах. Порой показывались и детишки, плещущиеся в чёрной воде сточной канавы или крутившие на палке старую велосипедную шину.

При виде проплывавшей за окнами машины картины Алекса охватило такое уныние, какого он не испытывал никогда прежде. Тысячи людей, превращённые в бесправных рабов в собственной стране, граждан третьего сорта, живущие в нищете, в то время как горстка белых купается в роскоши, отняв их мир и их жизнь.

Дряхлому такси потребовалось добрых пятнадцать минут тряски по колдобинам, чтобы пересечь это нагромождение халуп и бараков; наконец, оставив их позади, такси ещё целый километр ехало по пустынному пляжу, окаймлённому мангровым лесом, пока не остановилось, взметнув целое облако песка и пыли.

— Вуаля, — произнёс водитель, обернувшись. — Приехали.

— Это и есть туземный порт? — спросил Джек, не в силах скрыть удивления.

— Да, месье, — подтвердил тот. — Туземный порт.

Галисиец удивлённо огляделся. На первый взгляд, это была невероятно грязная рыбачья деревушка с десятком крытых тростником хижин и несколькими перевёрнутыми каноэ на берегу. И, конечно, никаких причалов, ни лебёдок, ни складов, и никаких судов даже близко не видно. Только деревянные мостки над рекой позволяли думать, что здесь может причалить что-нибудь побольше рыбачьей лодки.

— Ну, мы пошли, — сказал Алекс, вкладывая несколько купюр в руку таксиста и открывая дверцу.

Едва они выбрались из машины, как беспощадное полуденное солнце пахнуло невыносимым жаром, как если бы они открыли заслонку печи.

Пляж казался совершенно вымершим; лишь кое-где сохли развешанные на солнце сети, да маячил вдалеке толстый дуплистый ствол, окружённый досками на манер шалаша, где можно было укрыться от палящего солнца.

Джек тронул Райли за плечо, указывая в сторону огромного мангового дерева на дальнем конце пляжа.

Капитану «Пингаррона» пришлось долго всматриваться, чтобы различить в густой тени дерева с десяток полуобнажённых чёрных силуэтов, сидящих на земле, сложив руки на коленях.

Не увидев больше никого, к кому он мог бы обратиться, он направился к ним в сопровождении Джека, который оглядывался по сторонам, все ещё сомневаясь, точно ли их привезли куда надо.

— Добрый день, — поприветствовал их Алекс, — Bon jour, — добавил он по-французски.

Оба моряка остановились на границе тени, не решаясь вступить в неё, словно это чужой дом, куда они не смели войти без приглашения.

Они молча стояли, чувствуя, как нещадное солнце обжигает спины, в ожидании ответа, которого так и не последовало.

Люди молча смотрели на них, прожигая горящими взглядами и даже не думая отвечать на приветствие. Стая серых попугаев пронеслась над их головами, нарушив гнетущее молчание пронзительными воплями, однако ни один негр даже не шевельнулся, словно они были изваяниями из чёрного дерева.

Джек и Райли обменялись полными сомнений взглядами.

— Не думаю, что нам удастся много вытрясти у этих типов, — заметил галисиец.

— Я тоже в этом сомневаюсь, — ответил Алекс и, оглядевшись, добавил: — Но я не вижу больше никого, у кого мы могли бы спросить.

— И что же нам теперь делать?

Капитан «Пингаррона» пожал плечами.

— Ну, раз уж мы все равно здесь… — произнёс он, повернувшись к мужчинам, которые по-прежнему смотрели на них глубоко усталыми глазами.

— Меня зовут Алекс Райли, — представился он.

С этими словами он прижал руку к груди, после чего постарался объяснить, зачем они сюда приехали и что ищут. При этом он старался говорить как можно медленнее, подкрепляя слова жестами, чтобы его могли понять. Его французский был не слишком хорош, но с этими людьми он с тем же успехом мог говорить и по-китайски: они все равно не понимали ни слова.

— Не будете ли вы столь любезны, — закончил он, — сообщить мне что-либо об этом Мастерманне или о грузе, который, как мы полагаем, он здесь выгрузил два года тому назад?

С этими словами он достал бумажник и вынул оттуда несколько купюр, которыми хвастливо помахал перед ними, подтверждая свои слова самым весомым аргументом.

— Так значит, никто ничего не знает? — спросил Джек, прежде чем кто-либо успел открыть рот. — Мы хорошо заплатим.

Внимание Райли привлёк один из укрывшихся в тени людей; у него была угольно-чёрная кожа, широкая тяжёлая челюсть, расплющенный нос и мощное телосложение. Он не сводил с Райли пристального взгляда, словно хотел что-то сказать. Видимо, это был человек одного с ним возраста, но в глазах его читалось, что он прожил совсем иную жизнь. В этих глазах Алекс увидел знакомое выражение, которое встречал много лет назад, во время войны с франкистами, у пленных солдат, прекрасно знавших, что на рассвете их расстреляют. Это был взгляд, полный гнева, безнадёги и при этом тупой покорности и полного осознания, что его место в этом мире — где-то далеко на задворках.

— Они смотрят на нас, как будто мы черти из преисподней, — прошептал Джек, словно угадав его мысли.

Алекс вошёл в тень мангового дерева, приблизился к этому человеку и присел рядом с ним на корточки.

Только тут он заметил, что у негра недостаёт левой руки.

— Возможно, они и считают нас таковыми.

Он посмотрел на остальных, с трудом выдержав их полные ненависти взгляды.

— Ты только взгляни на их руки и ноги, — прошептал Джек, наклонившись к Алексу. — Они тут все однорукие… или безногие.

Это открытие настолько потрясло Райли, словно его ударили по голове. Действительно, в этой группе не было ни одного человека, у которого были бы целы все четыре конечности.

— Боже! — прошептал он, догадавшись, что такое обилие калек никак не могло быть случайным совпадением. Кто-то отрубил им руки и ноги именно здесь, в этом месте.

Внезапно он почувствовал, насколько неуместно выглядит здесь со своими глупыми вопросами и жалкой пачкой банкнот в глазах этих людей, которые даже не представляют, что с ними делать, и, вполне вероятно, обвиняют всех белых людей в своих увечьях.

Он уже открыл рот, чтобы спросить, кто и почему это сделал, но не сумел издать ни звука. Внезапно он понял, что на самом деле все эти вопросы совершенно бесполезны и ничего не дадут, кроме удовлетворения праздного любопытства. Он все равно не сможет ничего изменить, при всём желании не сможет вернуть им утраченные руки и ноги, как не освободит их от того ярма, что надели на них белые люди, объявив себя хозяевами их мира и их жизни. Единственное, что они могли чувствовать, сидя рядом с ним в тени дерева и молча глядя в сторону реки — это невыносимый зной и ленивое презрение к заносчивым белым чужакам, что пристают к ним со своими смехотворными проблемами, зудя что-то на непонятном языке, словно назойливые мухи в хлопковых костюмах.

— Поехали отсюда, — сказал Джек, словно прочитав его мысли. — Нам не следовало сюда приезжать.

Алекс кивнул, вставая.

— Ты прав.

С этими словами он кивком попрощался со всеми и повернулся к ним спиной, уже собравшись уходить.

И тут у него за спиной неожиданно раздался густой бас:

— Монделе.

Обернувшись, Райли увидел, как один из них — мужчина с горящим взглядом — указывает обрубком правой руки в сторону одной из хижин, разбросанных вокруг пляжа.

— Монделе, — повторил он.

Алекс вновь склонился к нему и почти неслышно прошептал: «Спасибо». Расспрашивать больше было не о чем: ему и так уже сказали все, что могли. А потому, не добавив больше ни слова, он покинул уютную тень дерева и в сопровождении Джека направился в сторону указанной хижины.