20

Кармен решительно направилась к столику немцев, не обращая внимания на брезгливую гримасу фрау Люхр, смотрящей на неё, как на груду отбросов.

— Добрый вечер, — произнесла Кармен, обращаясь к офицерам. — Полагаю, нас ещё не представили друг другу. Я Кармен Салам, — добавила она, протягивая руку.

— Франц Ивански, — ответил механик, пожимая её.

— Герберт Спетч, — представился капитан «Ликомбы», вежливо кивнув.

— Вам понравился приём? — спросила Кармен, широким жестом обводя крышу.

Оба моряка слегка кивнули — без особого, впрочем, энтузиазма. Оба уже надели кители и, казалось, не были строены продолжать беседу.

Кармен бросилась в глаза яркая эмблема на лацкане Спетча: нацистская свастика.

— Время ещё детское, — настаивала Кармен. — Неужели вы и впрямь хотите уйти?

— Поздно, — ответил капитан скрипучим голосом, подобно скрежету железа по стеклу. — Спать.

— Вы хотите испортить такой чудесный вечер? Мне будет так жаль, если вы уйдёте.

— Мне нечего… здесь… делать, — пролаял он, бросив полный презрения взгляд в сторону кошечек.

Не обращая внимания на механика, Кармен повернулась к Спетчу.

— Возможно, вы ошибаетесь, — интимно прошептала она.

Немец смерил Кармен оценивающим взглядом, и ей стало ясно, что он не понял намёка. В голубых глазах белокурого офицера не было никаких чувств.

— А ваш… муж? Где он быть? — угрюмо спросил офицер, озираясь.

Мгновенная дрожь пробежала по спине Кармен. Этот вопрос показался ей отнюдь не случайным. Знал ли он или догадывался, что должно произойти в эту ночь? Или, возможно, это просто невинное любопытство?

На этот случай у неё был готов ответ.

— Мы ещё не женаты, — с горечью произнесла она, опустив глаза. — Он пошёл по девкам вместе со своим дружком. Ему ничего не стоит бросить меня одну. Или вы считаете, что так и надо? — повторила она, безнадёжно разведя руками. — А теперь ещё и вы… тоже хотите уйти.

Спетч задвигал челюстями, словно пережёвывая слова, которые собирался произнести.

— Мы уходим, — объявил он наконец, забирая со стола фуражку.

Кармен приблизилась вплотную, почти прижавшись к немцу всем телом.

— Останьтесь, — прошептала она, касаясь его руки. — Вы не пожалеете.

Спетч посмотрел на неё с высоты своего почти двухметрового роста, словно на какое-то экзотическое животное. В этом взгляде не было даже тени желания, и Кармен поняла, что ей никак не удастся его задержать.

Оглянувшись назад, она увидела, что Жюли уже ушла, и она осталась одна с немцами и группой итальянцев, которые после ухода Жюли потеряли всякий интерес к вечеринке и теперь прощались с остальными гостями, тоже собираясь уходить.

Она с тревогой взглянула на часы.

Было ещё слишком рано.

Они поднимались по трапу, ведущему в рубку; Алекс прижал дуло «кольта» к спине матроса. Джек следовал за ними, нащупывая спрятанное под пиджаком оружие.

— Молчать и не рыпаться! — произнёс Алекс на ломаном итальянском. — Не делай глупостей, и никто не пострадает.

Матрос, отчаянно кивая, остановился возле двери, ведущей в рубку.

— Вот и умница. А теперь ты откроешь дверь, — приказал Райли, — войдёшь внутрь и будешь молча улыбаться, как будто ничего не случилось.

Матрос вновь кивнул, взялся дрожащей рукой за ручку двери, открыл её и вошёл внутрь.

Двое мужчин, стоявших за приборными панелями, один из них с нашивками боцмана, удивлённо посмотрели на него. Когда же вслед за матросом появились два разодетых в смокинги незнакомца с бутылками рома в руках, удивление сменилось полной растерянностью.

— В чем дело, Фабио? — спросил вахтенный офицер у матроса, взмахнув рукой. — Ты же знаешь, что никто не имеет права сюда входить. Кто эти люди?

Фабио, по-прежнему ощущая, как в спину ему упирается дуло пистолета, лишь пожал плечами и глупо улыбнулся.

Так и не дождавшись ответа, офицер несколькими шагами пересёк рубку и остановился прямо перед Райли, который по-прежнему прикрывался телом стоящего впереди матроса.

— Кто вы? — спросил боцман. — Вы не имеете права здесь находиться, — указал он на дверь за их спинами. — Это запрещено.

— Мне известно, что это запрещено, — ответил Райли, неожиданно толкнув матроса прямо на офицера.

Оба едва сумели устоять на ногах. Восстановив равновесие, боцман погрозил Райли пальцем — и тут увидел, что Алекс и Джек направили на него пистолеты.

— Эй, ты! — окликнул Джек второго матроса. — Иди сюда, парень! Не стесняйся.

Матрос тут же повиновался, сев рядом с двумя своими товарищами.

— Кто вы такие? — снова спросил боцман, все ещё стараясь придать голосу твёрдость. — Что вам нужно?

— Закрой пасть! — приказал Алекс, тыча пистолетом ему в лицо. — Есть здесь ещё вахтенные?

— Кто вы такие? — повторил тот, повышая голос.

В два шага Райли оказался рядом с ним и без предупреждения ударил рукояткой пистолета, сбив с ног.

— В последний раз спрашиваю, — процедил он сквозь зубы, выделяя каждое слово, — есть ещё вахтенные?

Боцману с трудом удалось подняться. С его лба стекала кровь, окрашивая безупречно белую форму в красный цвет. Он провёл рукой по лицу и посмотрел на испачканную кровью руку.

— Есть ещё один вахтенный, — ответил он, медленно поднимаясь на ноги.

— И где? — допытывался Райли, по-прежнему угрожая ему пистолетом.

Боцман улыбнулся щербатой улыбкой, не сводя глаз с Алекса и Джека; рот его тоже был вымазан кровью.

— А вон, — с торжеством в голосе ответил он, вскинув голову, — прямо у вас за спиной.

Щелчок затвора за спиной заставило Райли повернуть голову, чтобы увидеть, что имеет в виду боцман.

Он медленно развернулся и, все ещё сжимая в руке пистолет, обнаружил прямо перед собой здоровенного матроса с угрюмым лицом, который, стоя в дверях, держал его на прицеле «маузера».

— Бросай оружие! — истошно крикнул вошедший, мотнув головой в сторону пола. — Бросай оружие!

— Вот черт! — выругался Джек, все ещё держа под прицелом боцмана. — Что будем делать?

— Боюсь, у нас нет другого выхода, — признал Алекс.

— Пожалуй, мы сумеем пришлёпнуть эту четвёрку, если начнём палить прямо сейчас, — прикинул шансы на успех галисиец.

— Это бабушка надвое сказала, так что не стоит рисковать. — Не делая резких движений, Алекс медленно нагнулся и положил оружие у ног. — Делай то же, что и я, — велел он.

Старший помощник «Пингаррона», однако, продолжал держать под прицелом стоявшего перед ним человека.

— Черт! — выругался Джек. — Я не понимаю, Алекс…

— Зато я понимаю, — ответил Алекс. — Брось оружие, Джек.

Но тот не двинулся с места.

— Бросай, черт бы тебя побрал! — сурово повторил Алекс.

Помедлив ещё несколько секунд, галисиец вслед за своим капитаном бросил пистолет и поднял руки, заложив их за голову.

— Ну вот, мы бросили оружие, — объявил Райли. — Мы сдаёмся.

С явным облегчением американец заметил, что матрос расслабился и убрал палец со спускового крючка.

В ответ на это движение Алекс громко закашлялся.

— Да, как раз вовремя, — громко произнёс он, глядя в потолок.

Джек растерянно посмотрел на него и уставился в ту же точку, куда смотрел Алекс.

— С каким чёртом ты там болтаешь?

Боцман нагнулся, чтобы поднять пистолет Райли, но в последнюю секунду отчего-то замешкался.

— В чем дело? — раздражённо спросил итальянец, все ещё нагнувшись.

— Да шевелись ты, твою мать! — снова крикнул Алекс.

Не успел стоявший у двери матрос поднять свой «маузер», как вдруг, откуда ни возьмись, у самого его горла появился огромный охотничий нож, а над левым плечом возникло выкрашенное чёрной ваксой лицо Марко Маровича. Он скалил белоснежные зубы в улыбке, не сулившей ничего хорошего.

Югослав что-то прошептал на ухо матросу, однако холодная острая сталь у горла оказалась убедительнее любых слов, и моряк послушно бросил оружие.

Секундой спустя в ту же дверь протиснулся коммандер Хадженс, держа перед собой «смит-вессон» тридцать восьмого калибра. Как и Марович, он был с ног до головы вымазан чёрной ваксой.

Алекс и Джек опустили руки, подняли пистолеты и направили их на четверых моряков.

— Ты их видел, да? — спросил Джек. — Потому и кричал так громко?

Райли кивнул, подмигнул и повернулся к вошедшим.

— Где вас так долго черти носили?

— Если вы думаете, что так легко взобраться на судно по стальному пятиметровому тросу, — ответил Хадженс, вынимая из мешка рулон клейкой ленты, — то в следующий раз попробуйте сами.

Кармен посмотрела на Спетча огромными чёрными глазами.

— Подождите меня здесь, — сказала она и, не дожидаясь ответа, вышла на сцену, где продолжал играть квартет в свете керосиновых ламп, а певец тянул какую-то джазовую мелодию, превознося три вещи: здоровье, деньги и любовь.

Кармен поднялась на маленькую эстраду и, не дожидаясь окончания песни, что-то прошептала на ухо певцу, который тут же замолчал и велел оркестру умолкнуть.

Внезапно стихшая музыка привлекла внимание всех гостей, в том числе и моряков, собравшихся уходить. Все взгляды обратились на Кармен, казавшуюся волшебным видением в своём газовом платье, развевавшемся под ночным бризом.

Уже не впервые ей доводилось делать подобное, но сейчас на карту было поставлено слишком многое. От того, понравится ли гостям её выступление и сможет ли она завладеть их вниманием, зависел не только ход операции, но и её собственная жизнь, а также жизни тех, кого она любила.

Над крышей казино повисла выжидающая тишина, и, если бы не тусклый свет ламп, скользящий по лицам присутствующих, вполне могло бы показаться, что Кармен осталась одна.

На миг она подумала, что не мешало бы представиться, но потом рассудила, что в этом нет необходимости: все уже и так знают, кто она такая.

Краем глаза она покосилась в сторону залива, окутанного мраком; на миг она испугалась, что судно отойдёт без неё, бросив её совершенно одну на острове.

Однако, тут же прогнав эту мысль, она решила сделать все возможное и, глубоко вздохнув, повернулась к музыкантам и кивнула.