19

Не прошло и нескольких секунд после его ухода, когда за спиной у Кармен послышался голос Соррильи.

— Здесь слишком темно! — громко заявил он. — Я спущусь в магазин и принесу парочку керосиновых ламп.

Несколько голосов со смехом попросили его поторопиться, а то они в потёмках не найдут официантов.

Испанец прошёл мимо Кармен и, словно невзначай, коснулся её плеча.

Его роль в этом деле была уже сыграна, и теперь, согласно указаниям Хадженса на предварительном совещании, ему предстояло добраться до ближайшего пляжа, где ожидала рыбачья лодка, на которой он должен был этой же ночью отплыть в Камерун.

Кармен вернулась к балюстраде, где стояла Жюли в окружении итальянцев, и те встретили её радостным гоготом, поскольку уже решили, что она куда-то ускользнула.

— Все в порядке? — обеспокоенно спросила француженка.

— Все отлично, — успокоила её Кармен, картинным жестом прижимая руку к груди.

Жюли кивнула. Оставалось пять минут.

Когда отключили свет, вместе с ним, казалось, угасло и веселье. Разговоры стихли до шёпота, а громкий смех превратился в чуть слышное шушуканье, приобретя самый интимный характер. Праздник умирал, и Кармен не сомневалась, что через считанные минуты гости начнут расходиться.

Строго нахмурив брови, как обычно в сложных ситуациях, Кармен рассеянно кивнула капитану «Герцогини», которому выпивка развязала язык, и теперь он что-то несвязно бормотал о том, что увезёт её в Неаполь, где она будет жить во дворце, будто принцесса.

Однако особое её внимание привлекло поведение капитана «Ликомбы». В очередной раз взглянув на часы, он что-то прошептал на ухо своему подчинённому, после чего встал и потянулся за кителем, висевшим на спинке стула.

Соррилья, который мог бы его задержать, уже ушёл, и теперь никто не помешал бы ему уйти; не было сомнений, что уже через несколько секунд он выйдет за дверь, и они все окажутся в опасности.

И Кармен приняла решение.

— Жюли, ты не выйдешь со мной на минутку в дамскую комнату? — спросила она.

Рулевая «Пингаррона» посмотрела на неё с удивлением: ведь до их ухода и так оставалось не больше пяти минут.

— Конечно, — без колебаний ответила она и с лукавой улыбкой повернулась к морякам: — Простите, но нам нужно попудрить носики. Мы сейчас вернёмся, — кокетливо проведя плечами, она качнула роскошным бюстом и удалилась, оставив довольных моряков дожидаться её возвращения.

По плану, Жюли и Кармен, спустившись по лестнице, должны были покинуть казино и вернуться на «Пингаррон», однако Кармен неожиданно остановилась.

— Я остаюсь, — объявила она.

Француженка посмотрела на неё непонимающим взглядом.

— Что? — еле выговорила она, удивлённо распахнув глаза.

— Немцы собираются уходить, — Кармен кивнула в направлении столика, за которым сидели офицеры с «Ликомбы». — Я должна их задержать.

— Тогда я тоже останусь, — заявила Жюли.

Кармен покачала головой.

— Тебе нужно незамеченной добраться до «Пингаррона», — напомнила она. — Ты должна уйти.

— Я не уйду без тебя, — заявила француженка, как никогда серьёзно.

Кармен обняла её за плечи.

— Ты во что бы то ни стало должна вернуться на судно, — повторила она. — Я вполне смогу справиться и одна: уж я-то найду способ выйти сухой из воды.

Но, Жюли так и не удалось до конца убедить.

— Но с тобой точно ничего…

— Не забывай, я Кармен Дебаж, — она доверительно улыбнулась. — Неужели ты думаешь, что я испугаюсь горстки пьяных моряков?

На лице француженки отразилась буря негодования, однако на этот раз она ничего не сказала.

— А теперь иди. Увидимся позже.

Француженка глубоко вздохнула и, после недолгой внутренней борьбы, кивнула. Затем крепко обняла Кармен и ушла.

Кармен направилась к немцам.

— Я Кармен Дебаж, — прошептала она, но на сей раз ей не удалось придать себе ту же уверенность.

И вот, гордо вскинув голову и выпрямивших спину, призывно стуча каблучками по каменным плитам, она прошествовала в сторону офицеров Третьего Рейха.

Ведомая Джеком шлюпка пересекла стометровое расстояние, отделявшее причал от борта итальянского сухогруза, что вздымался над водой, словно внушительное здание, чуть покачиваясь на лёгких волнах, бьющих в борт.

Все ещё в безупречном белом смокинге, Райли стоял на носу и держал перед собой лампу, чтобы его было лучше видно с судна. Однако, несмотря на свет лампы и шум мотора, никто на «Герцогине д'Аоста» их так и не окликнул.

Джек остановил лодку возле бортового трапа, и несколько секунд они покачивались на воде, дожидаясь, не появится ли кто— нибудь на палубе.

— Что будем делать? — спросил Джек. — Полезем по нахалке?

Райли разочарованно цокнул языком: этого он явно не ожидал.

— Эй, на палубе! — окликнул он, помахав рукой. — Приве-е-ет!

Тут же через борт свесилась чья-то голова.

— Кто там?

— Добрый вечер! — ответил Райли. — Мы прямо из казино, с приёма, — он махнул рукой в сторону берега. — Нас прислал ваш капитан, Умберто Валле, чтобы мы вам кое-что передали.

— Что-то с банкета?

Алекс нагнулся и откинул прорезиненное полотнище у себя под ногами; под ним обнаружились два ящика пива и несколько бутылок рома.

Несмотря на темноту и расстояние, Райли явственно заметил, какой алчностью вспыхнули глаза итальянца.

— Мы можем подняться? — спросил он, потрясая зажатой в руке бутылкой.

Вахтенный засомневался. Этот щедрый жест был совершенно не в характере капитана Валле. Что, если это проверка, устроенная офицерами «Герцогини», чтобы выяснить, насколько добросовестно он выполняет приказы? Хотя капитан вполне мог бы использовать и более простые способы, чтобы это проверить. С другой стороны, два типа в смокингах действительно выглядели так, словно только что покинули казино. Если в конце концов окажется, что все сказанное ими — правда, то остальные матросы, которые сейчас мирно спят в кубрике, наверняка будут плевать ему в тарелку на протяжении всего плавания за то, что отверг столь щедрый дар. И поделом.

— Поднимайтесь! — крикнул он наконец, указывая на трап.

Алекс повернулся к своему помощнику; в его ореховых глазах застыла решимость, столь хорошо знакомая Джеку.

— Готов? — спросил он, привязывая шлюпку к лестнице.

Галисиец потянулся к кобуре и нащупал пистолет.

— Лезем, — отозвался он тем же тоном.

Нагрузившись каждый ящиком пива и парой бутылок рома, они стали подниматься по железному трапу, который для них спустили с борта «Герцогини».

Матрос на палубе терпеливо ждал. Тощий, смуглый, с усеянным веснушками лицом, он смотрел на них, все ещё не веря, что это не какая-то странная шутка.

— Вы позволите поднять это на борт? — спросил Райли, ставя ящик на палубу.

— Конечно, позволю, — ответил матрос. — А кто вы такие?

— Я — капитан «Пингаррона», — объявил Алекс, махнув рукой в темноту. — Это я устроил приём в казино, и когда ваш капитан отдал приказ доставить вам выпивку, мы предложили свои услуги, — он указал на Джека, который как раз поднялся на борт.

— Нет, правда… — вахтенный все ещё сомневался. — Я вас не знаю…

— Куда это все поставить? — вмешался галисиец, держа в объятиях ящик с пивом и тяжело отдуваясь. — Эта штука ужасно тяжёлая.

Матрос огляделся, словно искал укрытие, где мог бы спрятаться, но в конце концов решил, что тогда он окажется виноватым, пусть даже на самом деле он ни в чем не виноват, а потому, указав наверх, произнёс:

— Отнесём это в кают-компанию.

Они последовали за ним, пройдя через тяжёлую железную дверь, и, поднявшись по нескольким пролётам пустынной в этот час надстройки, добрались до дверей роскошной кают-компании. Там матрос велел им поставить ящики в углу.

— Великолепное судно, — заметил Райли, восхищённо оглядывая палубу. — Не правда ли, Джек?

— Насколько красивее нашего! — восхитился галисиец.

— И вот мы здесь, — Алекс снова повернулся к матросу, заговорщически подмигнув. — Кстати, не могли бы вы нам его показать? Вот мне, например, хочется заглянуть в рубку: должно быть, там что-то поистине невероятное.

Итальянец покачал головой.

— Прошу извинить, капитан, но это невозможно.

— Ну хоть на минуточку!

— Простите, но никто не может туда войти без разрешения капитана.

Райли с сожалением цокнул языком, покосился на своего помощника и молниеносно сунул руку в задний карман брюк, выхватил оттуда «кольт» сорок пятого калибра и приставил его дуло ко лбу опешившего моряка.

— Делай, что тебе говорят.