10

12 января 1942 года

Залив Биафра

03º48' с.ш. — 08º29' в.д.

— Тебе очень идёт, — произнесла Кармен с довольной улыбкой, держа в одной руке кисточку, а в другой — бутылочку с лаком для ногтей.

Райли рассматривал свои ногти на ногах, которые она покрасила в цвет майской розы.

— Ладно, ты уже достаточно позабавилась, — фыркнул он. — А теперь смой это.

— Придётся тебе подождать, пока лак высохнет, — сказала она. — А это как минимум полчаса.

— Ты мне этого не говорила.

— А ты не спрашивал. Но тебе стоит оставить их так: они придают тебе пикантный вид.

— Ну, конечно, — снова фыркнул он. — Капитану судна прямо-таки необходимо иметь пикантный вид.

— А мне нравится.

— Ну ладно, — он цокнул языком и, указав пальцем на свои ногти, добавил: — Только не вздумай хоть слово сказать кому-нибудь из коман…

Прежде чем он успел договорить, дверь каюты распахнулась и на пороге появилась Жюли.

— Капитан! — взволнованно окликнула она. — Вы должны это уви… деть… — внезапно осеклась она, глядя на лежащие на коленях у Кармен босые ноги Райли с зажатыми между пальцев марлевыми валиками.

— Ох, святые угодники! — прорычал Алекс. — Ну почему на этом гребаном судне никто не знает, что, прежде чем войти, надо постучать.

— Desolée, капитан, — извинилась она по-французски, прикрывая рот рукой, чтобы скрыть улыбку. — Я не знала, что вы заняты. Зайду позже.

— Стоять! — приказал Райли. — Что случилось?

— О, ничего особенного. Просто я подумала, что вам стоит выйти на палубу.

— Прямо сейчас? С какой это стати?

— Лучше взгляните сами, — интригующе ответила Жюли, выходя в коридор и закрывая за собой дверь.

— Кстати, — дверь снова приоткрылась, — мне нравится этот цвет, — она указала на его свежевыкрашенные ногти, затем взглянула на Кармен и лукаво подмигнула капитану. — Может быть, я и свои так покрашу.

Через тысячи километров зимние пассаты несут тонны песка из Сахары на юг, в Гвинейский залив, создавая над ним марево грязного тумана, который в это время года окрашивает насыщенно-синее африканское небо в различные оттенки охры, от песочно-жёлтого до красновато-бурого — особенно в закатные часы, когда солнце, опускаясь в океан, просвечивает красным сквозь буровато-жёлтую мглу.

На носу «Пингаррона», у правого борта, собралась вся команда за исключением Джека, стоявшего у штурвала, и не сводила восторженных глаз с этого грандиозного зрелища.

Уже к вечеру в двадцати милях к востоку показался остров Фернандо-По, величественно вздымаясь над безмятежно-спокойным океаном. С трудом пробиваясь сквозь толщу песка и пыли, лучи солнца, клонящегося к горизонту, озаряли склоны вулкана высотой в три тысячи метров, породившего этот остров и теперь царящего над ним, зловещим пиком рисуясь на фоне неба — огненно-алого, наводящего на мысли о прошлых извержениях.

— Никогда не видел ничего подобного, — признался изумлённый Сесар.

— Даже страшно становится, — прошептала его жена, стоявшая рядом с ним, облокотившись на поручень.

— Это харматан, — тихо сказал Райли.

— Так называется эта гора? — спросила Жюли.

— Нет, не гора. Харматан — это ветер, несущий из пустыни песок. А гора называется… — он закрыл глаза, пытаясь вспомнить.

— Пик Санта-Исабель, — сказала Кармен. — И это не просто гора, а вулкан.

Все головы тут же повернулись к ней.

— Я чуть не умерла от скуки, пока все это учила, — призналась она, не дожидаясь вопросов, откуда она все знает.

Алекс нежно погладил её по спине.

— Ну, к добру или к худу, — сказал он, глядя в сторону острова, — а теперь нашей скуке пришёл конец. Вечером мы причалим в Санта-Исабель, и с этой минуты события понесутся вскачь. — Повернувшись к остальным, он добавил: — Все помнят, что кому следует делать?

— Красить ногти? — ехидно поинтересовался Джек, еле сдерживая смех.

Все вокруг захохотали, уставившись на ноги Райли в открытых сандалиях, выставляющих напоказ свежевыкрашенные ногти.

— Каждого, кто ещё посмеет вякнуть хоть слово на эту тему, я протащу под килем, — пригрозил Райли.

— Думаю, можно так и оставить, — произнесла Жюли, не обратив внимания на его угрозу.

— Хотя я бы предпочёл оттенок бургундского вина, — со знанием дела заметил Сесар.

— Нет, — возразил Джек. — Лучше всего — ярко-красный. И на руках ногти тоже надо покрасить. Кстати, к таким ногтям необходим макияж, — повернулся он к Райли. — Я бы выбрал скромный дневной вариант, — добавил он, изображая, будто делает ему макияж невидимой кисточкой. — Лёгкие тени на веки и румяна, чтобы скрыть шрам на щеке. Мы же не хотим привлекать к себе лишнего внимания, верно?

Закатив глаза, Райли страдальчески вздохнул.

— Ну что, довольна? — упрекнул он Кармен. — По твоей милости я растерял весь свой авторитет у собственной команды.

— Авторитет? — переспросила Жюли, рассмеявшись, словно над удачной шуткой. — Какой авторитет?

— Боюсь, что этот поезд уже ушёл, друг мой, — с ободряющей улыбкой ответил Джек.

— Да я уж вижу, — сокрушённо вздохнул Райли, с трудом скрывая предательскую улыбку. — Итак, ещё раз спрашиваю: все помнят, кто что должен делать?

На сей раз все хором ответили «Да!», «Конечно!» и «Спрашиваешь!»

— Прекрасно, — удовлетворённо ответил он, хлопнув в ладоши. — В таком случае — все по местам! Через пару часов начнётся игра.

Бухта Санта-Исабель представляла собой естественную гавань в виде подковы, обращённую на северо-запад, в сторону побережья Нигерии, которое находилось менее чем в шестидесяти милях от острова. Это была великолепная гавань шириной около восьмисот метров, ограниченная с обеих сторон мысами Пунта-Фернанда и Пунта-Кристина, надёжно укрытая от штормов Гвинейского залива, её легко было оборонять при помощи всего лишь нескольких артиллерийских установок.

Приглушив двигатели и погасив судовые огни, «Пингаррон» под испанским флагом, развевавшемся на корме у всех на виду, медленно вошёл в бухту.

Райли стоял у штурвала, направляя судно к причалу — к тому месту, где, как сообщил по рации начальник порта, им следовало пришвартоваться.

— Вон там, — сказал Джек, стоявший рядом с ним. — Чуть левее вон того склада.

Хадженс ступил на палубу, омытую красным светом, и тут же остановил взгляд на судне, бросившем якорь посреди залива. Его нос был нацелен в открытое море.

— Вот она, — сказал военный, любуясь мощными очертаниями чёрного стального корпуса, над которым возвышалась большая белая надстройка, а в ней светилось лишь несколько иллюминаторов. — Она… она великолепна.

— Возьми чуть в сторону от «Герцогини», Алекс, а не то зацепимся, — сказал Джек, поднося бинокль к лицу. — Кажется, я вижу пару якорных бочек с левого и правого бортов.

— Понял, — ответил Алекс. — Десять градусов лево руля.

— Как вы собираетесь швартоваться? — спросил Хадженс. — Есть какие-нибудь идеи, что сказать в портовом управлении?

Джек покачал головой.

— Пока никаких.

Город Санта-Исабель простирался за пределами бухты, слабо освещённый несколькими уличными фонарями, но все же в закатных лучах было видно, что он по-своему очарователен и застроен белыми деревянными домиками в два или три этажа, с двускатными крышами; город простирался до самого подножия вулкана.

— А вон там — два немецких судна, — возвестил Джек, указывая направо, где действительно покачивались два судна тридцатиметровой длины, на почтительном расстоянии от «Герцогини».

— «Ликомба» и «Бибунди», — представил их Хадженс, после чего, выдержав паузу, добавил: — Да, это будет непросто.

Не скрывая любопытства, Райли повернулся к нему.

— А вы думали, будет легко?

— Нет, конечно, — ответил Хадженс. — Я лишь имел в виду…

— Что в жизни все оказывается совершенно по-другому, верно? — вмешался Джек.

— Там, в Вашигтоне, в кабинете, все казалось чётким и ясным: прибываешь сюда, крадёшь три судна и возвращаешься. Но, прибыв сюда и увидев все воочию… — полным сомнений жестом он указал в сторону «Герцогини».

Час спустя «Пингаррон» был уже пришвартован у грузового причала, а Райли и Джек спускались по трапу, чтобы уведомить портовое управление о своём прибытии и завизировать паспорта. Оба были в морской форме, желая подчеркнуть перед испанскими властями свою принадлежность к испанскому флоту. Но если капитан «Пингаррона» в синем кителе с нашивками на обшлагах и фуражке с серебряным околышем выглядел вполне убедительно, то галисиец явно чувствовал себя неудобно: китель был ему мал, несмотря на все усилия Кармен по подгонке.

— Что, черт возьми, с тобой происходит? — украдкой толкнул его Алекс, едва они ступили на причал. — Что ты все ёрзаешь? Хочешь остаться на борту? Ты же привлекаешь внимание.

Джек засунул руку под рубашку и яростно почесался.

— Просто невозможно! — пожаловался он. — Такое впечатление, что под эту чёртову рубашку мне запустили тысячу красных муравьёв.

— Терпи! — приказал Райли. — Ты не можешь появиться в портовом управлении, почёсываясь, как блохастый пёс.

— Иди в задницу! — прорычал тот, пытаясь обращать как можно меньше внимания на одолевавший его зуд. — Хорошо бы поскорее покончить с этим делом, чтобы я мог наконец снять с себя это безобразие.

Райли указал в сторону белого одноэтажного здания, над которым уныло свешивался с мачты выцветший испанский флаг.

— Да, вот ещё что, — сказал он по дороге. — Поменьше болтай, а если спросят, имей в виду, что тебя зовут Хоакин Диас, я — Александр Смит, и мы прибыли сюда, чтобы закупить какао.

Идущий рядом Джек молча кивнул.

— Надеюсь, они примут наши фальшивые паспорта, — беспокойно заметил он. — Они у тебя?

В ответ Райли похлопал по кожаной сумке на плече.

— Успокойся, — сказал он. — Если они не ожидают, что паспорта могут быть фальшивыми, они не станут рассматривать их под лупой.

— А письмо Хуана Марша?

— Тоже, — он похлопал по внутреннему карману кителя. — Но надеюсь, нам не придётся его предъявлять. Слишком ценная это карта, чтобы её разыгрывать в первой же партии.