В своих мемуарах он писал: «Дело это было мне знакомое: я уже в Вятке поставил на ноги неофициальную часть „Ведомостей“ и поместил в нее раз статейку, за которую чуть не попал в беду мой преемник».

В «Трудах Владимирской ученой комиссии» можно найти важнейшие сведения о пребывании Герцена во Владимире, о его работе в местной газете. Вообще, надо заметить, что в трудах краеведческой комиссии публиковалось множество любопытных исследований, документов и заметок из жизни и истории края.

В архиве большое собрание старых периодических изданий.

Вот книги «Московского журнала» за 1792 год. В седьмой книге, как и в других, печатались знаменитые «Письма русского путешественника», в которых Карамзин в легкой, хорошо воспринимаемой форме доводил до сведения читателей удивительное множество бытовых, исторических, литературных, философских и других сведений о Франции и других странах того времени. Кроме того, в журнале печатались такие его произведения, как «Бедная Лиза», «Наталья — боярская дочь», а также описания различных происшествий, анекдотов из жизни знаменитых писателей. Здесь же опубликованы «Похождения графа Калиостро» — повествование об известном в свое время международном аферисте, который, будучи гипнотизером, выдавал себя за мага и волшебника. В 1780 году Калиостро приезжал в Петербург и благодаря своим шарлатанским проделкам добился, что его стали принимать в петербургском свете как исцелителя нервных заболеваний. Понятно, что такое занимательное чтение, рассчитанное на определенные вкусы, привлекало к журналу Карамзина субскрибентов, как называли подписчиков…

В нашей печати отмечаются давние экономические и культурные связи России с самыми различными странами. В частности, в прессе упоминалось имя Григория Ивановича Микулина, русского посла, проведшего в Англии зиму 1600/01 года. Мы видим в архиве выразительный портрет человека с умным, твердым и проницательным взглядом.

Нельзя не обратить внимания на «Китайское уложение», которое «перевел сокращенно с маньчжурского на российский язык коллегии иностранных дел майорского ранга секретарь Алексей Леонтиев» (1799). Как свидетельствуют его современники, Леонтьев научился китайскому языку в Пекине, где жил при русской миссии около восьми лет. Уже в шестидесятых годах XVIII столетия Леонтьев занимался переводом на русский язык китайских книг. Активно трудился Леонтьев для «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг в Петербурге». Леонтьев был деятельным участником знаменитых сатирических журналов Новикова, в частности «Трутня». В этом журнале в 1770 году на восьмом листе была помещена статья «Чензия, китайского философа, совет, данный его государю». Под этой статьей стоит подпись: «Перевел с китайского не знаю кто». Но среди многочисленных переводов Леонтьева есть книга «Китайские мысли», выпущенная в Петербурге в 1772 году. В нее входит и перевод той самой статьи, которая помещена в «Трутне», хотя она и называется иначе — «Рассуждения учителя Чензия о правлении государством».

Как завороженный ходишь по миру документов и рукописей.

Улицы Суздаля запорошены снегом. Заиндевелые березы, возвышаясь над палисадниками и заборами, блестят под лучами скупого зимнего солнца. Если смотреть на город с высоты старой крепости, то открывается величественная панорама. Многометровую цепочку крепостных стен словно скрепляют башни с бойницами; над деревянными домиками возвышаются причудливые церковки, созданные руками древнерусских умельцев; незабываемое впечатление производят массивные палаты давних времен — редчайший памятник архитектуры старой Руси.

Суздаль — город-музей. По возрасту этот маленький городок старше Москвы. Некогда Суздаль — центр княжества — играл видную роль. Зодчие и каменных дел мастера сделали его «вельми прекрасным». Изографы украшали суздальские храмы немеркнущими фресками.

В Суздаль постоянно прибывают экскурсии из Владимира, Горького, Москвы, Ленинграда, посещают Суздаль толпы зарубежных туристов. В недавнем прошлом немало экскурсантов, осмотрев город-музей, заглядывало на улицу Льва Толстого. Здесь, в небольшом скромном домике, жил Иван Абрамович Назаров — рабочий-поэт.

Когда я приходил к Ивану Абрамовичу, старый радушный человек охотно рассказывал о своем жизненном пути, о встречах с людьми замечательными, о талантливых людях из народа.

Сын суздальского каменщика, внук крепостного крестьянина, Иван Абрамович Назаров с юных лет «перепробовал» множество профессий. Жизнь не баловала мальчика, оставшегося с семи лет без отца. Детство поэта никак не назовешь золотым. Нет, оно скорее напоминало детство чеховского Ваньки Жукова. Сначала Иван Абрамович был отдан в «учение» картузнику, затем попал в слесарную мастерскую. Мальчика посылали за водкой, махоркой.

Назаров попал в монастырь певчим и переписчиком книг. В монастыре помещалась тюрьма — «всероссийский тайник», куда заключались за «особо важные политические преступления». Например, в Суздале шепотом рассказывали о «еретике» Золотницком, который тридцать девять лет просидел в тюрьме монастыря и был выпущен на волю лишь тогда, когда его разум совершенно угас.

Служить в монастыре Назарову пришлось недолго. Насмешливый юноша сочинил пародию на молитву, в которой ясно прозвучали антиклерикальные мотивы. После этого ему нельзя было оставаться не только в монастыре, но и в Суздале.

— И пошел я мыкаться по городам, — рассказывал Иван Абрамович, — был переплетчиком, разносчиком книг, кровельщиком, дворником, землекопом, приказчиком в бакалейной лавке, писал вывески и декорации.

Будущий поэт рано полюбил книги и начал сам сочинять стихи, особенно увлекался стихами Пушкина, Некрасова, Кольцова, Никитина, Сурикова, народными песнями и сказаниями.

Родную семью Иван Назаров обрел в среде тейковских и ивановских текстильщиков. Известную тейковскую забастовку 1895 года, участником которой ему довелось быть, Иван Абрамович описал впоследствии в своей поэме «Ткачи». В 1898 году один из столичных журналов опубликовал стихотворение Назарова. Так началась литературная деятельность поэта-рабочего.

Вскоре Иван Назаров с котомкой за плечами отправился пешком в Москву. В газете «Русский листок» вместе с его стихами была напечатана заметка, в которой говорилось:

«Не переводятся самородки на Руси. Вчера в редакцию „Русского листка“ явился с тетрадкой стихотворений молодой парень, лет двадцати трех, Иван Абрамович Назаров, мещанин города Суздаля, служащий простым рабочим на ткацко-прядильной фабрике Каретникова в с. Тейкове Владимирской губернии. Оказалось, что 200 верст от своего местожительства он прошел пешком по способу, указанному первым русским самородком, гениальным Ломоносовым. Котомка за плечами и тетрадка стихотворений — вот все имущество Назарова. Немного в котомке, но зато есть кое-что в тетрадке. Стихотворения Назарова, не везде безукоризненные по форме, не всегда свободны от чужого влияния, но, несомненно, дышат искренним чувством и теплотой… В Москву Назаров пришел на один-два дня — единственно, чтобы посоветоваться насчет своих стихотворений».

В канун первой русской революции Назаров писал:

Творчество Назарова было близко рабочим, и они во время революционных выступлений охотно распевали и декламировали простые, понятные, яростные стихотворения и песни своего ткача-поэта.

Иван Абрамович начал сотрудничать во «Владимирской газете». В корреспонденциях он разоблачал фабрикантов, писал о жизни текстильщиков. Но недолго продолжалась деятельность рабочего корреспондента. Местные власти закрыли газету, а черносотенцы стреляли в Назарова из-за угла.

После этого Назаров решил издавать вместе с другими поэтами и прозаиками из рабочих и крестьян свой журнал. Целью издания было популяризировать произведения писателей из народа, помочь бывалым людям освоить литературное мастерство, дать им возможность выразить свои чувства и мысли.

В глухом Суздале Назаров создает кружок писателей из рабочих и крестьян — первый кружок такого рода в провинции, некоторое подобие Суриковского литературно-музыкального общества. На сколоченные с большим трудом бедняцкие гроши Назаров выпускает литературно-художественные сборники «Пробуждение». Деятельность И. А. Назарова и его кружка была частью большого общественного процесса — нарождения и роста новой интеллигенции. Некоторые исследователи даже проводят аналогию между деятельностью передовых разночинцев шестидесятых годов прошлого века и деятельностью членов кружка Назарова.

Кружок привлек к себе отнюдь не благосклонное внимание начальства. Начальник Владимирского губернского жандармского управления в секретном распоряжении владимирскому полицмейстеру писал, что, ввиду имеющихся в управлении сведений, указывающих на сомнительную благонадежность в политическом отношении Назарова, учредить за деятельностью и образом его жизни негласное наблюдение, о результатах которого уведомить начальника управления.

Несмотря на то что в альманахе И. А. Назарова уже начали принимать участие писатели из простого народа, жившие и в Сибири, и на Кубани, и в Воронеже — словом, по всей Руси, вести литературную, издательскую деятельность в условиях постоянного преследования ему становилось все более затруднительно. Издание сборников пришлось прекратить, но Назарову удалось установить связи с множеством талантливых людей, живших в разных уголках страны.