На участке, куда его направили, был только ручной деррик. Двое крутят барабан лебедки, двое зацепляют крючьями бревно и направляют его так, чтобы оно ровненько легло в сани. Если попадалась могучая шестиметровка, крутили барабан вчетвером. Тяжелая, изнурительная работа. Когда сгущались ранние сумерки, зажигали керосиновые фонари, разводили костры и не уходили домой, пока не оставалось ни одних пустых саней. До 120 кубометров в некоторые дни грузили.

Возвращались в Матросы поздно. Эйно наспех ужинал и бежал в красный уголок лесопункта: сегодня курсы русского языка, завтра — технический кружок.

…Отвьюжила зима, дороги пропали, и лесозаготовки замерли. Эйно вместе с бригадой сплавлял лес по Шуе, а когда подсохло, ему на летний сезон выделили трактор, дали двух учеников-стажеров, и начали они корчевать смолистые пни на старых вырубках. А в конце лета на окраине Матросов он чистил поле под огород подсобного хозяйства, возил лес для строящихся жилых домов…

Жилью уделялось первостепенное внимание. К осени во всем поселке — песни, Эйно приходилось то и дело доставать из футляра скрипку, играть на новосельях.

Он радовался за других, всегда улыбался, всегда стремился помочь, если чувствовал, что знает чуточку больше товарища. Однажды уговорил Отто Вяянонена, крепыша, увлекающегося спортивной борьбой, идти к нему в помощники, увлеченно объяснял ему устройство мотора, ходовой части трактора…

К концу лета Эйно все чаще заходил в контору. Молча читал газету, разглядывал плакаты по технике безопасности, на самом деле старался лишний раз попасть на глаза начальству, чтоб не забыли о нем, когда начнется зимняя вывозка леса. Ему хотелось настоящего дела, хотелось возить лес на тракторе.

В конце декабря 1933 года в Матросы пришла радостная весть — в Петрозаводске на товарной станции железной дороги выгружают новенькие гусеничные тракторы Челябинского завода, десять из них выделены лесопункту.

Эйно ремонтировал свой трактор, и в Петрозаводск поехали его ученики Федор Исаков и Матти Пирайнен. Эйно много раз выходил из мастерской, но лишь поздним вечером на дороге загудели моторы, тьму разрезал свет мощных фар.

Утром весь поселок пришел посмотреть на новую технику. Эйно ласково погладил радиатор, притронулся к рычагам управления и вдруг увидел фирменную табличку.

— Ребята, ведь это самая первая партия, всего тридцатый номер! — воскликнул он.

— Значит, понимают в Москве, кто больше всех нуждается в таких стальных богатырях!

— Знают о наших Матросах!

— Конь сил на семьдесят. Какой ему корм нужен? Бензин?

— Лигроин, что-то среднее между бензином и керосином.

Подошли технорук Плотников,  мастера, завгар.

— Ну-ка, трактористы, заводи. Покажите честному народу новый трактор, — сказал мастер Мантере. — Давай, Эйно, чего стоишь.

Эйно взобрался на сиденье, трактор тронулся, но вел себя, как норовистый жеребец. Рядом на сиденье уселся Федор Исаков, прокричал:

— Я с ним тоже сначала намучился! Не грусти, через полчаса обуздаешь коня по всем правилам.

Мотор работал четко, ритмично. Зацепили тросом на буксир два трактора, но двигатель гудел по-прежнему ровно, без надсадного воя, не то что у старого трактора, когда приходилось тянуть чрезмерный груз. Радовался Эйно, но радость эту омрачала мысль: а вдруг не дадут ему новую мощную машину, ведь есть и более опытные трактористы.

Начальство ушло в контору, тракторы остались у гаража, выстроенные в линейку, как на параде. Трактористы разошлись по домам встречать Новый, 1934, год.

А 2 января вечером к Эйно в барак зашел завгар Ермиля, выпил чаю, похвалил Айлины пирожки с капустой, а затем, видя, что хозяин сам не свой, засмеялся:

— Через час собирайся, дружище. В лесу сани груженые ждут. Возьмешь Вяянонена или Хаапаниеми — решай сам. Песку захватите, на спусках будете подсыпать. Твой трактор под номером тридцать четыре. Здорово? Сказать еще приятное? Уж очень ты понравился нашему новому техноруку Плотникову, он за тебя прямо горой. Удачи тебе, Эйно…

Выехали в восемь вечера, до участка было меньше десяти километров, и они рассчитывали к полуночи быть дома. Туда добрались благополучно, а вот обратно… И взяли-то всего 6 саней — 60 кубометров, это около пятидесяти тонн, а вес самого трактора десять тонн. На ровном месте шли хорошо, а вот на спуске санный поезд стал подталкивать трактор, сначала потихоньку, потом сильнее. Лоб Эйно покрылся холодным потом. Он понимал: один неверный маневр, и поезд столкнет трактор с дороги, опрокинет в кювет. Вяянонен торопливо подсыпал песок, Эйно мягко тормозил, слегка разворачивал машину поперек магистрали, понимая, что портит ледяное покрытие, зато держался на  крутом спуске…

Домой вернулись лишь в четыре утра. Эйно спал как убитый, без снов, на одном боку. Проснулся, пообедал и снова в лес.

Через неделю они зацепили уже восемь саней, потом десять, двенадцать, наконец тринадцать!

Однако хорошо было возить лес, когда стояли небольшие морозы. А вот при минус тридцати приходилось тракторный поезд уменьшать, так как снег рассыпался, терял монолитность, вязкость. Наверстывать упущенное пришлось в марте. Тогда Эйно привез шестнадцать, а затем и восемнадцать груженных лесом двухполозных саней.

Имя Эйно Туоми все чаще упоминалось в конторе, в красном уголке, на общих собраниях.

Первый в Карелии механизированный Матросский лесопункт постепенно выходил в передовые. Сюда приезжали за опытом лесорубы Архангельской области, Коми республики. Здесь был создан даже целый учебный участок. Высокая производительность стала нормой. Слава о делах передового хозяйства пошла по всей стране. Передовиков приглашали в разные уголки Советского Союза. Ярвис, Лехтинен, Кищенко делились своим опытом на Урале, в Архангельске, под Ленинградом.

— В душе у меня большие перемены, — не раз говорил Эйно своему новому напарнику Эрнесту Хаапаниеми (Вяянонен сдал техминимум, экзамены, и ему доверили трактор). — В Канаде я месяцами работал — никто не только спасибо не сказал, но и заработок мой был, смешно сказать, жалкие монеты. А здесь выгода для всех нас: для русских, финнов, карел, украинцев, казахов, белорусов. Вот привезем мы с тобой, Эрни, леса всего на одни сани больше, а из него где-то на Украине дом построят, люди рабочие поселятся, веселее жизнь пойдет в нашем Советском Союзе.

…Мартовское солнышко ярко блестело в санной колее. По утрам над поселком лисьими хвостами стояли дымы. Эйно шел в гараж веселый, улыбающийся. Ватные брюки, теплая фуфайка, меховая шапка и новенькие валенки — все выдал бесплатно лесопункт. Румянец у Эйно во всю щеку, и весь он крепкий, ладный.

— Смотри, какой у нас папа медвежонок, — смеясь, говорила Айли, качая годовалую дочку, которую назвали звучным именем Вивьен.

Вечерами Эйно переодевался и шел в клуб.

…Еще сами жили в бараках, а все мысли были о клубе. Сделали проект, утвердили на общем собрании, и стали ставить большой из отборного бруса дом. Работали по выходным дням, с песнями, шутками. Выходили домохозяйки, подростки, детишки — подносили дранку, кирпич, песок. Кстати, кирпич был свой. Заводик, который построили недавно, давал его столько, что хватало не только на собственное строительство, но и на то, чтобы какое-то количество отправлять на стройки Петрозаводска.

И вот клуб готов. Были в нем библиотека, кинозал, парткабинет, комнаты для кружковой работы, а главное — спортзал, где всегда было людно!

В поселке подобралась такая сильная команда борцов, что равной ей не было в Карелии. Вершил тут дело Август Йокинен, державший когда-то первенство в Финляндии. В Канаде его никто не признавал, ибо был он обыкновенным безработным, а в Матросах стал уважаемым лесорубом, тренером большой команды.

Рядом, на сцене большого зрительного зала, репетировали танцоры во главе с Виесты Кетола. Тоже первые места в республике занимали. К слову сказать, в Кондопоге были у них сильные соперники (там задорная, боевая девушка Хельми Мальми организовала целый ансамбль), но танцоры из Матросов им не уступали.

Плясали под свой оркестр — баян, две скрипки, банджо. Оркестром руководил Эйно — скрипач Эйно Туоми, как объявляли на концертах.

В Петрозаводске самодеятельные артисты из лесного поселка всегда были желанными гостями. Главные концерты в столице — первомайские и октябрьские — в те годы ни разу не проходили без участия танцоров и музыкантов из Матросов.

На всю жизнь запомнил Эйно тот день, когда вышел на огромную сцену праздничного Дома национальной культуры. Скрипка, блеснув в луче софита вишневым лаком, качнулась, взлетел смычок, и полилась трогающая сердце мелодия:

Летом в Петрозаводске проходили спортивные соревнования. Их ждали, к ним готовились, «болеть» за своих спортсменов ездили чуть ли не все жители Матросов. Автобус, который сами сделали из полуторки, и два грузовика, оборудованные сиденьями, курсировали с раннего утра в город и обратно.

Особым успехом пользовались борцы. Таких аплодисментов, таких букетов цветов не доставалось никому из спортсменов. Август Йокинен, как всегда, был непобедим. В пятерку сильнейших входил и Отто Вяянонен. Сменщик Эйно — тракторист Микко Онаццу — побеждал в беге на 1000 и 1500 метров, Бернгард Ниеми первым переплывал залив от Бараньего Берега до пассажирской пристани — проводились тогда и такие соревнования.

…Важной задачей для коллектива лесопункта было расширение подсобного хозяйства. Увеличивали пахотные земли, осушали болота.

После работы и, конечно, по выходным дням все шли на коллективный огород. Родился интересный почин. На собраниях общественные организации брали обязательства внести свой вклад в полеводство. Члены Осоавиахима решили вспахать и посадить картофель на одном гектаре, члены МОПРа тоже взяли себе гектар, а члены профсоюза — целых 5 гектаров, поскольку эта организация была самая многочисленная.