Эней и Афродита

Мы помним, чем закончился поединок Менелая с Александром: когда первый был уже близок к победе и, ухватившись за шлем своего противника, тащил его к ахейским кораблям, Афродита сделала так, что ремень на подбородке Александра оборвался и в руках спартанского царя остался пустой шлем. Самого же Александра богиня, окутав мглой, перенесла в Трою, в супружескую опочивальню, куда вскоре пришла Елена.

Тем временем Менелай в бешенстве искал на поле брани противника, похитителя своей жены. Когда он кружил по полю, его внезапно ранила стрела, пущенная союзником троянцев Пандаром, прибывшим из далекой Ликии. Спрятавшись за щитами своих друзей, Пандар ранил Менелая. Рана оказалась нетяжелой, но это было предательским нарушением клятвы, принесенной перед поединком двумя царями, Агамемноном и Приамом. Правда, вина Пандара не была слишком велика — он совершил свой поступок по наущению Афины. Ненавидя троянцев, богиня жаждала, чтобы война тянулась как можно дольше, до тех пор, пока Троя не будет окончательно разрушена.

И получилось так, как хотела богиня. Стрела Пандара послужила началом нового сражения, во время которого больше всех отличился Диомед. Пандар горел желанием убить ахейского героя, но ему удалось только ранить его стрелой в руку. Раздосадованный ликиец, знаменитый лучник, начал сетовать на свою неудачу и жаловаться находившемуся рядом с ним дарданскому царю Энею:

— Я уже думал, что поверг своего врага. Ан нет, видно, бог отвел от него мою стрелу. Без сомнения, это сделал разгневанный бог. Нет здесь со мной коней, нет для сражения колесницы. В доме моего отца Ликаона у меня одиннадцать колесниц, новых, недавно отделанных, покрытых прекрасными тканями. И рядом с каждой стоят кони, которые едят полбу и белый ячмень. Нет, не напрасно мне в родительском доме наказывал отец, воинственный старец Ликаон, когда я уходил на брань: выйти на бой во главе троянцев на конях, в колеснице. Я не послушал отца. Я хотел пощадить коней, я боялся, что в стенах города они будут нуждаться в пище, а ведь они привыкли к прекрасной еде. Поэтому я оставил коней и отправился к Илиону пешком, твердо надеясь на свой лук. Но оказалось, что мой лук мне не помощник. Уже двух знаменитых воинов я ранил своими стрелами, Диомеда и Менелая. Но того и другого лишь ранил, пролил их светлую кровь и озлобил еще больше. В злую годину, как видно, я снял со столба свой лук и пернатые стрелы, чтобы отправиться в Трою на помощь Гектору. Нели я вернусь на родину и увижу своими глазами родную землю, жену и отчий дом, я этот лук и стрелы брошу в пламень, изломав его в щепы: он был мне бесполезным спутником. Если я так не сделаю, пусть мне иноземец тогда же голову отрубит[161].

А лук у Пандара был великолепный. «Илиада» рассказывает, что его подарил герою сам Аполлон. (Об этом говорится в списке союзников.) В другой песне, правда, сообщается, что Пандар приобрел его иначе.

Однажды на охоте, сидя в засаде, Пандар приметил быстроскачущую дикую серну. Охотник выстрелил и попал серне в грудь. Он повалил животное на камень и отсек рога, которые имели в длину шестнадцать ладоней. Искусно обработав их, знаменитый мастер сделал из них лук, почистил его и покрыл золотом[162].

Это описание лука Пандара, разумеется, не следует воспринимать буквально. Лук не мог быть сделан целиком из рогов серны. Для того чтобы он гнулся и пружинил, необходимо добавить другие материалы: дерево и сухожилия. Экземпляры таких луков, изготовленных в древности, сохранились на территории Ближнего Востока. Часто встречаются и их изображения на рисунках, рельефах, картинах. В ряде стран Азии подобными луками пользовались еще сравнительно недавно.

Вот что ответил Эней на жалобы Пандара:

— Не говори так, любезный Пандар! Шествуй ко мне, на мою колесницу. Увидишь, каковы мои кони, как быстро они умеют летать и в погоне, и в бегстве. Если бог снова дарует победу знаменитому воину Диомеду, кони быстро унесут нас в город. Возьми в руки бич и вожжи, а я сойду с колесницы, чтобы сразиться с врагом. Или ты иди навстречу врагу, а я займусь конями.

Ему ответил Пандар:

— Ты сам держи бразды и правь своими конями. Они лучше послушают привычного возницу, если нам придется бежать от Диомеда. Если же я ими буду править, они, не слыша знакомого окрика, неохотно нас понесут, а тем временем нагрянет дерзновенный Диомед, умертвит нас обоих, а коней похитит. Поэтому ты, сын Анхиса, управляй конями, я же встречу врага острою пикой.

Так они сговорились и, встав рядом в колеснице, пустили коней вскачь навстречу Диомеду.

Издалека их увидел возница Диомеда Сфенел. Испугавшись, он обратился к Диомеду:

— Храбрый Диомед! Я вижу могучих мужей, которые устремляются к нам, чтобы сразиться с тобой. Мощь обоих неизмерима: первый — знаменитый стрелец Пандар, второй — Эней Стань в колесницу, и мы помчимся назад. Уклонимся от боя, не бросайся впереди всех. Не то ты погубишь свою молодую жизнь!

Диомед взглянул на него грозно:

— Смолкни, ни слова о бегстве! Ты меня не уговоришь. Нет. не по мне отступать или скрываться. У меня еще есть сила. Я не взойду на колесницу, а пойду против них пешим Афина не велит мне страшиться. Они от нас не уйдут, обратно из битвы быстрые кони их не вынесут. Но тебе я говорю, и ты это запомни: если боги даруют мне славу, и я поражу обоих, ты удержи собственных коней здесь, привяжи их к колеснице, а сам хватай энеевых коней и гони их к лагерю храбрых данайцев. Это те кони, которых Зевс дал Тросу за его сына, юного Ганимеда. Кони эти превосходнее всех под луной и солнцем. Анхис втайне от царя Лаомедонта подослал в стадо своих кобылиц, и у него родилось шесть коней этой породы. Оставив четырех себе, двух он отдал Энею. Похитив этих коней, мы стяжаем себе великую славу.

Пандар первый метнул копье в Диомеда. Копье пробило щит и ударилось в броню. Радуясь, Пандар воскликнул:

— Ты ранен в пах, я пробил твое тело насквозь. Недолго ты будешь страдать. Наконец ты даровал мне славу!

Но благородный Диомед, не испугавшись, ответил:

— Ты обманут, я не ранен. Но один из нас ляжет здесь и насытит своей кровью Арея.

Сказав так, он бросил копье, которое Афина направила Пандару в нос. Копье пробило белые зубы, отсекло язык н, пройдя насквозь, вышло у подбородка. Пандар рухнул с колесницы, загремели на нем доспехи, дрогнули Тросовы кони. И вышли из героя и душа, и крепость.

Эней поспешил соскочить на землю со щитом и огромной пикой, боясь, что ахейцы похитят труп Пандара. Как лев, гордый своим могуществом, он ходил около трупа, держа перед собой копье и круговидный щит. Он ютов был выпустить дух из каждого, кто посмеет приблизиться. Крик его был ужасен. Диомед взял в руки камень, какой не подняли бы и два человека, и, размахнувшись, бросил его и поразил Энея в бедро. Камень размозжил кость, порвал сухожилия и содрал кожу. Раненый герой упал на колено и уперся могучей рукой в землю. Тут черная ночь покрыла ему глаза. Так и погиб бы Эней, предводитель троянцев, если бы не увидела его мать Афродита, родившая его от юного пастуха Анхиса. Обняв белыми руками милого сына, богиня распростерла над ним свой покров, скрыв его от вражеских стрел, чтобы какой-нибудь данайский конник не пронзил его грудь и не исторг душу. Афродита вынесла любимого сына из боя.

Той порою Сфенел, не забывший наставлений Диомеда, привязав своих копей, бросился на пышногривых коней Энея и, отогнав от троянцев, привел их к дружинам ахейцев и отдал своему другу Деипилу. А потом помчался на своей колеснице за Диомедом.

Диомед же преследовал Афродиту. Он знал, что она не принадлежит к числу могущественных богинь, тех, которые, как Энио или Афина, принимают участие в войнах и битвах. Догнав богиню, Диомед бросил копье и попал в нежную руку у кисти. Пройдя сквозь благовонный покров, сотканный богине самими Харитами[163], копье поцарапало ее кожу на ладони, около пальцев. Потекла бессмертная кровь Афродиты, влага, что струится в жилах счастливых небожителей, которые не едят хлеба и не льют вина. Громко вскрикнув, богиня выпустила из рук сына. Но его тут же покрыл черным облаком Аполлон — чтобы какой-нибудь ахейский конник не пронзил ему копьем грудь и не исторг душу — и унес с поля.

Диомед же грозно закричал на богиню:

— Скройся, Зевсова дочь! Уйди из боя! Не довольно тебе, что ты обольщаешь слабых женщин? Если ты посмеешь впредь вмешиваться, я сделаю так, что тебя будет охватывать ужас, лишь ты услышишь отголоски боя.

Так сказал гордый Диомед, а богиня уходила опечаленная и страдающая от боли. Но тут появилась Ирида[164] и вывела теряющую сознание богиню из толпы. Вскоре Афродита увидела Арея, сидевшего на краю поля битвы. Его копье и бессмертные кони были покрыты мраком. Упав на колени, Афродита молила дать ей златосбруйных коней:

— Милый мои брат! Помоги мне, дай коней с колесницей, чтобы они домчали меня до Олимпа, где живут безмятежные боги. Меня страшно мучит рана, которую нанес мне Диомед, готовый сразиться с самим Зевсом.

Арей дал ей коней. С болью в сердце богиня взошла на колесницу, за ней Ирида, взявшая в правую руку бразды. Вестница Зевса стегнула коней бичом, и помчались послушные кони. Они быстро достигли вершин Олимпа. Там Ирида придержала копей, отвязала их и дала амброзию. Афродита со стоном упала к ногам своей матери Дионы, и мать, заключив ее в объятия, нежно ласкала и так говорила:

— Дочь моя милая, кто из бессмертных так жестоко поступил с тобой, словно ты сделала какое-то злое дело?

Владычица смеха Афродита так отвечала:

— Меня ранил Диомед, надменный предводитель аргосцев. Ранил за то, что я хотела вынести из боя Энея, милого сына, который мне дороже всего на свете[165].