Сарпедон и Патрокл
В бой вступили воины Ахилла, мирмидоняне. Все подумали, что герой сам ведет на битву своих людей, но предводительствовал мирмидонянами его друг Патрокл, облаченный в доспехи Ахилла, потому что все еще гневающийся на Агамемнона и верный своей клятве Ахилл не желал участвовать в сражении, даже когда пришла последняя минута и враг уже подошел к кораблям. Однако он разрешил Патроклу возглавить отряд мирмидонян и даже дал ему свое оружие. Но, посылая друга на бой, он строго наказывал ему:
— Отрази от кораблей врага! Храбро ударь, чтобы троянцы не сожгли наши корабли и не лишили нас возможности вернуться на родину. Но повинуйся моему завету: отгони врага от судов и возвращайся. Без меня не стремись окончательно победить троянцев, этим ты унизишь мою честь. Истребляй сынов Трои, но не веди дружины к Илиону. Кто-нибудь из бессмертных богов может выступить на стороне троянцев. Аполлон беспредельно их любит. Спаси корабли и возвращайся ко мне. Пусть ахейские рати сражаются на поле боя. Пусть с помощью Зевса, Аполлона и Афины Паллады сыны Трои и ахейцы, сколько их ни есть, истребят друг друга. Мы бы одни, избежав смерти, разметали троянские гордые башни[114].
Но этому не суждено было сбыться.
Мирмидоняне шли за Патроклом, подобно кровожадным волкам, в чьих сердцах беспредельная отвага, которые в лесных дебрях, повалив рогатого оленя, жестоко его терзают. Их пасти обагрены кровью, всей стаей они направляются к источнику и там гибкими язьжами лакают мутную воду и изрыгают кровь. А в груди у них бьются неукротимые сердца. Таковы были мирмидоняне[115].
Увидев неприятеля, троянцы испугались, их ряды дрогнули. Патрокл быстро оттеснил врага от кораблей и погасил огонь. Вначале троянцы отступали медленно, шаг за шагом, но потом началось паническое бегство. Как над Олимпом при ясной погоде вдруг на небе собирается туча, когда Зевс готовит бурную грозу, так у кораблей поднялись смятенье и шумное, беспорядочное бегство. Бегству троянских воинов мешал глубокий ров, выкопанный ахейцами перед судами. Гектора вынесли быстрые кони, а многие остались в губительном рву, потому что кони, ломая дышла, сбрасывали и колесницы, и седоков. Патрокл бросился преследовать троянцев. Его горячие копи, подаренные Пелею богами, перенесли колесницу через ров. Герой стремился настичь Гектора, но тот умчался в своей колеснице. С шумом и хрипом мчались троянские кони. Патрокл погнал их обратно и снова прижал к кораблям, не позволяя вернуться в Илион. Зажатые между рекой и высокой ахейской стеной, троянские воины не имели сил сопротивляться, и многие приняли смерть от руки Патрокла. Несчастный, скованный ужасом Фестор сидел, сжавшись в своей колеснице, выронив вожжи. Пика Патрокла попала ему в правую челюсть, пробила зубы, Патрокл повлек его из колесницы, сбросил на землю лицом, так что от несчастного отлетела жизнь — так рыбак, сидя на скале над морем, нитью с медным крючком быстро извлекает из воли большую рыбу[116].
Увидев, как его друзья гибнут от руки Патрокла, Сарпедон громко вскричал, укоряя ликийцев:
— Стыд, о ликийцы! Зачем вы бежите? Будьте отважны. Я хочу сам сразиться с этим воином. Кто он, этот могучий воитель? Он принес нам много беды, многим и храбрым троянцам сломил крепкие ноги!
С оружием в руках Сарпедон соскочил с колесницы на землю. Увидев его, и Патрокл спрыгнул с колесницы. Как два коршуна с кривыми клювами и когтями с ужасным криком слетаются на бой на высоком утесе, так и они с подобными же криками устремились друг против друга.
При виде этого жалость охватила Зевса, и он сказал, обращаясь к Гере, сестре и супруге:
— Горе! Я вижу, что Сарпедону, который дороже мне всех прочих смертных, ныне суждено пасть побежденным Патроклом, сыном Менетия. Мое сердце трепещет в груди. Я не решил еще — вынести ли мне Сарпедона живым с поля брани и отнести его в плодоносную ликийскую землю, или дать ему погибнуть.
Но волоокая богиня Гера воскликнула:
— Какие слова ты вещаешь, могучий? Ты желаешь избавить от печальной смерти смертного мужа, чья судьба давно определена. Твори свою волю, но не все олимпийцы это одобрят! И еще я тебе скажу, а ты запомни: если ты сохранишь жизнь Сарпедону и пошлешь его невредимого домой, то многие боги, которые сражаются здесь, у стен великого града Приама, станут роптать и тоже захотят забрать своих сыновей из жестокой битвы. Как ни любишь ты сына, как ни жалеешь, ныне дай ему пасть на великом побоище от руки героя Патрокла. После, когда Сарпедона оставит душа, повели Смерти и Сну перенести бездыханное тело героя в плодоносную ликийскую землю. Там его братья и друзья погребут его и воздвигнут в память о нем столп на могиле, воздав умершему подобающую честь.
Так сказала богиня, и великий Зевс внял ее словам. Он послал с неба на троянскую землю кровавую росу, чтобы почтить сына-героя, которого вдали от родины должен умертвить Патрокл.
Герои сошлись. Первым ударил Патрокл. Он поразил копьем друга Сарпедона Фразимела. Копье попало в низ живота, и Фразимел пал бездыханный. Царь Сарпедон ударил вторым. Fro сверкающий дротик пронзил правое плечо коня Патрокла, Педаса. Конь захрипел, испуская дыханье, грянул на землю, и жизнь от пего отлетела. Когда пристяжной упал на землю, два других коня бросились в разные стороны, ярем затрещал, вожжи спутались. Но возница Патрокла Автомедон быстро помог горю: выхватив из пожен меч, он перерезал постромки пристяжного, и кони успокоились.
Снова Сарпедон метнул блистательную пику и опять промахнулся. Она пронеслась над левым плечом Патрокла, но не коснулась его. Тогда ударил Патрокл, и его копье не напрасно вылетело из рук — острие угодило в грудь, туда, где находится сердце. Ликийский воин пал, как падает дуб или тополь, или огромная сосна — корабельное дерево, срубленное острыми топорами дровосеков. Сарпедон лежал распростертый у своей колесницы, скрипя зубами и раздирая руками окровавленную землю. Как гибнет со страшным ревом гордый бык, поверженный львом, внезапно напавшим на стадо, так стенал попранный Патроклом царь ликийцев. Обращаясь к любимому другу, он так говорил:
— Главк любезный, могучий из воинов! Если ты храбр, будь отважным и неустрашимым. Поспеши и обойди всех ливийских предводителей, уговори их сразиться за царя Сарпедона. Сразись и ты за меня! Если с меня, убитого у кораблей, ахейцы снимут и похитят доспехи[117], ты будешь навсегда, и перед потомками, покрыт позором. Действуй решительно и подними на бой наши отряды!
После этих слов смерть подошла к Сарпедону, рукой закрыла ему глаза и остановила дыхание.
Наступив ногой на грудь Сарпедона, Патрокл вырвал копье. Вместе с копьем из тела Сарпедона ушла и жизнь[118].
А потом разгорелась жестокая схватка за тело убитого героя. Никто, даже самый близкий друг не мог бы узнать Сарпедона — весь он с головы до ног был покрыт стрелами, кровью и землей, потому что вокруг пего беспрестанно кипела битва. Ахейцам удалось снять с него доспехи, но тело ликийского царя, по приказу Зевса, Аполлон, быстро слетевший с Идейских вершин, вынес с ратного поля, омыл в волнах реки, умастил миром, одел в бессмертную одежду и повелел бессмертным и быстрым послам, близнецам Смерти и Сну, перенести Сарпедона в пространное ликийское царство[119].
Битва между тем не утихала. Трижды врывался в ряды троянцев Патрокл, подобный Арею, трижды поражал по девять воителей, но когда он четвертый раз кинулся в гущу врагов, против пего выступил сам Аполлон. Окутанный мраком, великий бог встал позади широкоплечего героя и мощной рукой ударил в спину. В глазах у Патрокла потемнело. Аполлон сбил с его головы шлем, который покатился по земле и зазвенел под копытами коней. Огромная пика, тяжелая, крепкая, разлетелась в руках у Патрокла. Щит, достававший до пят, упал на землю. Аполлон сбросил с него и медные латы, и душа Патрокла погрузилась во тьму — он стоял неподвижный и словно оглушенный. Первым бросился на Патрокла Эвфорб, который приблизился к герою с острой пикой и поразил его с тыла, между лопаток, но не убил, а убежал и скрылся в толпе, среди своих — не отважился открыто выйти на бой с Патроклом, даже безоружным. А Патрокл отходил назад, к друзьям-мирмидонянам. Но тут его настиг и ударил копьем Гектор, ударил в пах. Медный наконечник проник глубоко во внутренности. Патрокл упал, а данайцами овладела глубокая печаль.
Гордый победой, Гектор сказал, обращаясь к Патроклу:
— Ты, Патрокл, надеялся, что разрушишь Трою и, взяв в плен наших жен, повезешь их на судах к себе на родину. Мет, за них мчатся на битву могучие кони Гектора. Я со своим копьем вместе с троянскими героями спасу их от рабства. А тебя растерзают вороны! Бедный! Не спас тебя могучий Ахилл!
Едва дыша, Патрокл отвечал:
— Радуйся, Гектор! Ты одержал победу с помощью Зевса и Аполлона. Боги меня победили. По и тебе недолго осталось жить. Близка твоя смерть, твоя участь — пасть от руки Ахилла.
Тут смерть настигла Патрокла. Отлетев от тела, душа снизошла к Аиду, плачась на жребий печальный и бросая и крепость, и юность[120].
Па следующий день Ахилл ринулся в бой, чтобы отомстить за смерть друга. На нем были новые доспехи — за ночь их выковал для пего Гефест, потому что его доспели, которые оп одолжил другу, снял с Патрокла его убийца Гектор. Много троянцев погибло тогда от руки царя мирмидонян, и среди них трое сыновей Приама.