Глава 1

Палуба мерно покачивалась на спокойных волнах, ластящихся к бортам и изредка, словно шутя, плескавших на палубу солеными брызгами, в рассветных лучах сияющих ослепительнее бриллиантов. Однако присевший на ступеньках, понимающихся к шканцам, Джанго не замечал ни красоты пейзажа, раскинувшегося на позолоченном утренней зарей горизонте, ни периодического душа из морских капель в несколько карат. Ветер Смерти устремил невидящий взгляд в даль и вспоминал те далекие веселые деньки, когда он, шальной красавец-молодчик, добыл себе славу сорвиголовы, самого отчаянного храбреца и бывалого морского волка.

Много воды утекло с тех пор. Впервые встав за штурвал, Джанго не имел ни имени, ни величия, ни гроша в кармане, ни семьи, ни друзей, ни любви в сердце, ни блеклого лучика в душе. Ни хоть какого-то будущего. Годы чернокнижника, отказавшегося от чувств и встреч со своей единственной, были сочтены. Он до сих пор помнил, как, вырвавшись из мрачных застенков инквизиции и увильнув от костра прямо под носом у Отче, привел Содэ в храм Единого, чтобы их судьбы соединили узаи, разорвать которые по силам только смерти. До сих пор ее отказ огненной плетью хлестал его даже из воспоминаний. Любимая твердила ему, что не может предать отца и что сможет устроить все так, что он благословит их брак, надо только немного потерпеть, подождать благоприятных обстоятельств и с ювелирной осторожностью раскинуть зыбучие сети интриги… А он — горячая голова! — выдернул свою ладонь из ее судорожно сжатых рук и бросил ей в лицо, что раз уж ради отца она готова отречься от него, пускай с отцом и остается! И нечего было его спасать, подумаешь, всплакнула бы пару раз над огарочком, который вместо его трупа остался бы, да и забылась под отцовским крылышком, а потом и с подобранным им женишком утешилась. От короткой затрещины, которую он схлопотал после той длинной злобной тирады, казалось, до сих пор полыхала щека. Так они и расстались, оба с разбитыми сердцами, а он еще и с ограниченным жизненным сроком. Семь лет — ровно столько оставалось ему до полного безумия. Поэтому то Джанго и бросался в самые рискованные авантюры, предпочитая безвременно сгинуть в очередной переделке, а не медленно, но верно чахнуть в безопасности. К несчастью, убить чернокнижника не так то просто, и бывший наследный принц Веридора уповал только на палача и наточенный топор, с шумом рассекая воздух опускающийся на плаху. Сам он, конечно, был далек от того, чтобы сдаваться в руки властей ради приведения смертного приговора в исполнение. Он искал смерти в грозных бурях и звенящих сталью абордажах. Так и сгинул бы он безвестно и бесславно, в очередной раз затеяв игру с судьбой и поставив на кон жизнь. Но госпожа удача, порой годами не наведывающаяся ко многим, не желала оставлять Джанго и выкинула его на палубу корабля, кишащего нечистью и порождениями Хаоса, где он и повстречался с ней…

Почему воспоминания нахлынули именно сейчас? Может, потому что в такое же свежее чудесное утро они впервые поцеловались на глазах у всей команды, в том числе и у её отца, капитана-минотавра мессира Девиура? Четверть века прошла с их последней встречи, никак не меньше, а ему и сейчас нет-нет, да и покажется, что вот-вот к нему со спины неслышно подкрадется и, опустив тонкие длинные белоснежные кисти на его широкие плечи и коснувшись длинными волнистыми локонами цвета воронова крыла, со всей силы прижмется к нему та, кого здешние воды знали как Туманную Бестию. А для него она была Линн. Молоденькая ведьмочка с примесью демонической крови, пораженная в самое сердце его бесшабашностью и любовью балансировать над самой пропастью, и безнадежно влюбившаяся в него. Джанго знал, он мог бы любить её, сильно и до смерти, не мысля ни о какой другой женщине. Он был бы счастлив вычернкуть из жизни прошедшие двадцать пять лет с дворцовыми подхалимами, придворным лоском, фальшивыми друзьями и любимыми, чернокнижничеством, чувствами к Светлейшей и их разрывам, и всю жизнь скитаться по морским просторам, покоря дальние берега, исследуя нехоженые земли, гоняя торговые и военные суда, охотясь за наживой и предаваясь страсти под песню могучих свободолюбивых волн. И все это вместе с Линн. Он он не был обычным человеком и не мог переплести свою судьбу с какой-либо другой женщиной, кроме своей единственной. В его силах было подарить Линн лет пять «почти любви». Он чувствовал, как щемит его сердце рядом с ней, он был в состоянии спать с ней и хоть каждую ночь не раз и не два доводить её до исступления своими ласками, благо, опыта у старшего принца было не занимать. Однако сам бы ничего при этом не чувствовал. Как бы ни старалась Линн, какие бы привороты и чудодейственные настойки не пробовала, малейшая искра страсти тлела в нем, не успев даже вспыхнуть. Она могла бы забрать его пять-шесть лет себе и одна вкушать все удовольствие, но Линн решила иначе: «Страсть — упоительное вино, только когда его распивают на двоих». Она сделала то, что ранее считалось невозможным — сломала оковы Джанго и убила в нем чернокнижника.

Кронгерцог не удержался от усмешки. Боги, сколько же пафоса разводили в Веридоре по поводу его статуса чернокнижника! Не так давно лорд Див заметил, что на Его Светлость не было ни одного покушения за долгие годы скрытых междоусобиц и холодной войны за королевский трон. Отчасти причина крылась в том, что боялись невиданной мощи чернокнижника и того, что прознав имя заговорщика, подопечный Мрачного Бога обрушит на голову несчастного такую кару небесную, что тому Хаос райскими кущами покажется. Мда уж, было, над чем злорадно посмеяться. Еще одно доказательство того, что за пределами близкого круга, главное не быть всемогущим, а правдоподобно утверждать, что ты всемогущий. Не был Джанго чернокнижником, уж много лет не был. Поэтому у него, к несказанному удивлению младшего брата, и не было тотема. Не мог он призвать защитников Раю, Аду и Конде, как того просил Кандор, и отодвинул проведение ритуала на максимально далекий срок, уверенно заявив Его Величеству, что ранее третьей недели луны призвать тотемы нет ни малейшей возможности, а далее в ход пошли бы оправдания, что ту самую луну в самый ответственный момент заслонила туча, что звезды светили слишком ярко, что почва за день недостаточно промерзла, что ровно в середине произносимого заклинания прямо у него над левым ухом каркнул ворон, грянул гром, дождь полился как из ведра, земля под ногами дрогнула, Хаос над головой разверзся, что камень ему с неба прямо на макушку прилетел и так далее. Кронгерцог надеялся, что Гвейн рано или поздно оклемается и призовет тотемы братьям и сестре, как он это сделал десять лет назад сам себе. Тогда Кандор опять же просил Джанго провести ритуал, а «чернокнижник», вместо того чтобы колдовать самому, милостиво разрешил своему юному племяннику попробовать самому. И у мальчонки получилось! К нему из марева миров выступил вороной конь, в у же минуту получивший кличку Мрак. Именно потому, что чернокнижником давно не был, Джанго при всем желании не смог бы пробраться через Огонь Изначальный, окруживший Инквизитора от Ада во время суда. Именно поэтому он не смог бы справиться с невменяемым Гвейном без посторонней помощи, когда тот явился к Конде в ванную, чтобы исполнить приказ своей «госпожи». Жалел ли Джанго о потерянной силе? Нет. Может, порой и проскальзывала мысль, что сейчас бы способности чернокнижника ой как пригодились бы, но, выпади ему шанс повернуть время вспять, он не стал бы ничего менять. Да, его сила испарилась, но вместе с ней упала неподъемная тяжесть с плеч. Он был волен сам выбирать свою судьбу и женщину, с которой рука об руку пойдет навстречу счастью. Даром что этой женщиной оказалась его единственная и Ветер Смерти снова убедился, что Боги мудры и любят его, если предназначили для него ту самую, занозой засевшую в сердце… А Линн… любовь к ней тоже коснулась сердца, но прошла навылет, оставив после себя глубокий болезненный шрам.

После того, как «проклятие чернокнижника» отпустило Джанго, мессир Девиур на правах капитана корабля поженил их прямо в открытом море, а их первая брачная ночь прошла под хмельные песни корсаров, шум разбивающихся о судно волн и истошные вопли чаек в предрассветный час. Признаться, Ветер Смерти думал, что ведьмочка уже ничем не может удивить его. Водить за нос всю команду, украсть корабль собственного отца и добраться до края света — ну что еще покруче могла выкинуть юная морячка? Но нет, маленькой отважной девчушке удалось поразить новоиспеченного мужа. Джанго, да и никто в мире, ни разу до тех пор не видел на лице Туманной Бестии смущения, стыдливого румянца или даже простого смятения. А в первые недели супружеской жизни наедине с Джанго как по волшебству улетучивалась вся её бравада, льющаяся через край во время столкновений с вражескими флотилиями. Откуда ни возьмись появлялась робость, девичья скованность, а иногда в глубине серых глаз цвета дымчатого северного неба мелькал страх, стоило сильным мужским рукам дотронуться до нее, мягко подчиняя ее воле своего хозяина. С одной стороны, Линн вела себя как большинство юных невест, впервые на практике изучающиех, что такое супружеский долг. Но ведь Линн была далеко не трепетный полевой цветочек или экзальтированная барышня. Лихая пиратка, она топила корабли, шлялась по портовым притонам, не дрогнув, отнимала жизни холодным клинком. Да чего уж там, она же никогда не стеснялась долго и страстно целоваться с ним посреди палубы. Не вязалось это все с невинной юностью. А потом лорд Девиур его огорошил: оказалось, Линн едва-едва стукнуло восемнадцать! Нет, у нее не было морщин или других черт, старящих женщину, однако не было и не до конца сформировавшейся юношеско-подростковой фигуры или детской округлости лица. А он то думал, что жена — его ровесница, а выходило, он чуть ли не на десять лет старше! Помнится, когда он об этом подумал, неприятно ужалила мысль, что Линн с Кандором погодки и брат больше подходит ей по возрасту…