7

Оказавшись за дверью, Барти поспешил в комнату. Как бы ни тяготило его присутствие Луи, оставлять его одного, а тем более наедине с Вуди, надолго не хотелось. Так что он будет пристально следить за ним, а заодно, может, и с Вуди удастся поговорить. Попробует выяснить, чего же она желает.

Но сделав пару поворотов в этом лабиринте из коридоров, он заметил, что джинны во дворце слишком суетятся. Кто-то носил ящики и сундуки, а кто-то просто спешил по поручениям. Что-то случилось? Но Джабраил ничего не сказал. Или он просто ещё не знает?

Бартимеус посчитал своим долгом найти причину этих волнений. Вдруг и правда пришла беда, а он ее проигнорировал. Но кого бы он ни останавливал, все отмахивались от него, мол, некогда, они заняты. Единственное, что удалось выяснить, так это то, что причина во дворе. Туда он и поспешил.

— Прошу вас, осторожнее. Это для наших братьев, попавших в беду, — услышал он знакомый голосок, выходя на улицу. Принцесса Бриджинна подбежала к двум мужчинам, которые расставляли ящики, но уронили один из них, и все его содержимое раскатилось по улице.

Подняв красное яблочко, которое докатилось аж до его ноги, Бартимеус молча подошёл к Джинне и присел рядом, присоединяясь к сбору. Сегодня она выглядела особенно прекрасно в этом изумрудном платье. Лёгкие ткани не сковывали движения, а полупрозрачная накидка защищала светлую голову и нежную кожу плечиков от палящего солнца. Они одновременно потянулись к одному яблоку, и он заметил на ее пальце красивое колечко с камнем под цвет платья.

— Барти! — испуганно вскрикнула Джинна, будто только сейчас его заметила, и отдернула руку.

— Извини, я не хотел напугать, — улыбнулся он, поднимая последнее яблоко.

— Ничего, — поднялась она вслед за ним, смущённо поправляя накидку на голове. Кольцо опять бросилось в глаза Барти, и он не придумал ничего лучше, а просто похвалил его. На что она ответила: — Спасибо. Это Казан подарил.

— Казан? — резко обернулся на неё Барти. Этот прохвост и тут поспел!

— Да, — без задней мысли подтвердила Джинна. — Принес с одного из своих заданий. Ты с ним уже виделся? Он сейчас в замке.

— Виделся, — процедил Барти и отвернулся к ящику, выкладывая яблоки, чтобы Бриджинна не видела той жгучей ревности, которая отразилась у него в глазах. «Сначала лампу получил первым, теперь взялся за Джинну? Прибью гада», — злился он.

Джинна, озадаченная его реакцией, замерла. Но яблоки нужно было вернуть в ящик, поэтому она, поджав губы, стала выкладывать те, что успела собрать.

— Вот и хорошо, — не нашла она ничего лучше, чтобы ответить.

Разговор после этого не задался. Бартимеус отвечал односложно и почти не задавал вопросов сам. Конечно, он не отказал ее просьбе помочь с остальными ящиками, но, опять провожая его удаляющуюся спину, Джинна думала, будто он стал для нее, словно за закрытой дверью. Когда он перестал делиться с ней всем, будь то тревоги или радостные вести? Когда они последний раз просто гуляли вместе в саду, и ничего не тяготило их обоих? С тех пор, как он начал проходить испытание, становился все дальше от нее. Они менялись, и осознавать это было больно.

***

Вуди какое-то время прислушивалась к шагам снаружи, и только когда перестала слышать вообще что-либо, поспешила снять с головы живой статуи простыни.

— Прости, я запаниковала. — Теперь-то понимала, как глупо же она спрятала Луи. — Как думаешь, его вызвали из-за нас?

Легонько подталкивая Луи ногами, чтобы он подвинулся, и встав посередине кровати, она заново заправила постель.

— Нет. Если бы джинны узнали обо мне, сюда сбежалась бы вся стража, — покачал головой Луи, но все же прислушался к тому, что могло твориться в коридоре. Но даже вампирский слух ничего необычного не уловил. — Думаю, это по какому-то делу.

Тоже поднявшись, он помог поправить постель, и когда все было готово, лег сверху. Ему тоже нужен был отдых, тем более в такой яркий солнечный день. Свет ему не сильно доставлял неудобства, но все же он до конца не восстановился. А без крови и не восстановится. Не будь они в замке, кишащем джиннами, он бы давно вернулся к привычному распорядку, когда днём спишь, а ночью бодрствуешь.

— Луи! — возмутилась на его действие Вуди. Она вообще-то кровать для себя заправляла. Вот по чему, а по мягчайшей кровати, которую она так облюбовала, будет скучать в первую очередь. И делить её ни с кем не собиралась! — Луи, а ну слезай! Это моё место!

Взяв его за руку, Вуди попыталась как-то сдвинуть, а лучше вообще скинуть обратно на подушки, но Луи вообще никак не поддавался. Он еще и тяжелый, зараза!

— Вот наглец! Нет, не смешно! Я тебя сейчас!..

Вуди пошла к столу с едой, где планировала схватить любой круглый фрукт и запульнуть в наглеца. И приятный тихий смех только подначивал это сделать.

— Я скучаю по своему мягкому гробу, теперь моя очередь лежать на кровати. Все по-честному.

— Не было такого уговора!

«Он всё-таки правда спит в гробу?» — вот этот момент они как-то не обсуждали, но Вуди вдруг очень стало интересно. Надо будет спросить, но сначала его нужно согнать. Сама она не планировала остаток дня проводить на полу. Подушки хоть и были мягкими, но не настолько, чтобы сравниться с кроватью.

На столе от завтрака остались лишь корзина фруктов да осторожно завернутый в салфетку нож для их нарезки. Взяв его, а не то, что планировала ранее, Вуди с грозным видом, но с веселым блеском в глазах, преодолела то расстояние, что было между ней и кроватью, где встала у изголовья и неострой стороной ножа на уровне шеи (в десяти сантиметрах от шеи) пригрозила ему.

— Ага! Попался, злой вампир! Я прогоню тебя со своей кроватки! — весело воскликнула она. И откуда вдруг настроение на игры?

— Думаешь, справишься с настоящим вампиром? — ответил на веселье Луи. — Этой зубочисткой меня не убить.

Он продемонстрировал клыки и пока что медленно потянулся руками вверх. Это было предупреждение, что он в любой момент может вскочить и перевернуть все в свою пользу.

— Это волшебный нож! Он зачарован на заточение твоей силы в нём, стоит только коснуться тебя! — продолжала отыгрывать роль Вуди, хотя сама не очень поняла, подыгрывает ли он или ставит перед фактом.

Но когда его руки были уже в опасной близости от неё, Вуди отпрыгнула назад, выставив нож и грозя им, раскачивая из стороны в сторону.

— Давай, грозный граф, поборемся! — веселилась она и пару раз перекинул нож с одной руки на другой, а когда попыталась это сделать в третий раз, неудобно бросила и вместо того, чтобы поймать, порезалась об острую часть. — Ах ты ж!.. — ругнулась она.

Было совсем не больно, но кровь на ладошке всё-таки проступила. И, возможно, сыграло то, что Вуди общалась с Луи… на равных. Она и забыла, что то, как она сейчас называла его, вовсе не было игрой — он ведь правда вампир.

Вот только вместо испуга или вообще взгляда на него, Вуди по привычке спрятала ранку во рту, облизнув.

— Доигралась, — буркнула она.

Запах крови мгновенно пробудил жажду Луи. Его глаза покраснели, и он, ведомый инстинктом, оказался перед Вуди. Беря ее ладошку в свою, он поднес ее к своему лицу. Ему хотелось снова вкусить эту чудесную кровь, как тогда в лесу. Рассудок медленно отключался, оставляя место лишь нестерпимому голоду. Открыв рот, он был готов вонзить клыки в руку Вуди и осушить ее, высосать все до последней капли крови.

Но что-то его остановило. Он так и замер, касаясь клыками кожи, но не протыкая ее, а распахнутые глаза, пылающие красным, уставились на Вуди. Наверное, со стороны он смотрелся жутко.

— Будто низший кровосос, бросаюсь на человека, стоит почуять кровь, — рыкнул он сам на себя и убрал руку от лица. Но отпускать ее не стал, вместо этого Луи притянул к себе Вуди целиком и заключил в объятия. — Прости, я не хотел тебя напугать.

А она и правда испугалась. Всё-таки она сейчас поняла, чего именно боялась. Не то, что Луи будет её «есть». А когда он становится зверем. Эти красные глаза… эта молниеносная скорость… Как будто змея, которая бросилась вперёд.

— В-все хорошо, — неуверенно прошептала она. Но когда он взял себя в руки, ей стало спокойнее. Это чувство было как всесокрушающий тайфун внутри, и сердце после не сразу умерило свой стук. А ощущение, что его клык все ещё щекотят ладошку, никак не проходило. — Ты совсем оголодал?

Интересно, если ему в чашу вылить, так можно? Правда, представив эту картину, Вуди покрылась мурашками.

— Я не пил кровь уже очень давно, — тихо шепнул Луи, потирая её плечи. Он уткнулся в её волосы на ухом и заговорил. — Думал, справляться с этим будет проще, и у меня получалось. Но когда появилась ты, все изменилось. Твой чарующий аромат не оставляет меня, я до сих пор чувствую вкус твоей крови. Попробовав раз, я уже не могу быть спокоен, мне все сложнее сдерживаться. Прошу, пойми, я не желаю тебе навредить, но мне нравится проводить время с тобой. Я давно ни с кем так просто не разговаривал. Мне этого не хватало в добровольном отшельничестве.

И он не врал. Луи правда не хватало простого человеческого общества. После Анны он не думал, что снова сможет с кем-то сблизиться, да и не хотел. Но Вуди постепенно пробиралась в самую глубь его сердца, туда, куда запрещено заглядывать даже ему самому.

— Мне приятно это слышать, — прошептала она в ответ, цепляясь пальцами за его плащ на спине, в своеобразном обнимании. — Мне всё труднее допускать мысль, что я покину этот мир и тебя… навсегда. Без права возвращения.

Теперь уже не смешно над фильмами, где «они» могут быть вместе, но для одного из них это очень опасно. Ведь теперь она на собственной шкуре чувствует, как это больно. Хотелось плакать, молиться, разрыдаться, топать ножками и протестовать; бросать вызов судьбе, чтобы она изменила хоть что-нибудь, но лишь бы не так.

— Ты мне даже стал нравиться, — призналась она еще тише, но была уверена — Луи её услышит. И сейчас вспомнив о том, что она упорно пыталась забыть три дня, горько усмехнулась. — Видимо, не сможем построить домик в лесу. Тебе всё хуже, а я, эгоистка, захотела забыть это. Тебе вредно, чтобы я была рядом, верно? — И чего спросила? Конечно верно.