Внутри главный зал был украшен выпуклыми изогнутыми формами, терракотовой конструкцией, открытыми структурами и сложными архитектурными композициями. И в принципе в таком стиле были другие комнаты, где могли бы быть гости. Хотя где-то пересекался и с барокко.

Где были залы поменьше — опять готика! Классицизм в некоторых местах мешался неясно с чем! Жутко, полный хаос! Некрасиво! Вуди хоть и фотографировала для задания, но селфи делала всё меньше, потому что ей здесь просто не нравилось. Может, теперь она понимала, о какой мистике шла речь. Этот хаос мог создать только дьявол. Человек, не понимающий ничего в этом, не будет чувствовать то, что чувствовала Вуди, а встречая одногрупников или тех же дизайнеров, когда группы пересекались, по лицам видела, что не только у неё такие мысли.

— Там старинная мебель, потому туда мы не пойдем — всё равно всё скрыто под простынями, — услышала Вуди экскурсовода и повела носом в сторону, куда там они идти не собирались. — Через год только закончат всю реставрацию, так что…

Но Вуди уже не слышала. Двери в «запретную» комнату не было, лишь арка, а интереса еще придавало отсутствие света в единственной, наверное, комнате! И мысли о том, что вот как раз мебель могла быть более интересным экспонатом, чем стены, которые не видел лишь слепой и не зафоткал только ленивый, заставили Вуди дождаться, когда группа вновь скроется в другом помещении вместе с затормозившими для фоток девчонками. И только после этого она быстро прошла через ту арку.

Но комната была абсолютно пустой. Только современная мебель: четыре стула да стол, на котором стояла недопитая газировка. Вот и место отдыха сотрудников. Из-за этого сюда не пустили? Чтобы этот хлам не увидели другие? Но напротив арки была приоткрытая дверь, куда Вуди, не забывая сохранять тишину, прошла. Тоже темно, и теперь уже свет из людных мест не проходил сюда.

Сначала она побоялась, но когда перестала видеть собственные ноги, рискнула включить лампочку на телефоне. Здесь явно было холоднее, и людей не пускали в эту часть замка очень давно. Пыль, грязь, паутина не только на углах, но даже просто на стенах! Но здесь уже Вуди становилось интереснее. Вот тут уже действительно создавалось ощущение, что можно было найти что-то интересное. Не только для работы, но и для себя.

Так, шаг за шагом, дверь за дверью, она уже и забыла, что ищет старинную мебель. Её интересовала лепнина, на которой был толстый слой грязи, а в луче фонаря летала такая пыль, что Сахаре во времена песчаных бурь не снилась! Но это хоть не создавало эффект вылизанности. Это уже действительно походило на историческую находку.

Может, Вуди так спокойно относилась еще и потому, что здесь ничего не было. От слова «вообще»! Просто длинный коридор вперёд, и в каждой комнате признаков присутствия человека становилось все меньше. Не было больше мешанины из стилей. Вот уже и гобелены показались. Но… какие-то не такие… Мрачные, непонятные… в сюжете было совершенно не разобрать, что происходит. Войны — это точно. Но не рыцарские или типа того. Рисунок не был похож ни на что. Вуди вообще не знала такого стиля. Не средневековье, не древняя Япония, не что-то еще. Она внимательно рассматривала её, а когда поняла, что это то, что она искала, стала фотографировать. Сначала пару раз на телефон, а потом уже на свою камеру, где всё было в разы лучше видно.

Ей было наплевать на вспышки, на то, что её найдут. Пусть ругают, но ей наконец-то стало интересно. И к работе она подойдет со всей ответственностью.

Сколько бы она стояла и фотографировала гобелен — неизвестно. Но по привычке чпокнув жвачкой, Вуди создала такое громкое эхо, которое даже её напугало. Зато она пришла в себя. Пора было отсюда уходить, а так как в каждом помещении, которые она проходила, были лишь две двери — вход и выход, отыскать свою группу проблем не было. И Вуди стала возвращаться.

Вот только…

Когда шла сюда, то прошла три длинных коридора и четыре небольших помещения. Своего рода комнатку или пункт отдыха, как бы она это назвала. Но вот Вуди насчитала уже пятый коридор и ничего не поняла. Светит фонарем вниз — видит свои следы на слое пыли. Может, просчиталась? Пошла дальше.

Но коридоры не кончались. Даже выстроив в голове схему, Вуди всё равно не могла понять, почему её путь назад занимал столько времени и столько помещений. Не было их! И, кажется, они даже как-то различались — кругами она точно не ходила. Но и других дверей не было, куда бы она могла случайно зайти.

— Блин, — тихо ругнулась она и сняла блок с телефона. Хотела было позвонить хоть кому-нибудь, да только связь была нулевая. Ладно, пусть ругают. — Эй! Кто-нибудь, помогите.

Паники никакой не было — чего паниковать? Это музей. Что здесь с ней могло плохого произойти. Но от непонимания голова начала болеть, а духота и количество пыли доставляли неудобство — кепку она убрала в сумку и хотела было сделать тоже самое с ветровкой, но именно в минуту, когда она об этом подумала, в спину ударил такой неприятный пронизывающий ветер, что мурашки по коже пробежали.

Что ж, зато, теперь она знала, где был выход. Всё же считая, что Вуди вошла в дверь, которую просто не заметила, развернулась и пошла обратно.

Но и дорога обратно не показала результатов. Хоть сквозняк и был, даже усиливался, но выхода Вуди не находила. Она просто ходила взад-вперёд. И когда она уже начала психовать и чуть-чуть паниковать, прозвенел будильник — её напоминалка, что время на посещение замка окончено, что пора закругляться и идти к автобусам. Как это прошло уже столько времени?! Вуди не верила, но часы не врали: шесть вечера. Она не могла тут плутать столько времени.

Вот это уже было поводом для паники.

Вуди просто побежала вперёд. Уж куда-нибудь, но она должна была выйти.

И она вышла. Почти сразу после коридора с тем самым гобеленом (еще одно доказательство, что она не могла ходить кругами!) она открыла дверь, вбежала в неё и почти сразу замерла. Здесь она точно не была. Очень просторный холл без света, всё то же количество пыли, но… Это никак не комната с мебелью для реставрации. Она тут была, но расставлена обычно и не спрятана.

Но в темноте Вуди не могла толком ничего разглядеть, и потому вновь вооружилась фонариком. Строго готичная комната, вся такая острая и холодная. Во всех смыслах. Справа впереди была дверь, да и слева, но по лестнице вверх. Впереди были… Окна? Черные шторы занавешивали, но окна ли? Или просто стены? А повешены так, для устрашения?

Пару раз стукнувшись о какие-то предметы интерьера, Вуди подошла к черным бархатным шторам и отдернула их. Окно! Огромное арочной окно, пусть и грязное!

— Помещение для будущих посещений, — догадалась она.

Что ж, зато, вот улица… улица… Вечерело… Вот только, деревья откуда? Разве они не на горе?

Вуди совсем потеряла связь с реальностью и отодвинула штору так, чтобы ей открылся вид из окна во всей красе. Потому что что-то здесь было не то! Но вот нормально рассмотреть она не успела.

Как только свет проник в комнату, что-то или кто-то позади Вуди зашипел, послышался звук хлопающей ткани, а затем все снова затихло. Но ненадолго, потому что в следующее мгновение кто-то оттолкнул ее от окна и закрыл шторы.

— Они не должны узнать… Не должны видеть… — бормотал некто в черном плаще, плотнее закрывая тяжёлые ткани.

У него были изящные руки с длинными пальцами, но вот кожа уж очень бледная. Почти такая же, как белые волосы, торчащие из-под капюшона. Мужчина повернулся к Вуди, блеснув на неё красными глазами.

— Кто ты и как сюда попала? — зашипел он. Вуди не успела моргнуть, как оказалась прижата к стене, а тонкие пальцы сомкнулись на ее шее. — Говори! Это он тебя прислал?

Настоящий животный страх охватил Вуди, она забыла как надо говорить, как надо дышать. Только и могла, что открывать рот и глотать воздух, да только воздух как таковой в легкие не поступал. Как загипнотизированная она смотрела в эти красные глаза, которые, она клялась, были будто настоящие! И если бы не настоящая боль, которую приносил ей незнакомец, она бы поверила в какую-то игру для таких наглых посетителей, как она.

— Я… я… — как умалишенная заикалась она. Вуди и правда была на грани убегающей куда-то вперед крыши. — Я больше не буду. Мой автобус сейчас уйдет!

Своими пальцами, которые, в сравнению с ним, были настоящим огнем, она обхватила его кисть в немой мольбе отпустить. Он сам её обжег при прикосновении, но только льдом. Не могла у человека быть такая температура. И не могли так профессионально наложить клыки, что даже места стыка с десной не видно.

— Отпустите… — Последний шепот, почти немой, и жгучая слеза страха скатилась пор щеке и капнула на кожу незнакомца.

— Что за игру ты затеяла, ведьма? — Он не отпускал, продолжая скалиться. Да вот только по лицу его пробежала тень непонимания.

Незнакомец наклонился ближе и втянул носом воздух у самой шеи Вуди. Он чуял ее страх в запахе, ощущал его в дрожащем теле и обжигающем прикосновении, в бешеном стуке сердца. Разве стал бы убийца плакать от страха и молить о пощаде? Или её подослали зачем-то ещё?

— Не понимаю, — пробормотал он и снова заглянул в испуганное лицо Вуди. Не верил он, что кто-то мог так играть.

И пусть он отпустил ее горло, но это не означало, что он даст ей спокойно уйти. Послышались щелчки один за другим — это замки запирали двери. Загорелись все свечи в канделябрах на потолке и стенах и подсвечниках на комодах и столах, а сам незнакомец остался сидящим на пыльной софе у столика, на котором стояла ваза с засохшими цветами.

— Шторы не трогай, — грозно произнес он и скинул капюшон, открывая бледное лицо, которое обрамляли прямые длинные волосы пепельного цвета. Когда он посмотрел на Вуди, глаза его приобрели вполне обычный серый оттенок. — Советую тебе рассказать, зачем ты сюда явилась, добровольно. И не ври мне, я все равно узнаю правду.