ТЯЖЕЛОЕ ПОХМЕЛЬЕ

Пока целую неделю справляли двойную свадьбу, гайки в комбинатовском механизме ослабли, за сроками выполнения заказов никто не следил. А о качестве и вовсе забыли.

Со всех сторон посыпались жалобы. Одна другой хлеще, одна другой злее. Над Ибраханом, Булатом и их детищем ИДБС нависла угроза — утонуть в этих жалобах. Что предпринять? Как восстановить пошатнувшийся авторитет?

И на этот раз Булат, пораскинув мозгами, внес дельное и разумное предложение: созвать срочное собрание актива. Сказано — сделано. Заранее наметили состав президиума собрания, согласовали список ораторов. Даже тексты будущих речей подготовили. (Эту самую сложную миссию взял на себя Булат.) Все до мелочей как будто было предусмотрено. А на самом собрании произошел неприятнейший конфуз и скандальная осечка.

Председатель месткома, открывая собрание, спросил: есть ли у кого какие предложения по составу президиума? Товарищ, которому поручили огласить список президиума, почему-то замешкался или просто замечтался. Наступила неловкая пауза. С места встал сапожник — инвалид Отечественной войны. Он давно слыл присяжным оратором, без него не обходилось ни одно собрание. Он и предложил свой, несогласованный с руководством, список членов президиума. За этот список поднялся лес рук. А когда разобрались, обнаружили, что в президиум не избрали ни Ибрахана с Булатом, ни председателя месткома.

Один мудрый человек верно сказал: если застегнуть неправильно одну пуговицу пальто, и все остальные будут застегнуты неправильно. Неудачное начало собрания не предвещало ничего хорошего для Ибрахана.

Ему предоставили слово для доклада. Он шел к трибуне как на плаху, полный мрачных предчувствий… Вместо вдохновляющего, мобилизующего слова он кое-как, скороговоркой, произнес заранее написанный им с Булатом доклад. Аудитория, настроенная явно враждебно, слушала его невнимательно, прерывала неуместными, ехидными репликами.

Когда Ибрахан упомянул отдельных нерадивых работников, из зала послышалось:

— Рыба портится с головы…

— Про себя скажи…

А потом начались прения. Ибрахану не впервые приходилось подставлять себя под огонь критики. Но тут он спасовал. Он так надеялся, что ИДБС снова выведет его на номенклатурную орбиту. А тут, если послушать ораторов, ИДБС — сплошная показуха, обдираловка, кормушка, вокруг которой отираются сомнительные личности, и т. д. и т. п.

Выходило, что новое, ибрахановское движение — точно новый спущенный на воду корабль, успело уже обрасти ракушками, которые тормозят и замедляют его ход.

О собрании актива стало известно руководителям города. Ибрахана вызвали к самому Аксакалу.

Тот объяснил ему, что внедрять новое надо обдуманно, не торопясь. Иначе любое начинание быстро скомпрометируется в глазах населения и засохнет на корню. И не всегда новое есть новое: под видом нового порой можно натворить глупостей.

Что мог сказать в свое оправдание Ибрахан? Как всегда, последовал стандартный ответ:

— Учтем… На ошибках учимся…

— Уж больно долго вы учитесь на своих ошибках. Что толку от бесконечной учебы? Вы вроде вечного студента из института ошибок… — пожурил Ибрахана Аксакал.

После головомойки Ибрахан вернулся домой, как любил говорить наш армейский старшина, с бледным видом и тонкой шеей… Ему казалось, что потерял точку опоры, что земля уходит из-под его ног. Но продолжалось это недолго. Он отогнал прочь горестные мысли, навеянные беседой с Аксакалом. «Нечего раскисать, — твердо решил он про себя, — мы не дадим повода злорадствовать нашим недругам, и в первую очередь Хамзе…»

Ибрахан, надо отдать ему должное, когда обстоятельства его поджимали, когда, как говорят в народе, его кусал поджаренный петух, умел поработать засучив рукава. Две недели, не зная отдыха и передышки, Ибрахан гонял в хвост и в гриву своих подчиненных и сам себе не давал поблажек.

Две недели потребовалось ему, чтобы разобраться с жалобами, расшить узкие места, навести, где нужно, железный порядок. И над ним снова засияло солнышко, запели птицы, и на душе стало легко и радостно. Жизнь входила в нормальное русло, полное будничных забот… Как вдруг…

В исполкоме Ибрахану сообщили приятную новость: в столице республики стало известно о яшкалинском начинании. Возможно, номер газеты со страницей, посвященной ИДБС, привлек внимание столичного начальства, а возможно, кто-то в Уфе случайно, со слов приезжих, узнал об этой новинке. Так или иначе, но ИДБСом заинтересовались в столице, из Уфы звонили в яшкалинский исполком, что приедет комиссия по изучению передового опыта.

Ибрахан не знал — радоваться ему или огорчаться. Но так или иначе комиссию из Уфы надо было встретить во всеоружии и приготовиться ко всяким неожиданностям.

А если это только говорится, что комиссия едет изучать яшкалинский опыт, а на деле это — очередные козни Шагей-бабай? В любом случае от Шагея хорошо бы на время избавиться, не то неприятностей не оберешься. Премировать его путевкой в дом отдыха? Откажется, поймет, что тут что-то не так. Лучше всего отправить старика в дальнюю командировку, в Уфу, например. Но как сделать, чтобы он ничего не заподозрил?

— Беру на себя, — заявил Булат и срочно разыскал бабая.

— Что за спешка? Может, нашлись мои вещи? — обрадовался Шагей.

— Увы, пока и следов не обнаружили. Но надежды не теряем… Все зависит от вас, уважаемый.

— Как это понимать? Меня обидели, и я же должен просить у себя прощения?

— Вы не так поняли… Уважаемый бабай, вы знаете, как многие относятся к чужой беде? Им бы только сказать: не нашли… И точка. Так легче всего… Кто как не сам владелец пропавших вещей больше всех заинтересован их найти? Своя рубашка ближе к телу. Понятно?

— Пока я ничего не понял…

— Сейчас поймете. Не согласитесь ли вы поехать в командировку в Уфу? Побываете в республиканской конторе «Союзутиль», в музеях, в скупочных магазинах, в комиссионных. Поразнюхаете, поразведаете, может, кто приносил ваши вещи, и, на ваше счастье, нападете на след.

— Мало того, что у меня украли вещи, я еще должен тратиться на дорогу?! Нашли дурачка…

— Вы и копейки своей не потратите. Поедете за счет комбината. Нам больно смотреть на вас, как вы страдаете из-за своего самовара, шубы и шапки… А помочь ничем не можем. Вот и решили пойти вам навстречу. Дорогу оплатим, суточные, все как полагается…

Шагей не поверил своим ушам. Уж слишком подозрительной показалась ему неожиданная щедрость Ибрахана и Булата… А впрочем, почему бы ему не проветриться за казенный счет. Может, ему действительно повезет, и он нападет на следы пропавших вещей… Если же его розыски не увенчаются успехом — он постучится в столичные инстанции и расскажет о беспримерной волоките с поисками самовара, шубы и шапки, исчезнувших при весьма таинственных обстоятельствах. Заодно он с удовольствием проведает сына и сноху, которая наконец согласилась стать матерью и подарить Шагею еще одного внука или внучку…

Так бабай уехал в Уфу. Ибрахан и Булат стали на боевую вахту, готовясь достойно встретить столичную комиссию.

Перво-наперво освежили лозунги и рекламу у пунктов обслуживания. В людных местах водрузили яркие рекламные щиты. На тротуарах установили фанерные будки для сапожников, портных, парикмахеров, фотографов, часовщиков. Будки в строгом соответствии с профессиональной принадлежностью были разукрашены броскими рисунками и зазывными стихотворными лозунгами.

У фотографов:

У парикмахеров:

У часовщиков:

Сандуновские бани, буфеты, радиоузел были приведены в состояние боевой готовности. Почти всем, занятым в ИДБС, была выдана фирменная спецодежда — нечто среднее между медицинским халатом и рабочим комбинезоном.

С особой тщательностью велась подготовка благодарных клиентов. Каждого из них Булат проинструктировал: прорепетировал ответы на самые каверзные предполагаемые вопросы комиссии и вручил некоторым тексты выступлений, ежели комиссия вздумает провести пресс-конференцию клиентов.

Слух о приезде комиссии подтвердился. Действительно, вскоре в Яшкалу прибыл из Уфы товарищ (а не комиссия) со специальным поручением изучить наиподробнейшим образом яшкалинскую новинку — ИДБС. Товарищ пожаловал в горисполком, а оттуда его направили в комбинат к Ибрахану. Не успела Аклима доложить о приезде товарища из Уфы, как в кабинет проследовал мужчина средних лет с огромным портфелем, служившим одновременно и чемоданом на время краткосрочных командировок. Ибрахан встал из-за стола, с милым выражением лица пошел навстречу гостю и крепко, даже слишком крепко, пожал ему руку:

— Очень рад. Милости просим… Ибраханов…

— Хайдаров… Из Уфы…

Это имя Ибрахану ничего не говорило. Не то, что вам, дорогие читатели. Вы-то запомнили столичного журналиста Хайдарова, который под видом краеведа встретился лет десять назад с Шагеем и прославил его в газетном очерке на всю Башкирию.

Хайдаров охотно принял предложение главного редактора республиканской газеты выехать в командировку в Яшкалу и на месте объективно разобраться, насколько перспективно новое начинание яшкалинского комбината бытового обслуживания — ИДБС, о котором идут столь разноречивые слухи. Естественно, в этой командировке Хайдаров рассчитывал на активную помощь всесведущего и многоопытного Шагея. Но пути аллаха неисповедимы: Хайдаров и Шагей разминулись. Шагей после бесцельных хождений в республиканскую контору «Союзутиль» и безрезультатных посещений музея и скупочных магазинов кинулся в редакцию. Там ему доверительно сообщили — Шагей объявил, что они с Хайдаровым старые друзья, — Хайдаров срочно выехал в Яшкалу.