- Где он? - Тревога в Хани росла.

- Разве для того ты сейчас здесь, чтобы мы говорили о ничтожестве? - вопросом на вопрос ответил мужчина. - Вот, - он, наконец, протянул ей кубок, - выпей и успокойся. Не стоит меня бояться, Хани, я вовсе не желаю причинить тебе вред. Понимаю, ты слышала о нас много разного, и, думается, лишь ничтожная часть из тех сказок правдива. Но бояться меня не стоит. Разве стал бы тот румиец, о которых ходят россказни, угощать тебя розовым нектаром и предлагать уют своего дома?

Хани не могла ни возразить его словам, ни поверить, и на всякий случай решила не принимать за правду ничего из слов румийца. Взяла предложенный кубок, но пить не спешила.

- Оно не отравлено, Хани,- рассмеялся мужчина, и Хани сделалось горячо в груди.

Смех Раша, улыбка Раша. Почему этот человек просто не скажет, что с ним?

- Не верю я вам, - сказала она.

- Твое право, - принял мужчина и отпил из своего кубка. - Вот видишь, я стою перед тобой, живой и здоровый, а черпал я из одного сосуда.

Хани нашла его слова справедливыми, тем более, что жажда высушила рот сильнее засухи. Питье оказалось мягким, в меру кислым, в меру - сладким. Будто и не вино вовсе.

- А теперь, если позволишь, давай поговорим, - предложил Сарф, и указал на один из стульев. Во второй тут же сел сам, закинув ногу на ногу. От него за милю несло смертью и болью, будто человек этот в рукаве прятал мешок, из которого щедро сеял страданиями.

Такой не примет отказа, подумала Хани, и послушно села в кресло. Сейчас расстояние между ней и румийцем не превышало пяти-шести шагов, но даже так Хани не могла отделаться от мысли, что, захоти мужчина причинить ей вред, ему бы даже не пришлось покидать кресло. Легенды говорили, что черные маги могущественны, потому что руками их творит Шараяна. Хани смутно казалось, что ей еще представиться возможность поглядеть на темные силы.

- Я хочу знать, что с Рашем, - упрямо повторила девушка. - Мы приехали вместе, неужто я гостья более желанная, чем тот, кто от вас родился?

- Так и есть, - к ее удивлению согласился мужчина. - Ты - настоящая удача, Хани. Мы уже отчаялись, что такое возможно. Долгие годы Темная мать предвещала этот день, но мы были слепы, и чуть было не пропустили тебя. Оглядываясь назад, я начинаю думать, что побег Раша мог быть тоже ее провидением. Ведь если бы не он - ты бы, возможно, никогда не попала на Румос.

- Я не... - начала было девушка, но перебила саму себя. Не стоит говорить, что в лапы Фархи они попали только по ее глупости. Жаль, что нельзя вернуть события вспять, уж тогда бы она никогда не стала слушать голос Хелды.

Румиец заинтересованно вскинул бровь, обождал, давая время решить - продолжать или нет. Видя, что северянка говорить не собирается, заговорил первым.

- Расскажи мне, как ты сотворила те чары, от одного воспоминания о которых у моей бесстрашной Фархи колени дрожат. - В задумчивости он подпер щеку кулаком. - Шараши - на редкость мерзкие твари. Мы подчинили некоторых, но это довольно сложно, и даже магия нашей Темной матери не всегда помогает усмирять их. Но мы стараемся не уничтожать людоедов, потому что только они сдерживают северян от того, чтобы продвигаться дальше, к Краю.

- Зачем нам идти к Краю? - Хани искренне не понимала его намеков. Только слабые умом отчаивались подходить к Краям Эзершата. Все знали, что за стенами пара и огня ждет только одно - бесконечная мертвая пустота. Хани помнила сказки, которыми старухи пугали деревенскую малышню - за Краем нет ничего, и тот, кто сорвется с него, навеки потеряется во времени, лишенный права переродиться вновь. Даже смерть в брюхе шарашей страшила меньше.

- К Краю, может, и не зачем, но в пустошах северяне незваные гости.

- Потому что там ваши порталы стоят? - набравшись смелости, спросила девушка.

Сарф утвердительно кивнул и улыбнулся, словно одобряя ее слова.

- Мы долгие годы искали место для портала. Он, как ты сама убедилась, не так велик, но пригоден, чтобы перемещать небольшие группы людей на больше расстояния. А суеверный страх северян не дает им соваться в Пепельные пустоши, и, тем самым, тревожить наш покой.

- Но портал спрятан в горе, как его найти, если не знать, где искать?

- Это лишь необходимые предосторожности, Хани. - Мужчина сделался серьезным, наклонился вперед, отчего Хани невольно вжалась в спинку кресла. Он забавлялся, видя ее страх, и не скрывал своего удовольствия от такой реакции. - Когда ты - самое презираемое существо Эзершата, а тебя готовы убить лишь за то, что много столетий назад твои предки пошли против воли богов - приходится изворачиваться. Осторожность - великая сила и мудрость. Тому, кто использует ее с умом, достается многое.

Хани, напуганая его речами, уже приготовилась сорваться с места, но мужчина опередил ее. Он встал, заложил руки за спину и прошел до балкона. Мягкие туфли на ногах румийца скрадывали звук шагов, и камень словно прогибался под его ступнями. Отчего-то девушке казалось, что показное дружелюбие не больше, чем попытка заставить ее потерять бдительность. Но если она пленница здесь, почему никто не связал ей руки и ноги, не надел ошейник, подобный тому, который Фархи нацепила на Раша? Напротив, все получалось так, как говорил мужчина - она словно долгожданная гостья. Только клетка, пусть и золотая, все равно клетка, а ключ, что открывает пусть на волю, у румийца напротив.

- Тебе многое предстоит узнать, Хани, - говорил он, не поворачивая головы, словно впервые видел радужное небо за окнами. - Но прежде знай, что ты не враг нам, а мы - не враги тебе. Так распорядилась Темная мать, и ее око остановилось на тебе. Признаться, я расстроен, что она предпочла своим верным служителям северянку...

Мужчина глянул на нее в пол оборота, многозначительно ощупал взглядом всю с ног до головы. Хани сглотнула: почудилось, будто румиец разыскал в ней все изъяны, и теперь, стоит ей дернуться или сказать дурное - он с легкостью надавит на один из них.

- Я смотрю на тебя - и пытаюсь понять, что в тебе особенного, почему Темная мать нашла тебя привлекательнее моей дочери или тысяч других румийцев, которые исправно подносят ей дары и неустанно молятся. Из года в год, бесчисленное количество лет, мы делаем то, что она нам велит. Послушные, точно усмиренные лошади. Охотно сунем в зубы удила и грызем их, безмолвные и покорные. Но она выбрала северянку - девчонку, которая годна только, чтобы сор выметать и рыбу потрошить. Ты знаешь, в чем причина?

Хани промолчала, чувствуя - ему дела нет до того, каким будет ответ.

- Нравится тебе мир, в который ты попала? - спросил Сарф.

- Нравится, - честно призналась Хани. Зачем скрывать правду?

- Когда боги прокляли наших предков и сослали на остров, здесь не было ничего, кроме камня, гор и бесплодной земли. Многие из нас умерли в первый же год. Нам нечего было есть, негде спать. Дожди мы принимали как благодать - вырывали в земле ямы, и лакали из них воду, точно псы. Брат убивал брата за то, чтобы выпить воды из его лужи. Десяток лет хаоса. Никто нынче не вспоминает о них. Нигде в румийских хроника не записано о тех временах. Мы называем их Забвением. Час, когда мы были зверьми. Так было до тех пор, пока Темная мать не явилась нам. Я знаю, что в Серединных землях счет времени ведут по дасирийскому летоисчислению, от времени, когда Иштар стал завоевывать могущество. Мы же считает свой век со времен, когда она впервые явилась к нам. Наши легенды говорят, что показалась она посреди пустыни, прекрасная и величественная, словно Королева королев. В руках ее был кувшин с овечьим молоком и кукурузная лепешка, но тех даров хватило, чтобы досыта накормить всех. Некогда великие, но униженные шаймерцы сползались к ней, будто муравьи к своей матке. Несколько дней она кормила и поила нас, собирая всех, кто еще не растерял остатки человечности. А после, когда мы были сыты, велела всегда и во всем повиноваться ей, не щадить себя и быть безжалостными ко всякому, кто пойдет поперек ее слова. Взамен, Темная мать посулила нам самым сладким пряником...