11

Маккензи лично поговорил с майором в Мальмстроме.

— «Первый эшелон»! Говорит «Кусачий паук»! Говорит «Кусачий паук»! — произнес он, используя кодовое обозначение главкомстратава и тем самым давая понять дежурному офицеру в Монтане, что всю ответственность за дальнейшие действия берет на себя высшее должностное лицо САК. — «Первый эшелон», передайте «Быстрому Чарли», чтобы они выполнили приказ Делла и эвакуировали личный состав с наземного объекта на «Гадюке-3», — приказал Маккензи. — Один вертолет пусть остается над объектом и осуществляет наблюдение с воздуха на высоте пятьсот футов, находясь за пределами ограждения объекта. Ясно?

— Вас понял, «Кусачий паук»! — ответил обомлевший дежурный офицер, который до сих пор ни разу не беседовал лично с самим главкомстратавом.

— После этого перебросьте пятьдесят полицейских ВВС на объект и окружите «Гадюку-3» — и вот что: пошлите туда пару бронемашин. Ваш гарнизон имеет ведь бронемашины?

— Так точно, «Кусачий паук»!

— Хорошо. Пусть они встанут в двухстах футах от заграждения и проследите, чтобы никто не входил и не выходил за пределы ограждения. И еще одно. Проследите, чтобы никто и пикнуть не смел о происшествии на «Гадюке-3» — по понятным причинам. Когда ваши вертолеты вернутся, разместите всех — пилотов, полицейских и раненых, а также трупы — в карантинном отделении вашего госпиталя. И изолируйте их хорошенько. Никаких телефонных переговоров! Это крайне важно. Вам ясно?

— Так точно. Все ясно.

Маккензи, замявшись, поглядел на своего адъютанта.

— Что-нибудь еще, Дуг? — спросил он.

— Может быть, нам следует изолировать Мальмстром в качестве меры предосторожности?

— Мысль здравая.

— Как только передадите мои инструкции «Быстрому Чарли», свяжите меня с командиром базы, — приказал генерал.

Через несколько секунд бригадный генерал Стоунсайфер был на линии.

— Стоуни, это «Кусачий паук». На «Гадюке-3» какая-то хренотень. «Краснокожий» вроде бы… Твой дежурный офицер все тебе объяснит. У меня сейчас нет времени.

— Понял, «Кусачий паук»!

— И что же там такое? — подивился однозвездный генерал.

Но он не задал этого вопроса. Он вообще ничего не сказал.

Главкомстратав очень торопился, а когда четырехзвездные генералы торопятся, однозвездным остается только слушать — внимательно.

— Там какая-то катавасия, Стоуни, и если об этом будет утечка информации, может возникнуть еще более крупная катавасия. Я приказываю тебе «запечатать» Мальмстром. Отключи связь. Поставь все телефоны на «заглушку» и не снимай, пока я тебе лично не разрешу. Никто не должен покидать Мальмстром без твоего личного разрешения. Никаких телефонных звонков с базы. Ничего. Вас не существует. Ясно?

— Я немедленно объявлю о проведении учений по безопасности в экстремальных условиях, — пообещал Стоунсайфер. — Так будет меньше вопросов, сэр.

На Стоунсайфера можно положиться.

Верно, что он в душе тихо страдал от некоторого сходства со Стерлингом Хейденом, но вообще-то Стоуни был парень, который в трудную минуту не подведет.

— Хорошо придумано. Я поговорю с тобой попозже.

Маккензи положил трубку и снова обвел глазами зал и персонал. Они еще ничего не знали о «Гадюке-3» — пока. Потом главкомстратав перевел взгляд на молодого адъютанта и поймал себя на мысли: сокрушается ли Уинтерс все еще по поводу систем? В наши дни их всех обучают в таком духе, подумал Маккензи, и, возможно, это правильно — но было еще кое-что. Внезапно, без всякой видимой причины Маккензи вспомнил тот большой налет на Токио. Он тогда командовал эскадрильей бомбардировщиков «Б-29». Он летел в головном самолете и вел наблюдение за землей: он видел сто — или тысячу — пожаров. Пожары начали сливаться в большие огненные озера, изрыгающие ввысь волны горячего воздуха, отчего содрогались фюзеляжи тяжелых бомбардировщиков. Под ними гибли тысячи людей, и этот факт сам по себе был куда важнее любой системы. Но сегодня больше никто не говорит о людях или городах — только о целях.

И даже не просто о целях, теперь используется более абстрактное выражение: «зона цели».

В таких категориях говорили и думали почти все в Пентагоне — в особенности все эти желторотые майоры и полковники, которые никогда в глаза не видели пылающих городов. Кое-кто из старых командиров, в том числе и Пит Крейн, начальник штаба ВВС, еще что-то помнили, и с ними можно было нормально поговорить, но ведь пройдет еще пять — десять лет и сегодняшние подростки, увлекающиеся компьютерными играми, возьмут бразды правления в свои руки. Они и так уже почти все подмяли под себя. Это даже забавно. Конечно, тут существует проблема конфликта поколений, но молодые военные уже совершенно равнодушно воспринимают идею массового уничтожения, в то время как старые волки еще что-то помнят. Это забавно, но совсем не смешно.

— Пожалуй, мне самому стоит с ним поговорить, — тихо сказал Мартин Маккензи дежурному офицеру. — Свяжите меня с капсулой «Гадюки-3», пожалуйста.

Франклин набрал прямой номер.

— Алло, это Маккензи? — послышался в трубке незнакомый голос.

Твердый голос уверенного в своих силах человека, голос хорошо образованного уроженца восточных штатов, который, возможно, пару лет занимался ораторским искусством в престижном университете. Это был не простецкий говорок наглеца с неполным средним образованием и кашей во рту. Уверенный четкий голос.

— Это Маккензи, — подтвердил генерал и на протяжении последующих двух минут он не произнес ни одного слова.

Говорил Делл. Он объяснил, что сделала его группа захвата, что она могла сделать в дальнейшем и что она непременно сделает, если их требования не будут выполнены. Их требования — как и требования любых террористов сегодня — не подлежали обсуждению. Выложив все это, бывший майор сделал паузу, явно ожидая, что главкомстратав начнет ему возражать, и явно надеясь на это, — чтобы одернуть его грубо и бесцеремонно. Нет, в такие игры генерал Маккензи играть не собирался, ибо он не чувствовал за собой никакой вины и едва ли мог бы причислить себя к белым либералам из среднего класса. Будучи генералом, он по определению не входил в эту категорию граждан. И он безмолвствовал.

— Вы меня слышите, генерал?

— Слышу.

— Отлично. Так вот что мы предлагаем. Это целый пакет предложений, — заявил блудный майор, предваряя свое заявление с перечислением условий. Условий было всего три, и они были сформулированы коротко и четко.

— Вы сошли с ума! — отозвался Маккензи, выслушав.

Напрасно он так сказал, однако предъявленные ему условия были столь нелепы и неслыханны, что он не мог скрыть своего изумления. На самом-то деле предложение было вовсе не безумно с точки зрения беглых зеков. Оно было достаточно мудрым и тонким — невероятным, но смелым и мудрым.

— Лестью вы от нас ничего не добьетесь, — съехидничал Делл, — и ваше мнение обо мне или о моем предложении меня не интересует. Есть только один человек, который способен заключить с нами сделку, и вам сейчас самое лучшее связаться непосредственно с ним. И без шуток. Звоните ему немедленно!

А затем майор Лоуренс Делл сделал то, о чем мечтает каждый кадровый офицер вооруженных сил: не дожидаясь ответа от главнокомандующего, он бросил трубку.

Маккензи шумно дышал. Он лихорадочно обдумывал смысл только что услышанного, хотя лицо его оставалось непроницаемым.

— Вот сукин сын, — прошептал он и сразу почувствовал себя немного получше.

Но только немного.

— Сэр? — обратился к нему Уинтерс.

Ему не терпелось узнать. Никто не слушал разговор генерала с Деллом по отводной трубке, так что ничего удивительного не было в том, что и полковник Франклин, и адъютант генерала выжидательно смотрели на главкомстратава.

Маккензи тряхнул головой и снова подумал о том, что ему сказал Делл и что ему теперь предстоит сделать.

Сукин сын! Ну каков же сукин сын!

Блестящая операция.

Мерзкая, ужасающая, но — блестящая.

Этот подонок Делл мог бы стать отличным генералом.

Но каков сукин сын!

— Дуг! — сказал главкомстратав. — Позвони генералу Стоунсайферу в Мальмстром.

Он проинструктировал адъютанта, какой приказ следует передать, а затем обратился к полковнику Франклину.