При скорости 95 миль в час они прибудут на место в считанные секунды — через тридцать или сорок.

— Два часа[35], — объявил другой голос. — «Быстрый Чарли-три» вызывает «Быстрого Чарли-один». Цель прямо по курсу в два часа. Вы видите цель?

— Радиобашня прямо по курсу в двух часах, — подтвердил пилот головного вертолета. — Да, я вижу. Зайдите над целью и приготовьтесь к посадке.

Обычное дело. Они сейчас облетят раз вокруг «Гадюки-3», — удостовериться, что их не поджидает засада, а затем два компактных транспортных вертолета приземлятся и выпустят вооруженных полицейских ВВС, в то время как третий вертолет будет совершать круги на высоте четыреста — пятьсот футов и прикрывать их пулеметом.

— «Быстрый Чарли-один» вызывает «Первый эшелон». Цель прямо по курсу. «Чарли-один» и «Чарли-два» произведут посадку и осмотр местности. «Третий» прикроет их с воздуха в соответствии со стандартными инструкциями по безопасности… Снижаемся… Видим ограждение вокруг базы… Седан… Нет, «универсал»… припаркован внутри неподалеку от караульного помещения. Ворота закрыты. Видимых повреждений ограды не наблюдается… Ограждение, похоже, цело… двести футов над землей… признаков вторжения на территорию «Краснокожего» нет… Сто футов. Садимся… Приземление осуществим в двадцати ярдах от главного входа… Есть посадка! Пошли!

Последнее слово было командой взводу полицейских, и Маккензи воочию представил себе, что сейчас там происходит. Две стрекозы на земле с ревущими двигателями, из каждого выпрыгнули по восемь полицейских и быстро рассыпались в «П»-образную цепь, чтобы обойти караульное помещение с трех сторон. Они это сделают мгновенно, держа карабины и автоматы наготове.

— «Первый эшелон», это «Быстрый Чарли-один»! Никаких признаков активности. Никаких признаков присутствия людей — наших или неприятеля. Мне это не нравится. Двое полицейских сейчас проверяют «универсал».

С виду — самая обычная штабная машина САК… Подождите, вот один из них возвращается… Нет, подождите… «Первый эшелон»! На базе «Краснокожий»! В «универсале» обнаружены два офицера полиции ВВС. Наши ребята их опознали: сержант Расселл и капрал Мендес. Мендес мертв. Если не будет иных приказаний, мы готовы штурмовать караульное помещение.

Маккензи кивнул.

— «Мягкая посадка» вызывает «Чарли-один». Действуйте!

Они услышали, как дежурный офицер в Мальмстроме подтвердил приказ и добавил от себя просьбу действовать поосторожнее. Потом все стали ждать — молча, погруженные каждый в свою думу, напряженно и тревожно предвкушая самое худшее. Разумеется, генерал Маккензи уже давно ожидал самого худшего — каждое утро он пробуждался именно с этим ощущением. Маккензи встречал каждый новый день своей жизни, будучи убежденным, что нечто ужасное должно случиться именно сегодня. Хотя он был всей душой предан науке, эффективности, стандартным инструкциям, сложнейшим системам обеспечения надежности и верил в торжество разума, главком за все эти годы глубоко и спокойно усвоил ту двоякую истину, что наш мир — не лучший из всех возможных миров и что постулат экзистенциалистской философии о случайном характере абсурдных ситуаций в большей мере приложим к уделу человеческому и более верен, чем любые планы и разработки Пентагона.

Разумеется, благоразумно напоминал себе главкомстратав, этот мир не является и наихудшим из всех возможных миров. Все могло внезапно стать куда хуже. Закон Мерфи. Закон Мерфи был старой мудростью Военно-воздушных сил. Если что-то может сломаться — оно непременно рано или поздно сломается. И вот теперь, печально размышлял Маккензи, сломалось то, что вовсе и не должно было сломаться.

И что теперь на это скажет сенатор Бейлорд Колдуэлл?

Этот агрессивный кандидат в президенты, который воображал себя лучшим другом американских вооруженных сил, думал главкомстратав, несомненно, скажет очень много, но вряд ли что-либо из им сказанного будет конструктивным — хотя прозвучит верно и правильно.

— Болван несчастный! — пробормотал Маккензи.

— Что вы сказали, генерал? — встревоженно спросил дежурный офицер по КП.

— Ничего, ничего…

— Понятно, сэр!

Полицейский десант уже, должно быть, проник в караулку «Гадюки-3». Уже пора. Через минуту-другую они передадут по радио сообщение о том, что они там обнаружили, но Маккензи не питал никаких иллюзий по этому поводу. Новости будут определенно плохие, и единственный вопрос сейчас — насколько плохие. Ответ на этот вопрос пришел от «Быстрого Чарли-один» через полминуты: обнаружен еще один труп и два связанных повара с кляпом во рту — они в шоке и сбивчиво рассказывают о вооруженных диверсантах. Поваров и труп нашли в кладовой. Больше никого в караульном помещении не обнаружено.

— Попросите их связаться с контрольно-пусковым центром по переговорнику! — указал Маккензи.

Пока полковник Франклин передавал это указание, генерал повернулся к своему адъютанту и со вздохом сказал:

— Ну, через восемьдесят секунд, Дуг, мы все узнаем!

— Да, сэр, но я не могу понять, зачем они это сделали. Зачем сбежавшим заключенным проникать на ракетную базу, которая, как известно, практически неприступна, вместо того, чтобы скрыться где-нибудь в горах или бежать к канадской границе?

Маккензи снова вздохнул.

— Об этом мы узнаем… через пятьдесят восемь секунд. Они не сумасшедшие, — добавил он. — Вот это я могу тебе сказать — они не сумасшедшие. Ведь это отчебучила не банда наркоманов и не волосатики-хиппи. Судя по тому, что я слышал об этом Делле, когда его осудили, он парень башковитый и очень себе на уме. Он быстро делал карьеру в армии. Ему светили генеральские звезды — со временем. Раз все телефонные переговоры вел только он, я подозреваю, что он у них за главного. А он не псих!

— Я уверен, что вы правы, сэр, — отпарировал вежливо Уинтерс, — но человека, совершающего убийство, вряд ли можно считать нормальным. Что-то ведь с ним должно быть не в порядке — вы так не думаете?

Похоже, на этого парня, мрачно подумал Маккензи, сильно повлияли штатные психиатры гильдии киноактеров, которые консультируют сценаристов телевизионных сериалов «про больницу». «Нормальный человек»! Да кто тут нормальный?! Масса трезвомыслящих американцев, британцев или японцев сочтут ненормальным человека, посвятившего свою жизнь мегатоннам и массированным ударам возмездия (не говоря уж о превентивном ударе), — вот этого опрятного, исполнительного, аккуратно подстриженного Дугласа О. Уинтерса, который никогда не нарушал правил уличного движения, не соблазнял чужих жен и искренне любил крекеры, которыми торгуют на улицах герлскауты. Генерал-то Маккензи уже давно подозревал, что эти ванильные квадратики на самом деле выпускаются на полностью автоматизированных японских фабриках по производству пластмасс, но доказывать это Уинтерсу было бы бессмысленно.

— «Быстрый Чарли-один» вызывает «Первый эшелон»! — заверещал уже знакомый голос пилота первого вертолета. — «Быстрый Чарли-один» вызывает «Первый эшелон». Лейтенант Шелдон только что связался с контрольно-пусковым центром по переговорнику. С ним говорил некий Делл, заявивший, что капитан Таун и лейтенант Канеллис взяты в плен. Еще он сказал, что капсула находится в его руках. Он сказал «в наших руках» — из чего я сделал вывод, что с ним внизу находятся еще люди. Он сказал, что готов все объяснить по телефону лично генералу Маккензи, и еще он сказал, чтобы мы забрали убитых и раненых и убирались. На «Гадюке-3» действительно «Краснокожий».

— Похоже на то, — рассудил осторожный дежурный в Мальмстроме.

— Похоже? Да вы бы посмотрели на застреленного ими сержанта. Они его автоматной очередью надвое перерубили!.. Послушайте, «Первый эшелон», лейтенант Шелдон ожидает дальнейших указаний. Нам что, собрать трупы и раненых и проваливать? Или нет?

Вопрос был хороший.

На него есть целый ряд возможных ответов, рассудил главнокомандующий стратегическими войсками США, но все они никудышные.