Глава 15 Осторожный мистер Каттль

Когда в среду утром Чан проснулся и подошел к окну, дождя уже не было, туман рассеялся и ярко светило солнце. Чарли Чан долго любовался прекрасной панорамой, раскинувшейся перед ним: порт, зеленый остров Гоат, крепость–тюрьма Алькатрац. Рассекая волны, туда и обратно спешили самые разные корабли и пароходы.

Несмотря на солнечное утро, на душе у Чана было тяжело. В полдень отчалит судно, на котором он поклялся вернуться домой. Скоро кому–то заиграют «Алоху», кто–то увидит Панчбоул—Хилл, а он… Чан вздохнул. Скоро ли наступит и его день? Чтобы он пришел, сперва предстоит проделать тяжелую работу.

Когда он появился в столовой, Барри Кирк уже сидел там перед нетронутым стаканом апельсинового сока.

— Здравствуйте! — приветствовал его Кирк. — Я жду вас.

— Я вижу, ваше недоверие растет с каждым днем, — усмехнулся Чан.

— Даже не знаю. Это не очень приятно. Просто я сегодня не спешу проглотить излюбленный калифорнийский напиток. А как вы?

Едва Чан уселся, вошел Парадайз, и детектив без малейшего колебания осушил стакан.

— Очень полезно для здоровья, — заметил он.

Кирк искоса посмотрел на дворецкого и тоже взялся за сок.

— Я, конечно, вам доверяю; — пробормотал он и с опаской сделал пару глотков.

Парадайз расставил на столе тарелки с овсяной кашей и исчез.

— Кажется, мы оба невредимы, — произнес Кирк. — Будем считать, что все в порядке.

— Подозрение — ужасная вещь, — — вздохнул Чан. — Об этом уже давно пишут и говорят.

— Верно, — согласился Кирк. — А вы сами бывали в таком положении? Кстати, вы узнали что–нибудь от Даффа?

— Ничего, что нам помогло бы. Он осветил только один факт.

— Какой именно?

— Почтительно прошу прощения, но пока я сохраню его в тайне. Вы обедали здесь?

— Нет, мы с мисс Морроу ходили в ресторан.

— О, какой приятный отдых, — улыбнулся Чан.

— Без сомнения.

— Вам приятно общество этой молодой женщины?

— Ну, в общем… я не чахну в ее отсутствие. А знаете, она не такая серьезная, какой хочет казаться.

— Это хорошо. Женщины не годятся для подобной работы.

— Да, все они мечтают стать киноактрисами. А по–моему, женщина, у которой есть ум, не пойдет на сцену. Например, мисс Морроу этого никогда бы не сделала. Мы провели с ней замечательный и небесполезный вечер в ресторане. Во всяком случае, мы кое–что открыли.

— Что же?

Кирк пожал плечами.

— Может быть, мне пока стоит сохранить это в тайне? Нет, я не собираюсь уподобляться вам, Чарли. Мы видели нашего друга полковника Битхэма, но только изменившего своему обычному одиночеству: он обедал с леди.

— Вот как! И кто же она?

— Ну с ней–то полный порядок. Это миссис Эллен Таппер—Брок.

— Интересная новость. Мисс, Морроу побеседует с ней?

— Да. Я заеду сегодня к миссис Таппер—Брок и отвезу ее в прокуратуру. Хотя… вряд ли удастся добиться результатов. Она холодна и сдержана, как зимние звезды. О Господи, я заговорил, как поэт. Наверное, потому, что я еще не завтракал.

— Скорее всего, вы просто полны воспоминаний о вчерашнем вечере, — улыбнулся Чан.

После еды Кирк объявил, что идет к себе в контору просмотреть кое–какие бумаги. Чан быстро встал.

— Я буду сопровождать вас, — сказал он, — если, конечно, вы разрешите. Мне нужно отправить жене письмо с объяснением задержки, а то она будет ждать понапрасну. И вместо меня приедет мое послание. — Он вздохнул.

— Правильно, — одобрил Кирк. — Не переживайте, вы же по делам здесь находитесь.

— А что подумает обо мне маленький Барри?

— Не исключено, что он такой же чувствительный, как и его тезка. Он хочет, чтобы вы до конца выполнили свой долг. И он гордится — вернее, будет гордиться, когда вырастет, — тем, как вы раскрыли тайну убийства сэра Фредерика Брюсса.

— Но пока мне не везет, — промолвил Чан. — Ладно, я даю себе еще одну неделю, а потом, что бы ни случилось, уеду. Клянусь, что я буду непоколебим, как Гибралтар.

— Недели вполне достаточно, — согласился Кирк. — Вы обязательно все успеете.

— Уеду я в любом случае, — твердо произнес Чан.

Они спустились вниз, и Кирк уселся за массивный стол. Кинсея не было. «Собирает ренту», — пояснил Кирк.

Взяв бумагу и конверт, Чан устроился за стенографическим столиком в углу. Но, похоже, думал он о чем–то другом: детектив исподтишка наблюдал за Кирком. Потом он внезапно встал и подошел к его столу.

— Чернила высохли, — заявил Чан. — И кто только назвал такие ручки вечными?

— Достаньте ручку отсюда, — предложил Кирк, выдвигая нижний ящик. А глаза Чана остановились на конверте, лежавшем на столе. Его действия даже ему самому показались странными: он шпионил за своим хозяином.

Чан взял ручку и вернулся на свое место, продолжая наблюдать за Кирком. Закончив одно письмо, молодой человек принялся за другое. Написав и его, он вложил оба листка в конверты и наклеил марки. Чарли в тот же миг налепил марку на свое послание и вскочил.

— Разрешите мне сдать и ваши письма, — попросил он.

— О, благодарю вас, — обрадовался Кирк, протягивая ему конверты.

Когда Чан вернулся, Кирк стоял посредине комнаты, глядя на часы.

— Не желаете услышать рассказ миссис Таппер—Брок о своей жизни? — предложил он.

Детектив покачал головой.

— Прошу прощения, но это не моя работа. Мисс Морроу сама компетентна в таких вопросах. Я уже несколько раз ввязывался не в свое дело, потому теперь останусь в стороне.

— Ну что ж, как хотите, — кивнул Кирк. Потом взял шляпу с плащом и исчез.

Поднявшись в бунгало, Чарли Чан увидел в гостиной Билла Ренкина. Репортер ждал его.

— Доброе утро, — поздоровался Ренкин и, не сдержавшись, добавил: — Похоже, вы сегодня не отплываете?

Чан нахмурился.

— Все суда, покидающие этот порт, уходят пока без меня. Я еще не могу ехать: слишком много темных туч над здешней сценой.

— Я в курсе, — улыбнулся Ренкин. — Не забудьте только, что вы должны подробно рассказать мне обо всем. Я уверен, что сумею защитить вас. Я считаю китайцев великим народом.

— Спасибо вам за лестное мнение.

— А теперь перейдем к делу, — продолжал Ренкин. — В это яркое утро я принес вам маленький подарок.

— Вы необычайно добры ко мне.

— Я же все–таки умный парень, — подмигнул ему Ренкин. — Ваши туманные намеки на Битхэма заставили меня призадуматься. А если я думаю, то как правило добиваюсь результатов. Я проштудировал «Жизнь» полковника от корки до корки. Наверное, нет нужды сообщать вам о четвертом мая 1913 года. В тот день полковник Битхэм начал восьмимесячное путешествие из Пешавара в Тегеран через Афганистан и пустыню Кевир в Персии.

— Я далек от всего этого, — заявил Чан.

— Возможно. Но вам известно, что в своей книге он назвал эту экспедицию маленькой увеселительной прогулкой, «небольшим праздником». Не настоящим путешествием, а только дорогой к дому.

— Вот как? — заинтересовался Чан. — Я пока не дошел до этого места.

— Оно описывается в книге менее знаменитой, чем остальные его сочинения, — пояснил Ренкин. — Полковник назвал его «За Хайберским проходом». Я перерыл весь город и нашел экземпляр только в Беркли. — Он протянул Чану книжку в красном переплете. — Вот тот маленький подарок, о котором я говорил.

Чан принял книгу с благодарностью.

— Кто знает, возможно, она не менее ценна, чем предыдущие. В любом случае, я ваш должник.

— Трудно сказать. Не исключено, что вы найдете там нечто, что я пропустил. Я читал ее очень внимательно, но мое мнение еще ничего не доказывает.

Чан открыл книгу.

— Отдельные главы неплохо бы пролистать прямо сейчас, — пробормотал он. — Похоже, это сочинение отличается от остальных трудов полковника Битхэма. — Он прочел посвящение: — «Одной из тех, кто будет помнить и поймет».

— Я тоже обратил на него внимание, — заметил Ренкин. — Наверное, полковник пережил какой–то щекотливый момент, может быть, в юношестве. Сушествует женщина, которая помнит, как он целовал ее под сиренью возле ворот, и понимает, что теперь он стал таким благодаря ей.

Чан глубоко задумался.

— Почему бы и нет, — рассеянно произнес он.

— Вообще–то, англичане не столь уж бывалые люди, какими кажутся, — продолжал Билл Ренкин. — Я знал одного английского летчика во время войны, настоящего ребенка. Он брал с собой в полеты веточку вереска, напоминавшую ему о давнишней любви. Он был удивительно сентиментальным человеком. А вдруг полковник Джон Битхэм такой же?