— Есть такие, — произнес Толпыга и покраснел. — Мы с Васеной Свиридовой женимся…

Пронина захлопала в ладоши, за нею захлопали все сидящие за столом.

— Что ж, поздравляю, Шура, — тепло сказал Званцев под одобрительные возгласы. — Да-а, — продолжал он. — Бригаду-то на Чогоре придется довольно крепко доукомплектовать. Но у нас резерв для этого есть — очень много среднеамурских ребят просятся на Чогор.

Двое суток прожили гости в зимовье. За это время в плотинах запруд были сделаны свободные проходы, и уровень воды понизился на целый метр. Теперь паводок не угрожал размывом плотинок. По настоянию профессора Сафьянова Колчанов и Пронина выезжали в Хабаровск для отчета, так как на аппаратах вполне могли управиться Шурка Толпыга и Гоша Драпков.

Сначала вертолет вывез в Средне-Амурское Званцева, Сафьянова и Вальгаева, а во второй половине дня прилетел за Колчановым и Прониной. Они уселись на своих местах в вертолете. Мотор взревел, и машина оторвалась от земли.

— Ой, Алешенька, — Надя слегка вздрогнула.

— Что такое?

Он посмотрел ей в лицо. Взгляд Нади застыл в каком-то неопределенном выражении — она к чему-то прислушивалась. Потом склонилась к нему и, тихо смеясь, прошептала:

— Шевельнулся…

Колчанов притянул ее к себе, долго гладил по голове. А под вертолетом все шире расстилалась величественная долина Бурукана. Синяя весенняя дымка пронизала весь воздух, скрадывая очертания скал, деревьев, галечных берегов.

— Как я сроднилась с этими местами, Алешенька, — говорила ему на ухо Пронина. — Только тут я поняла смысл слов Петра Григорьевича. Помнишь, как он сказал однажды летом, имея в виду, конечно, меня: «Смысл жизни не в том, что мы умеем красиво ходить по тротуарам. Смысл — в нашем умении пробираться сквозь любые дебри, через горные кручи и бурные реки, через любые ухабы — к цели!»