Глава 9

Капитан Минаев и Данишев пришли к выводу, что нужно срочно ознакомиться с уголовным делом Шпыру.

Ведь могло оказаться, что с ним был кто-нибудь из прежних коллег по скамье подсудимых.

Потом Минаев показал ему ответы на запросы, сказав, что проживавший длительное время в гостинице Гуцаев Петр никаким краем не подходит к делу Цветовой. По запросу о продаже ценностей тоже ничего утешительного, добавил он.

— Но вот по делу Аушевой Зейнаб кое-что проясняется.

Данишев встрепенулся:

— С моим делом связано?..

— Не спешите, Назип Гатаулович. Тут вот какое дело. Следственный эксперимент показал, что преступник не видел со своей позиции Аушеву в момент выстрела.

— Но забор-то не сплошной...

— В том-то и дело, что она, двигаясь со стороны автовокзала, находилась в момент выстрела в той части забора, который еще не подразобран. Все доски там целы. Пуля, как вы помните, прошла именно через глухую часть забора. А доски оторваны в метре от пулевого отверстия.

— Иначе говоря, чтобы ее увидеть со стороны яблони, откуда стрелял преступник, нужно было ей сделать еще один-два шага, — догадался Данишев.

— Совершенно верно. Она эти шаги сделала, но уже по инерции, когда пуля пронзила ее. Это нас тогда и ввело в заблуждение. И второе важное обстоятельство: с расстояния, с которого стрелял преступник, почти ничего не видно, что происходит на улице. Во всяком случае, надо обладать кошачьими глазами, чтобы четко узреть человеческую фигуру на улице. К тому же в ту ночь не было даже полнолуния. И наконец, последнее: зачем преступнику, который охотился на Аушеву, так далеко прятаться, ведь он мог поджидать ее непосредственно за забором или в крайнем случае за углом дома Цветовой. Так?

— Согласен с вами.

— Ну, коли согласен, тогда какой вывод?

— Аушева — случайная жертва...

— Верно, товарищ лейтенант. Пуля предназначалась не для нее!

— Но ведь кого-то преступник подстерегал?..

— Конечно. Но тот, кого преступник хотел застрелить, видимо, не явился. Всего скорее, явился, но стрелявший промахнулся.

— Значит, преступник знал, что жертва должна прийти во двор этого дома.

— Знал. По всей вероятности, знал. Так что, Назип Гатаулович, вот теперь и отвечайте на свой же вопрос: связано ли убийство Цветовой с этим ночным выстрелом?

Данишев пожал плечами.

В комнату, постучав, вошел участковый старший лейтенант Шамов.

— Товарищ капитан, разрешите передать вам рапорт об одном странном происшествии.

— Докладывайте, Тарас Владимирович.

— Вчера на улице Рахматуллина, дом № 19, огромная собака неожиданно напала на мужчину лет сорока — сорока пяти. Сбила того с ног и основательно покусала. Чем бы это все закончилось — неизвестно, если бы не подоспели на помощь дружинники. Наверное, загрызла бы. Но не это главное, — участковый вытер пот со лба и продолжил: — Через несколько минут и я туда прибыл. Помог этому гражданину добраться до больницы. В приемной он назвался Джемалетдином Силагаевым. Его положили в больницу. Но сегодня, как мне позвонили оттуда, он бесследно исчез. Я проверил названные им данные — ничего близкого и в помине. Он положил на стол рапорт:

— Зачем же честному человеку врать? Тем более убегать из больницы сильно искусанным?

Капитан Минаев нахмурился, нервно потер ладонью виски, пытаясь хоть немного снять утомленность.

— Н-да... загадочная история. — Начальник районной милиции прочитал рапорт и сказал: — Опишите как можно подробнее внешность потерпевшего. Возможно, где-то этот лже-Силагаев всплывет.

— Товарищ капитан, я этой собаки вчера не видел, но, судя по приметам, такую же одичавшую овчарку пытались изловить зимой местные собаколовы. Так тот пес сбил с ног одного из тех, кто был со стальной удавкой, — и был таков. И главное: даже не укусил нападавшего.

— Тарас Владимирович, надо исключить подобные нападения собаки на людей.

— Есть, товарищ капитан, будет выполнено.

...После обеда Данишев в больнице допросил Гавашева, которого зверски избили. Потерпевший с трудом приподнялся и сел в постели, прислонившись к стене. И поведал о своем злоключении.

В тот злополучный день он возвращался поздно вечером домой — задержался у тещи. Сумерки уже гнездились в кустарниках и подворотнях. Гавашеву показалось, что кто-то за ним незримо следует. Это ощущение у него появилось за несколько минут ходьбы до дома. Он оглядывался, но сзади никого не было.

Когда переходил улицу Пушкина, увидел справа, чуть впереди, как обогнал его высокий тучный мужчина, который нырнул в темный проходной двор. Гавашев уже поравнялся было с кирпичным двухэтажным домом, как вдруг из-за угла выскочил, как ему показалось, тот самый тучный мордоворот, нанес ему оглушающий удар по голове каким-то тяжелым предметом. Он упал, но сознания не потерял. Нападавший принялся молча с остервенением пинать его. Гавашев пытался хоть как-то прикрыться руками от зверских ударов...

Затем в руках бандита появился нож с длинным, как у морского кортика, лезвием.

Предсмертное отчаяние страшным прессом выдавило из Гавашева последние силы, обращенные в крик:

— А-а-а-а-а!!! По-мо-ги-те-е-е!!!

— Дурак. После такого орания последних прохожих распугал, — хладнокровно произнес запыхавшийся бандит. — А те, что дома сидят, на лишние запоры замкнулись. Ну, получай теперь, Самат, должок, а то ты мне до смерти надоел. — Преступник не спеша, деловито, словно мясник, собиравшийся зарезать очередного барана, присел на корточки, чтоб вонзить в него кинжал.

— Я не Самат! Я не Самат! — прерывистым, клокочущим хрипом исходил Гавашев. — Вы меня с кем-то путаете! — Изо рта ручьем хлынула кровь, и он уже не мог говорить.

Бандит наклонился к лицу жертвы, пошарил в его карманах, но в это время из-за угла показалась автомашина — подвижная милицейская группа. Увидев машину, преступник бросился в проходной двор.

Начальнику райотдела милиции капитану Минаеву Г. Д.

8 августа

РАПОРТ

7 августа сего года в 23.05 во время патрулирования участка нас остановила гражданка и сообщила, что слышала страшный крик, взывающий о помощи, который донесся с соседней улицы. Мы отправились туда и у дома № 7 по улице Пушкина увидели мужчину, который бросился во двор.

Покинув автомашину, я начал преследовать его. Мужчина высокого роста, плотного телосложения бежал через проходные дворы, где нельзя было проехать на автомашине. Преследуемый пробежал арку дома и исчез в одном из подъездов пятиэтажного дома. Я тоже бросился в подъезд и поднялся по лестнице, полагая, что он побежал наверх. Но там никого не оказалось. Потом я бросился в подвал и через него попал в соседний подъезд. И когда выскочил оттуда, увидел отъезжавший легковой автомобиль марки «Жигули» белого цвета, в котором находились двое. Преследовать его не было возможности — рядом не оказалось никакого транспорта. Оружия не применил, потому что не был уверен, что это тот самый преступник, который — как выяснилось позже — нанес гражданину Гавашеву М. X. тяжелые травмы.

Старший сержант Жванов Н. П.

Этот рапорт дошел до Данишева лишь сегодня, 14 августа, через неделю, впрочем, как и до самого начальника райотдела милиции. Когда капитан Минаев увидел его, он с иронией выговаривал командиру взвода патрульной службы перефразированными словами известного поэта: «Ваш рапорт как свет умерших звезд доходит, как доходит к нумизмату стершийся пятак...» Тот оправдывался, что старшего сержанта Иванова неожиданно прихватил в ту ночь приступ аппендицита и он госпитализирован... не успел передать рапорт.

...Следователь Данишев уже в больнице еще раз прочитал этот рапорт и, сверив показания потерпевшего Гавашева, положил его обратно в портфель.

— Итак, Минихат Хабибович, вы точно слышали, что преступник называл вас Саматом?

— Слышал, товарищ следователь, как вас сейчас. Правда, состояние у меня тогда было аховое...

Лейтенант долго еще выяснял интересующие его детали и особенно маршрут его движения. Мысль лихорадочно металась: «Действительно ли его с кем-то перепутал этот нападавший? Или это просто маньяк-садист, который наслаждается предсмертным состоянием своей жертвы?» Такие случаи в уголовной практике бывали. Назип знал о них.