— И чем скорее вы начнете его изучать, тем скорее ваша жизнь станет более комфортной, и вы сможете отдавать распоряжения слугам, а также приступить к вашим обязанностям как хозяйки Эстергхалла.

Мастер Ханом взглядом указал на стеллаж, до отказа заполненный приходно-расходными книгами и стопками товарных накладных.

— Это не все, миледи, остальное хранится пока у кастеляна, — шепнул старик, едва сдерживая смешок.

— Моя жена разберется во всем этом, я уверен, — сказал лорд Эстергар.

«В самом деле, отчего бы мне не разобраться? — подумала Лейлис с досадой на мужа. — Ведь я играла в детстве с сестрами в игру «мой замок». Наверняка тут почти то же самое».

— Покажите и расскажите госпоже Лейлис все, что ей будет интересно, — велел Рейвин книжнику и, поклонившись супруге, вышел из библиотеки.

Старик снова взялся за кисть, а менестрель сел поудобнее и, так как баллады в его репертуаре уже закончились, начал строчить текст какой-то уличной песенки.

— Я отвечу на ваши вопросы, миледи, и все покажу… как только дорисую эту розу, — сказал мастер Ханом, склоняясь к своему рисунку.

— Разве это роза? — спросила Лейлис, взглянув на оригинал.

— А разве нет, моя госпожа? — насторожился старик.

— Это цветок шиповника, а роза совсем другая. Я знаю это, потому что роза на гербе моего дома и моя тетя выращивала розы в своем цветнике.

— В самом деле? И какая же роза?

— Листья почти такие же, но больше лепестков, и не бывает плодов.

— Нужно послать письмо в Верг и попросить, чтобы прислали нам засушенные южные цветки с листьями и соцветиями. Тогда можно будет сверить их с рисунками и, если нужно, исправить.

Мастер отложил в стороны рисунки, в том числе неоконченный, просушив его песком, убрал кисточки в футляр, закрыл чернильницу и подвинул ее в специальное углубление в столе.

— Со временем в книги закрадываются ошибки, вот в чем беда, — пожаловался он. — Поэтому стоит все сверять, перед тем как делать список. Очень жаль, что ни сир Джоар Хэнред, ни кто-либо из его отряда не смогли прибыть в Эстергхалл. Я бы так хотел расспросить их о ханкитах и кроличьих людях. Половина из того, что содержится в книге мастера Авиба — выдумка, а вторая половина успела устареть за полтора века.

— О степняках мало известно, хоть они и живут рядом с нами уже многие столетия, — сказала Лейлис. — Я знаю, что они сжигают себя заживо, чтобы почтить своих богов. Говорят, что все они колдуны, но этому я не верю.

— Колдовства не бывает, госпожа. Так называемые заклинатели — либо подлые обманщики, которые дурачат народ ради своей корысти и тщеславия, либо несчастные обреченные глупцы, связывающиеся с силами, которые никому не подвластны и ничего, кроме зла, не могут принести.

— Вы правы… может быть.

Лейлис попросила бумагу и чернила, чтобы написать письма родным. Ее дяде лорд Рейвин уже отправил письмо, сообщив, что дорога была благополучна и бракосочетание совершилось по всем правилам, а заодно и напомнил об условиях соглашения. Поэтому Лейлис решила написать только своим сестрам, которые, скорее всего, были не в курсе даже ее помолвки с лордом с Севера, а потому должны очень удивиться, получив письма от младшей сестры.

— Слишком длинное послание, миледи, — покачал головой мастер Ханом, взяв в руки первое письмо. — Ведь его придется доверить не гонцу, а птице, которая полетит с ним до Верга, а потом уж мессер Кельперт переправит его дальше.

Лейлис пришлось переделывать несколько раз, стараясь писать как можно более мелким почерком и как только возможно кратко. Ответов от сестер, наверное, придется ждать не меньше месяца. Мастер Ханом успокоил, сказав, что и ее письма, и ответы обязательно дойдут.

— Птицам ничего не будет. Они же над лесом летят и всегда прилетают, куда обучены.

Лейлис нашла странным и немного забавным то, что все живые существа на Севере вполне приспособлены к его суровым условиям, кроме человека, который, тем не менее, отчаянно и упорно пытается удержаться на этой земле. Если у Неизвестного есть хоть какие-то индивидуальные черты, то он, должно быть, склонен к иронии. Она начала рассеянно складывать, скручивать в трубочки и снова разглаживать свои послания. Почему-то показалось неважным отправить их. Лейлис поняла, что не будет переписываться с родственниками или выпрашивать о возможности их увидеть. И это было выше ее желаний — будто безымянный речной поток разом отрезал ее от семьи и от прошлой жизни.

Первый день после свадьбы был слишком длинным, чтобы выдержать еще и длинную ночь. В спальне, оставшись с мужем наедине, Лейлис легла на край постели, спиной к нему. И когда Рейвин протянул руку и слегка коснулся ее обнаженного плеча, она дернулась и натянула покрывало.

— В чем дело? — спросил он с ноткой раздражения в голосе.

— Мне все еще нездоровится, милорд, — пробормотала Лейлис в подушку, не утруждаясь повернуться к нему.

Эстергар приподнялся на локте и снова дотронулся до нее, чуть сдвинув покрывало. Он не мог не почувствовать, как она дрожит.

— Если я вам настолько неприятен, следовало выразить это до свадьбы, а не теперь, — его тон был холодным, как бьющийся в окна северный ветер.

— Моим мнением никто не интересовался, — процедила Лейлис, не успев даже испугаться своих слов.

— Уж не собираетесь ли вы сказать, что я вас принудил выйти замуж? — саркастично осведомился Эстергар. Лейлис почувствовала напряжение в его голосе, уже на опасной черте.

— Не вы…

— Кто же?

— Мой дядя.

— Вот как? Разве ваш дядя был вчера в великом чертоге, стоял над вами и заставлял произносить брачные клятвы? Или в Верге? — безжалостно продолжал лорд Рейвин.

— Нет, — пришлось ей ответить.

— У вас было много возможностей заявить о своем несогласии, и это бы все прекратилось. Я бы не стал настаивать на своем.

— Как я могла?! — Лейлис повысила голос, хоть всеми силами пыталась сдержать истерику. — Вы же знаете моего дядю! Он бы выгнал меня из дома, если бы я посмела его ослушаться! Всегда, всегда заставлял делать по-своему…

— Вот, вы сами признаете, что вполне осознанно предпочли меня перспективе остаться с родичами. А я, зная вашего дядюшку, полагал, что вы будете рады от него избавиться. Теперь же немного поздно.

Конечно, уже поздно. Поздно было в тот момент, когда она села в карету, чтобы покинуть замок Хостбинов.

— Теперь расторгнуть брак без катастрофических последствий невозможно. И единственное, что мы можем — это попытаться сделать так, чтобы этот брак не был неудачным. Вы ведь понимаете это? — он немного смягчился, говорил медленно, будто объясняя какую-то очевидную вещь капризному ребенку.

Лейлис едва выдохнула положительный ответ, давясь слезами, страхом и обидой. И неприятнее всего было понимать, что он прав. Ей никогда не хватало духу настоять на своем, позволить другим решать за себя было проще. А значит, досадовать теперь оставалось только на себя и свою нерешительность.

— Двигайтесь ко мне, — прозвучало не грубо, как могло бы, но довольно требовательно. Он не злится, но проверять его терпение на прочность уже не стоит.

Лейлис повернулась лицом к нему и очень медленно пододвинулась ближе, всего на несколько дюймов. Он притянул ее к себе, обнял собственнически, не позволяя отодвинуться, но больше ничего не делал, только гладил одной рукой по спине и волосам. Он коснулся сухими шероховатыми губами ее щеки и тихо заговорил, не переставая поглаживать ее поверх сорочки:

— Я знаю, что в нашу первую ночь вы не испытали того наслаждения, на которое женщина вправе рассчитывать на ложе с супругом. Но мы это непременно исправим… как только вам перестанет нездоровиться.

Ей не удалось скрыть облегченного вздоха. Его лица в темноте не было видно, но казалось, что по губам лорда Эстергара скользнула снисходительная улыбка.

— Спокойной ночи, миледи.

— И вам, милорд, — отозвалась Лейлис, поудобнее укладывая голову ему на плечо.

***

С неба на снег сыпался пепел, и летели, кружась, черные обгоревшие обрывки, устилая мерзлую землю. Двое мужчин стояли друг напротив друга, а вокруг них все было серым и нечетким, только падали на припорошенную снегом землю черные хлопья, и дрожали неясно обозначенные тени человеческих фигур. Первым мужчиной был Рейвин, в буром плаще с меховым воротником и золотой цепью поверх боевого нагрудника. Второй был мертвец с выклеванными глазами и облезающими лохмотьями кожи, тело — рыхлое, гниющее, оплетенное цепями. Одна рука трупа — голые белые кости, на другой еще мясо с пятнами разложения, обеими мертвец держал шкатулку из черного полированного дерева. Лейлис смотрела на обоих мужчин то сбоку, то будто откуда-то сверху, и знала, что они не могут ее увидеть, потому что на самом деле ее здесь нет.