Глава восьмая

Идти было очень неудобно. Железные полосы, каждая метров до двадцати длиной и с полметра вышиной, тесными рядами на необозримое пространство покрывают пустыню. Их направление — с севера на юг, по меридиану, а Карсту, как назло, надо идти поперек. На горизонте блестят купола магнитных вышек.

— Черт с ними совсем! — ворчит он, прыгая с одной полосы на другую. — Немного бы поуже промежутки…

Пот льет с него ручьями. Он без шапки. Чтобы не умереть под палящими лучами, он обмотал себе голову каким-то подобием чалмы, сделанной из собственной куртки.

— Пить!

Он знает, что вода есть там, где люди, а люди вон в тех сияющих на горизонте башнях.

«Дойду ли?» — копошится в мозгу.

Солнце стоит в зените, и живописная фигура Карста не дает тени. Кругом раскинулась необъятная Сахара. Ах, какой она кажется большой для того, кто идет пешком! Карст почти совсем выбился из сил. А башни на горизонте как были, так и остались далекими, блестящими точками.

«Счастье еще, — думает он, — что здесь не песок», — и опять в тысячный раз берет злобная досада, что приходится идти поперек направления железных полос. Как бы он бежал на север или на юг!

Действительно, промежутки между полосами представляют великолепные дорожки, сделанные из массы, напоминающей целлулоидовый бетон. Поперек же двигаться крайне неудобно: расстояния между полосами слишком велики, чтобы можно было скакать с одной на другую; идти мучительно; приходится страшно задирать ноги.

Проходит час. Карст все еще без отдыха карабкается через проклятые заграждения. Жажда гонит его, не дает остановиться. Магнитные вышки стали быстро увеличиваться.

Он уже ясно видит на них темные, круглые отверстия. Остановившись, прислушивается: густое жужжание низкого тона несется оттуда. Эти башни, бесконечной линией уходящие к горизонту, живы. Они дрожат и поют. Они наполнены энергией и движением.

Не жалея сил, Карст ускоряет свои прыжки. Он начнет думать и соображать лишь тогда, когда выпьет до дна весь водоем, который там окажется!

Добравшись, наконец, до башни, Карст долго и безрезультатно ходит вокруг нее, кричит и бьет кулаками в никелированные бронзовые стены. Башня трясется, гудит и воет. Он понимает, что его крики и удары никем не могут быть услышаны. Они гораздо бесполезнее, чем «глас вопиющего в пустыне», потому что в пустыне все-таки тихо, а здесь шум и грохот… Карст, выбившись из сил, хотел, было, в отчаянии прислониться к стене, но раскаленный на солнце металл был горяч, как плита.

«Даже это здесь невозможно», — с горечью подумал он, хватаясь за обожженную щеку. Туманным взором он осмотрелся кругом. До каждой из соседних башен было, по меньшей мере, километров десять. Идти туда вовсе не прельщало. Карст понял, что ему все равно не дойти. И что там ожидало его? То же, что здесь! Кругом валялись засохшие куски бетона, оставшиеся после постройки фундамента башни. Карст вооружился ими и, отойдя несколько в сторону, принялся швырять в отверстия нижних окон. Ему пришлось много потрудиться, пока, наконец, первый кусок влетел в окно и исчез внутри. Вслед затем в соседнем отверстии показалась чья-то голова. Карст уловил удивленный взгляд. Он хотел закричать, но смотревший спрятался. Спустя минуту у основания башни поднялся в пазах один из щитов облицовки, и оттуда вышло трое людей. Карст кинулся им навстречу.

— Не бойтесь меня! Я потом все расскажу, дайте воды!..

Люди молчат и пятятся при его приближении. Карст останавливается. «Действительно, — думает он, — можно себе представить, насколько необычаен и страшен мой вид. Но что же я могу сделать!»

Откинув назад рукав своей куртки-чалмы, Карст садится перед открытым входом на землю.

— Я умру у вас под дверьми, если вы не дадите мне пить… Потом можете удивляться и поражаться сколько угодно, но дайте воды!

Он говорит не то, что хочет. Откуда-то, будто из живота, подступает раздражение и злоба. Ему кажется несносным и то, что приходится почти кричать. Этот назойливый шум еще более увеличивает жажду.

Люди пошептались между собой. Наконец, один из них выступил немного вперед.

— Вы, пожалуйста, не сердитесь. Ваша внешность… Но, конечно, мы сделаем все, что можем, — он оглянулся на своих товарищей, — мы просим вас зайти в башню. Здесь на солнце нельзя…

Карст быстро двинулся к двери. Страх этих людей стал казаться ему забавным. Он даже засмеялся, видя, как они чуть не застряли в дверях, разом бросившись внутрь при его приближении.

— Не бойтесь! — хотел он сказать, но крикнул хрипло и громко:

— Воды!

В башне было прохладно. Хотя шум машин еще настойчивее и победоноснее сотрясал воздух, но здесь дул освежающий ветерок и глаз отдыхал после несносного блеска и света.

— Много сразу нельзя, — говорит один из башенных жителей, подавая Карсту маленький сосуд с розовой жидкостью. Карст сам знает, что нельзя; но что бы он дал за еще один такой стаканчик!

Старший из обитателей башни отвел Карста в прохладную комнату, помог ему раздеться и умыться, принес пищи и еще немного питья и, молча указав на кровать, удалился.

Предельная физическая усталость и истощение совершенно подчинили себе все существо Карста. Воспоминания об удивительных и страшных событиях последних дней не вызывали ничего, кроме желания уснуть. Поев, Карст подошел к маленькому хоккоку, прикрепленному к стене. Повозившись некоторое время с настройкой и вызовами, он ничего не добился и, махнув рукой, решительно направился к кровати.

Он проснулся ночью. Бледно горел люмион. Эта комната находилась в подземной части башни. Гул машин был не так резок. Он походил на звук, издаваемый мегуро-динамами эоланов. Карст не сразу сообразил, где находится. Он хотел, было, уже повернуться на другой бок и снова заснуть, но стал раздумывать, — куда же он летит. И тут же моментально все вспомнил. Физически он вполне отдохнул. Только ноги еще немного болели от неудобной ходьбы. Рядом на стуле он нашел приготовленное новое платье. Одевшись, Карст поднялся наверх. Старший из трех обитателей станции встретился ему на лестнице.

— А я шел к вам. Как отдохнули?

— Прекрасно.

Они стояли и молча смотрели друг другу в глаза. Потом человек решительно подошел к Карсту вплотную и взял его за руку. Он был заметно взволнован, но, видимо, старался это скрыть.

— Скажите, вы… бессмертный?

— Да, — просто ответил Карст и, чтобы не смущать собеседника своим тяжелым взглядом, отворачиваясь в сторону, добавил:

— Я вам все расскажу, — может быть, вы мне чем-нибудь поможете.

Они отправляются наверх в просторный кабинет. Два других обитателя станции сидят у стола, уставленного кушаньями и напитками. При входе Карста они встают и не без робости кланяются. Они знакомятся. Все трое оказываются дежурными рабочими. Каждый имеет звание инженера мегур-электрика. На их обязанности лежит наблюдение и уход за силовой магнитной станцией. Они здесь недавно. Через месяц прилетит смена.

Карст старается найти подходящий тон для беседы с этими людьми. По всему видно, что чувствуют они себя крайне неловко и напряженно. Садясь за стол, Карст сказал:

— Расскажите все, что вам известно. Потом и я расскажу о себе.

Карст принялся за еду. Старший прошелся несколько раз по кабинету. Наконец, сев в большое кресло, опустил голову на руки и начал:

— За эти дни мы не видели ни одного человека. Раньше по линии два раза в день пролетал эолан, непрерывно работал хоккок. Теперь мы совершенно отрезаны от всего мира. Хоккограммы получали несколько раз, но сведения отрывочны и несвязны. Сначала мы получили известие, что явились бессмертные, никто больше не будет умирать… но это вам вероятно, известно?

— Да, конечно. Продолжайте.

— Потом, сразу же опровержение. Ни тот, ни другой из говоривших не закончил своей речи. У нас создалось впечатление, что у аппарата, подававшего эти сведения, происходила борьба.

Рабочий понизил голос, как бы стесняясь, и продолжал:

— Если бы представлялась какая-нибудь возможность, мы тотчас покинули бы свою башню и отправились в Восьмой Город, но, — он засмеялся, — не могли же мы бежать по магнитам пустыни! До вечера ждали мы эолана. Он так и не прилетел. Вскоре после этого странного сообщения начался ураган и буря, каких мы здесь не видали.