— По…нят…но… — протянул Стрепухов. — А колдаировская деваха? Спишем?

— Да что вы, Петр Яковлевич! Дозвольте за Марийкой съездить.

— Не время, Ваня. Вот возьмем Иловлю, тогда и в отпуск съездишь. Погоди малость.

Дундич нахмурился: «погоди» его не устраивало.

— Схожу в околоток, — сказал Дундич, подымаясь. — Погляжу на Сорокового.

— Сходи. От меня привет передай.

«В бою — зверь, а среди людей — самый сердечный. А я на него гневался, почему не доложил, почему без спроса. А когда докладывать? Жизнь Сорокового на волоске была…» — рассуждал Петр Яковлевич, оставшись в горнице один.