Дэррил

Я возбужден от нетерпения. Каждая моя клеточка тела подает сигналы приступить к оживлению Мелани. Но остались лишь детали. Нужно дождаться Кристофера и Эйвинда. Я нахаживал круги вокруг ванны, где в маслянистой жидкости уже лежало полностью заново созданное тело. За три дня Мелани превратилась из медузы в прекрасную девушку из плоти и крови. Благодаря дару Эйвинда, который подгонял процессы, у нее уже отрасли волосы, появились брови, ресницы и ногти. Она была полностью готова. Я смотрел и видел, что осталось немножко, считанные минуты и надо возвращать. Сама же душа незримо мерцала в углу, иногда пропадая, иногда проявляясь, словно была в анабиозе — Мелани уже не говорила и не задавала вопросов, просто стояла и ждала. Она была готова к возвращению.

Дверь в гараж распахнулась с клубами снега и пара, и ко мне спеша влетели Эйвинд и Кристофер.

— Привет. Прости, задержался. — Кристофер работал с отцом в сервисе по починке разной техники. Собственно, именно там он и открыл свой дар — электричество. Но со своим талантом он явно не мог справиться, взять под контроль даром и развить. Я знал, что он мог бы, к примеру, продержать весь мой гараж с обогревателями, лампой и дом неделю только на своем даре, но у Бьярке получались лишь легкие заряды, иногда как статическое электричество. Правда, он сильно помог с Мелани: он запускал нейроны и связывал нити ДНК за счет электроразрядов.

— Что случилось? — Я вижу, что Кристофер расстроен, хоть и выглядит, как всегда, хмуро.

— С отцом поцапался.

— Ясно. — Когда Бьярке было пять, у него умерла мать от рака. Воспитал их с братом отец: жестко, с тычками и подзатыльниками. Год назад умер Сиверт, и Кристофер остался единственным наследником мастерской «Бьярке и сыновья». Если честно, мы вздохнули с облегчением, когда этот придурок Сиверт окочурился, потому что он постоянно угрожал растрепаться, что происходит тут у нас. А Кристофер вздохнул вдвойне, ибо его дом тогда представлял ад, откуда он постоянно сбегал и оказывался пойманным полицией. Сейчас он жил дома и отец взялся за него конкретно. Казалось бы, герр Бьярке потерял жену и сына — живи спокойно, работай, вспоминай, плач, но нет, он все «внимание» теперь концентрировал на Кристофере, постоянно находя к чему прицепиться и спуская на него всех собак. Но Криса это не волновало, потому что, как он сам не раз признавался, жить стало легче.

— А где сейчас Питер и девочки?

Эйвинд снимает куртку и кидает к шмоткам Кристофера.

— Девчонки пошли за одеждой для Мелани через портал. А Басс попал под горячую руку Миа. Та в него вцепилась и сказала, что он обязательно должен пойти с ними.

Мы переглядываемся и начинаем противно хихикать. Представляю, какой вернется Питер. Эти две фройляйн его живым не выпустят. Наверняка, придёт, упадет на матрац и будет со стоном рассказывать, как он с ними наматывал километры в бутиках с женской одеждой, как его мучили выбором: «Вот эти розовые с бантиком или вот эти розовые с ленточкой?»

— Итак, что нам делать? — Эйвинд с интересом смотрит на меня, закатав рукава.

— Процесс закончился. Я ее постоянно держу на Essentia omnium. Думаю, тебе стоит убыстрить процесс завершения. А потом мы ее вытащим из ванны, и дальше Кристофер будет бить в сердце зарядами, а я делать искусственное дыхание.

— Окей.

Пацаны соглашаются, будучи в полной боевой готовности. Мы подходим к ванне, где лежит девушка в этой желто-оранжевой помутневшей маслянистой жидкости. Я вспоминаю, какой она была кружевной медузой, как после добавления крови матери, стали появляться прожилки, как появились и скрепились кости после добавления нескольких пачек молока в воду, как она обрастала мускулами, как вчера мы все сдавали кровь для нее, чтобы завершить процесс восстановления. И вот передо мной в этой мути, похожей на перегоревшее масло, лежала она — Мелани, такая, какой я ее помню.

— Что-то прям не по себе. Она голая. Настоящая… — Эйвинд смотрит на Мел, и я вижу легкий стеснительный румянец. Меня иногда забавляет инквизиторское поведение Ларсена.

— Конечно, настоящая. А через пару минут будет живая. Давай! Миксуй!

И Эйвинд посылает заряд на Мелани.

***

Первые ощущения: тяжело, больно, твердо.

Я такая большая.

Такая длинная.

Я обширная, как космос? Где я начинаюсь и заканчиваюсь?

Свежо. Морозно.

Запахи.

Разные. Приятные и не очень.

Но я дышу. Механически. Не задумываясь.

Дышать легко. Приятно. А вот кашлять больно.

Я не могу дышать, пока кашляю.

Как остановиться?

…

Кажется, остановилась.

Подо мной твердь.

Горит столбом то, через что я кашляла.

Горло. Это называется горло.

А еще я стала заметная.

Больно?

Нет. Ново. Непривычно.

Кажется, это называется громко.

Вот! Я не заметная, а громкая.

Что-то во мне и стучит.

Это называется сердце.

Оно горячее и заполняет меня.

Раньше я не ощущала себя и не знала границ.

Я центр вселенной? Или маленькая точка?

Теперь такое чувство, будто я везде.

Неприятно. Колюче. Или это больно?

Кажется, это называется холод.

Точно!

Я замерзла.

Темно с красными прожилками.

Рядом кто-то. Слышу шорохи.

И что-то громко тарахтит…

— Мелани? — Голос зовет меня. — Мелани!

Требует. Настойчиво.

Я пытаюсь донести Голосу, что слышу. Проходит шуршание с чем-то проносящимся по мне.

Мне не нравятся ощущения.

— Вы видели? Она дернула рукой! — Это Второй Голос. Кричит.

Неприятно.

Громко.

— Смотрите, она вся мурашками покрылась. Ей, наверное, холодно. — Мне нравится Третий Голос — догадливый. И он, в отличие от Второго, мягче и тише.

— Эйвинд, сбегай за одеялом в дом. — Первый Голос.

— А где оно? — Третий голос.

— Возьми у меня на кровати плед. — Первый голос.

Шаги. Кажется, Третий голос называется Эйвинд.

— Мелани? — Снова Первый.

Я чувствую странное ощущение. Оно определяет мои границы. Будто вода.

Горячо. Давит.

Это касание. Кто-то меня легонько трясет.

— Вот! — Эйвинд вернулся. На меня что-то падает.

Не больно.

Приятно. Мягко.

Благодаря этому, я могу определить границы. Я не такая уж и большая. Не вселенная и не точка.

Длинная. Палкообразная. Не цельная. Расщепляющаяся.

А! Это руки!

А вот ноги.

— Мелани, открывай глаза! Я вижу. Ты не спишь.

Глаза. Надо их еще открыть. Я пытаюсь отодвинуть темноту с прожилками, но становится резко больно.

Дергаюсь.

— Открывай постепенно!

Он касается моего лица, и я начинаю приподнимать веки. Всё равно больно. Но не так. Потому что Первый голос держит руку козырьком у моего лба, бросая тень на глаза.

Проморгавшись, вижу людей. Мужчин. Они стоят, вытянув руки вдоль тела, и смотрят на меня сверху вниз. Рядом со мной сидит Первый голос. И я его знаю. Только имени не помню.

— Привет! — Он улыбается. Я узнаю эту улыбку. Пытаюсь улыбнуться в ответ.

Странный звук. Будто хрюканье. Мои глаза рефлекторно находят источник — один из парней хихикает, смеется.

Я пытаюсь улыбнуться и ему. И он с фыркающим звуком начинает давиться сильнее.

— Похоже, она еще не до конца владеет мышцами. — Говорит рядом с ним второй мужчина, и по голосу узнаю — Эйвинд. Но ему отвечает Первый голос:

— Да, улыбка кошмарная. Ну ничего. Скоро придет в себя. Тебе бы в тело попасть после столь долго пребывания без оболочки.

Он начинает поднимать меня. Я пытаюсь помочь, но не могу — не умею. На помощь Первому бросаются остальные парни. Странными манипуляциями со мной, где на своем голом теле ощущаю их руки, мужчины меня укутывают в одеяло, при этом пытаясь удержать от падения. В итоге, на руки меня берет Эйвинд. Голову не удержать, и она закидывается назад. Очень тяжелая! И чьи-то руки помогают положить ее на плечо парню.

— Ее бы помыть. А то она в этой… слизи. И пахнет неприятно.

Пахнет? Я плохо пахну? Не чувствую… Странно.

— Мы ее еще мыть будем? — Второй голос озадачен. Впервые я замечаю, что парни разные и жадно начинаю рассматривать их.

Первый голос с длинной челкой, но короткими волосами на затылке. Глаза серые с пушистыми длинными ресницами. Тонкий чуть вздернутый нос. Татуировки на шее. Нравится мне? Не знаю. Но что-то это мне напоминает. Губы пухловатые… Как же его зовут?

Второй — с длинными светлыми волосами. Одет во все черное, скрипящее и кожаное. Взгляд напуганный, серьезный, с четким изломом бровей. Нос у него не тонкий, а широковат, где переносица. Без татуировок. Красивый.