Я вполголоса выругался, и еще сонная Кира поинтересовалась:
-Что не так?
-Электричества по-прежнему нет, - буркнул я недовольно.
-Ты уверен?
Я повернул голову, взглянув на безжизненную панель проектора, где обычно высвечивалось текущее время.
-Увы, да. Ерунда какая-то!
-Может, стоит коменданту позвонить? Ты же с ним знаком вроде? Как его…
-Стасу? Да, было бы неплохо, но как? Сеть-то отключена.
-Но есть же обычная мобильная связь!
-Да, есть, - меланхолично согласился я, - где-то там, внизу.
-Ты хочешь сказать, что до нашего этажа радиоволны не долетают? С каких это пор они боятся высоты?
-С тех самых, как в угоду скорости размер сот пришлось сделать таким маленьким, что радиус действия современной базовой станции составляет всего несколько сот метров, - я вдел ноги в тапки и прошаркал к окну только для того, чтобы убедиться, что телефон и здесь не может найти сеть, - а внутри здания антенны стоят вообще на каждом этаже, поскольку через железобетонные перекрытия сигнал пробиться не может.
-А мне всегда казалось, что где-то в центре города просто торчит большая вышка, и все телефоны с ней связываются.
-Что я могу сказать? Ты здорово отстала от жизни, - я вернулся к кровати и торопливо нырнул обратно под теплое одеяло, - в общем, мы тут теперь сами по себе. Хоть бутылки с записками в окно бросай!
-И до нас никому нет дела!? – не то возмутилась, не то испугалась Кира.
-Ну, это вряд ли, конечно, - поспешил я ее успокоить, - у нас если в коридоре лампочка перегорает, то уже в течение часа прибегает электрик со стремянкой, чтобы ее заменить. А тут полздания в отключку ушло. Там, небось, сейчас все на ушах стоят, и даже будь у нас возможность позвонить, я сомневаюсь, что мы смогли бы заставить их крутиться еще быстрее.
-Что же нам теперь делать?
-Для начала можно позавтракать… по крайней мере, попытаться.
-Но что путного можно приготовить из холодной сыромятки?
-Сейчас выясним. Роби!
Однако ответа на мой оклик не последовало, и настроение у меня упало еще сильней, поскольку я понял, что мы остались еще и без горничной. Она всегда, наведя вечером порядок в доме, вставала на зарядку, чтобы к утру быть полной сил и энергии. А без подпитки ее аккумуляторы за ночь наверняка разрядились окончательно, и она ушла в спячку. Придется управляться с хозяйством самостоятельно, хоть мы с Кирой от этого уже порядком отвыкли. Ничего не попишешь, будем соображать по ходу дела.
-И не надо так на меня смотреть! – возмутилась Кира, когда я повернулся к ней с немым вопросом во взгляде, - я кулинарных техникумов не заканчивала. Если я что и сумею сварганить, то только бутерброды. Если необходимые продукты найдутся, конечно.
-Ну, это всяко лучше, чем совсем ничего. Я же понимаю, что сейчас не до разносолов, привередничать не приходится.
Даже удивительно, насколько беспомощным, бестолковым и бесполезным оказывается современный человек, отключенный от электричества и средств коммуникации. Мы так привыкли к многочисленным удобствам, предоставляемым нам современными технологиями, столь глубоко погружены в техническую и информационную инфраструктуру, что даже не отдаем себе отчета, как сильно мы от нее зависим. И состояние несчастного, выдернутого из привычной среды обитания, весьма близко напоминает вытащенную из воды рыбу, что беззвучно хлопает ртом и хаотично дергает плавниками. И точно так же, как и она, современный городской человек, оторванный от благ цивилизации, обречен на верную смерть.
Подобные невеселые мысли в течение дня не раз навещали мою голову, которой было откровенно нечем заняться. Особенно с учетом той непривычной тишины, что царила в доме. Я невольно постоянно прислушивался, каждую секунду ожидая, не пискнет ли включившийся проектор, не заурчит ли вновь заработавший компрессор холодильника, не оживет ли Роби. И такое непрерывное напряжение здорово изматывало, ни на секунду не позволяя хоть немного отвлечься. Только сейчас я осознал, сколько самых разнообразных звуков окружало меня до сих пор – музыка, которую слушала жена, негромкое жужжание горничной, журчание воды в мойке… Ах, да, вода! Ведь ее мы тоже лишились. В результате туалет очень скоро наполнился давно забытыми ароматами деревенской уборной, и мы старались заглядывать туда как можно реже, чтобы не выпускать их в квартиру. Собственно, без воды там и делать-то было особо нечего, ведь в темноте даже на собственную неумытую физиономию в зеркало не полюбуешься.
После тоскливого завтрака, состоявшего из нескольких сэндвичей, запиваемых холодным соком, мы оказались предоставлены сами себе. Чтобы хоть чем-то заняться, мы с Кирой прогулялись в холл, надеясь разведать ситуацию, но ничего нового не узнали.
-А те жильцы, что вчера вечером оказались в остановившихся лифтах, они так там и сидят? – вспомнила вдруг Кира, любившая побеспокоиться за совершенно посторонних людей.
-Вряд ли, - для очистки совести я потыкал пальцем в безжизненную кнопку вызова, - если я не ошибаюсь, при отключении кабина должна автоматически спуститься вниз и открыть двери.
-Ну, слава Богу! – выдохнула жена облегченно, хотя и с легким оттенком разочарования. Что ни говори, а мысль о том, что где-то есть несчастные, которым повезло еще меньше твоего, чуточку согревает.
Немного попускав слюни у выключенного торгового автомата с шоколадками и газировкой, мы вернулись в постепенно остывающую квартиру, которая теперь воспринималась не как уютное гнездышко, а, скорее, как тюремная камера. И от побега нас удерживали не решетки на окнах и крепкие запоры, а подозрение, что в других местах дела обстоят ничуть не лучше.
Дабы предупредить возможные проблемы, нам пришлось слегка утеплиться, не дожидаясь, когда от холода начнут стучать зубы, ну а после нас с головой накрыла смертельная скука.
Ну чем, скажите на милость, может занять себя современный человек при полном отсутствии электричества и доступа в сеть?
Некоторое время я провел в кресле, вооружившись биноклем и рассматривая полускрытый пеленой низких облаков город. Раньше я взирал на суетящихся там, внизу людишек с легким оттенком снисхождения, осознавая, насколько выше подавляющего большинства из них я нахожусь как в буквальном, так и в переносном смысле. В ответ я почти чувствовал исходящую от них зависть и глухое недовольство, вечно сопровождающие тех, кто добился большего. А вот сегодня мы с ними словно поменялись местами, и уже я завидовал их беззаботности. Ведь всех их дома ждал горячий ужин и душ, а вот мои собственные перспективы в данный момент выглядели довольно туманно. А также холодно, голодно и грязно.
В надежде согреться, я заглянул спортзал и около часа расслабленно тягал железо, благо гантелям подзарядка не требуется. Еще можно было бы полистать книжку, но всю бумажную библиотеку мы оставили в загородном доме у моих родителей, о чем я теперь горько пожалел.
От безысходности я даже продумал и проговорил в уме свой доклад на Правлении, но для полноценной презентации требовалось подготовить набор слайдов, что снова завело меня в тупик.
Однако сильней всего изводило полное отсутствие новостей о происходящем за пределами нашего крохотного мирка, ограниченного стенами квартиры. Ни сведений о возобновлении энергоснабжения, ни весточек из внешнего мира, ничего. Быть может мы – первые жертвы начавшейся мировой войны, о которой нас забыли предупредить? Да, мимолетный взгляд, брошенный за окно, говорил, что в остальном городе ровным счетом ничего не изменилось – фонари горят, машины проносятся по магистралям как обычно, но без постоянной информационной подпитки волей-неволей начинаешь додумывать всякую ерунду.
Я и не подозревал, что отлучение от всех каналов связи окажется настолько болезненным. Наверное, схожие страдания испытывает наркоман, не получивший очередной дозы зелья. В голове словно образовался вакуум, настойчиво требующий наполнения.
Схожая пустота вскоре начала теребить и желудок, вспомнивший о том, насколько скудным был сегодня завтрак. Обеденное время, скорей всего, еще не наступило, но два бутерброда – не та заправка, на которой можно пробегать полдня. Неплохо бы слегка перекусить.