— Поклон пропишите, товарищ майор, женушке и девкам моим. Хорошая у меня жена. И девки ничего, справные. Вот от меня вам на памить, Александр Николаевич, уздечка с набором, цыганская. Она мне теперича ни к чему.

Миронов взял его за широкую мозолистую ладонь, пожал.

— Все сделаем, Кузьма Ерофеевич!

— Коней, лежели чего, Чевокину могете доверить. Он справный мужик. Дело знает. Ты, Чевокин, их гляди не перекармливай. Всему мера нужна.

Вошел с испуганным лицом Вася Сучок и тут же расплакался, растирая грязные разводы по щекам и по подбородку.

— Как же так, друг ты мой, Ерофеевич? Кто же на тебя, такого справедливого человека, руку поднял?

Вася кинулся целовать Каменкова в щетинистые с подпалинкой усы.

— Ну фашисты, ну враги они наши лютые, но неужто к старикам отцам своим нет у них жалости.

Каменков облизывал кровь на губах.

— Васенька, дорогой ты мой сынок! Смерть, она жалости ни к кому не имеет. Не меня, так тебя, его, его, — показал он корявым, дрожащим пальцем на стоящих подле людей. — Я уже пожил свое, сынки мои. Но и мне бы хотелось хоть денек при победе пожить. Ну что ж, коль не довелось, помяните и меня в той день, «Трофеевича». Всем, чем мог, служил я людям. А кого обидел по неразумению, не обессудьте старика.

Вбежала военфельдшер. Строго оглядела всех.

— Ну что же вы, товарищи, так поздно сообщили мне?

Все рассеянно молчали, а она быстро вытряхнула все из сумки на стол и принялась за свои, такие обычные для нее обязанности. И тут же по селу ударили орудия. «Кто это? — мелькнула мысль у Миронова. — Неужели какие-либо бродячие вражеские группы?» А их в то время было немало. Они укрывались по балкам и нередко нападали на небольшие подразделения, но больше всего на обозы, охотясь главным образом за продуктами, но не отказываясь и от обмундирования.

— Немецкие танки! Немецкие танки! — ворвался запыхавшийся связной.

«Откуда они?» Миронов подбежал вместе с Сучком к «виллису». Радист тут же связался со штабом, и майор передал распоряжение Ванину выдвигать на прямую наводку полковую артиллерию.

— Сколько танков? — опросил он.

— Сказать трудно. Они обходят село с востока и запада. Пытаются взять в клещи. Понятно?!

Миронов тут же приказал Малкову разделить дивизион на три подвижные артиллерийские группы. Одну прислать ему как резерв, а две — по одной батарее — поставить в засады на восточной и западной окраинах села.

Вечером Миронов докладывал комдиву:

— Товарищ полковник, полк отразил атаку немецких танков. Подбито семь машин. Допрошенный пленный немецкий офицер-танкист сообщил, что это был заблудившийся батальон из танковой дивизии Мильдера. Протокол допроса и пленные направлены к вам в штаб.

К Андросову зашел Фруктов и положил перед ним проект приказа на отстранение Миронова от должности.

— Я говорил вам, товарищ полковник, мальчишка он бесшабашный. Пришел в Перелазовский, не организовал охранения, а разведку послал к Зотовскому и Калмыкову. Взвод разведчиков полка, конечно, погиб. В этом я не сомневаюсь.

Андросов сидел, подперев кулаками голову.

Он рассматривал карту, молча слушал, потом взглянул на Фруктова:

— Ни черта вы, майор, не разбираетесь в людях. Ну пусть, по-вашему, он мальчишка, а вы ему папа по возрасту. Но ответьте на вопрос? Кто из дивизии первым успешно прорвал оборону?

Фруктов молчал.

— А сейчас, если бы не Миронов, может, и нам с вами не быть здесь, в штабе новоцарицынском. Чем мы с вами отбивали бы танки?