— Принесите мне. — Он назвал номер документа.

Эти минуты Бурунов сидел, как на горячей сковороде, а не на стуле. «Откажут? Откажут». — сверлила мысль.

Капитан быстро вернулся и подал генералу бумагу.

— Так вот, товарищ полковник, разрешите вас поздравить, — протянул генерал ему руку, — с присвоением звания и награждением орденом Красного Знамени.

«Это Канашов еще представлял, — сообразил Бурунов. — Не забыл, даром что уезжал поспешно».

Генерал помассировал пальцами переносицу, изучающе поглядел на Бурунова:

— Ваша просьба о назначении в дивизию удовлетворена. Приказ поступит в ближайшее время. Придется подождать. — И как бы невзначай сказал: — Вот ходить, вижу, вам еще трудно. Болит нога? А поедете в дивизию, крутиться придется. Она уже начала формироваться. Дел много, да и сроки подпирают. Сможете ли? Может, не будете торопиться?

— Смогу, товарищ генерал. — Бурунов встал. — Теперь я все смогу. Даже пешком до дивизии дойду. Вы извините меня за откровенность: истосковался я по делу, по людям, как по родному дому. Я же с этой дивизией от самой границы воевал. — И генерал понимающе кивал ему головой.

На следующий день Бурунов получил назначение и тут же, не заходя к тетке Канашова, уехал в дивизию. Опустил в почтовый ящик открытку с благодарностью за заботу.

* * *

Кажется, самой войной определено, как законом, и пора бы человеку с тем свыкнуться, что на фронте все приказы приходят для кого-нибудь невпопад, а главное, неожиданно, сваливаются как снег на голову.

Дивизия еще не закончила формирование, и командир ее, полковник Бурунов, не успел еще ознакомиться даже с командирами батальонов, как он намеревался сделать это по своему плану, когда пришел срочный приказ. «Вам предлагается немедленно погрузиться в эшелоны и следовать до станции Иловлинская. Там получите новый маршрут к месту следования». «Иловлинская, Иловлинская»— вспоминал он, но в кутерьме дел так и не припомнил.

Бурунову наскоро удалось познакомиться с командирами полков и своими ближайшими заместителями: комиссаром и начальником штаба дивизии. Из командиров полков узнал только майора Грайворона и подполковника Коломыченко — оба были ветеранами дивизии. С Бурлаковым — третьим командиром полка — ему так и не удалось поговорить. Комиссар дивизии Саранцев был новым для него человеком. Комдива немного смущал вид комиссара. Он был грузным, малоподвижным, и его сугубо гражданский вид, казалось, возмущенно говорил: «Ну чего вы от меня хотите. Нравлюсь я вам или нет, а принимайте, какой есть». Когда Бурунов высказал ему тревожащую его мысль: «Почему автомобильным батальонам приказано перебрасывать части дивизии строго на восток. В тыл загоняют». — Саранцев отделался несерьезной шуткой: «Солдат спит, а служба идет».

Ночь на автомашинах с выключенными фарами дивизия тряслась по пыльным дорогам, делая замысловатые повороты. Все, от комдива до рядового, изнывали от неизвестности. Саранцев, пытаясь подбодрить на коротких привалах, ходил от машины к машине, шутил:

— Нас, товарищи, видно, в гости везут. Даже поужинать не дали, торопят. Так в старину на именитые свадьбы возили.

И это, неизвестно почему, сердило Бурунова: «Нашел время шуточками заниматься». Но вот, наконец, приехали в село Ахтуба. Бурунов так и не успел все узнать про этот населенный пункт. Его вызвал к себе командующий фронтом. Потом еще час с лишним его вез офицер связи, пока он не увидел справа ярко вспыхивающие зарницы и не услышал непрерывный громоподобный гул. И тут же догадался: «Сталинград». Бурунов представился командующему, а тот все смотрел в пол на его ноги. Генерал-полковник протянул ему руку:

— Так, значит, повстречались два хромых. Давно? Садись.

— Да, давно, — ответил он. — Второй месяц пошел.

— Задачу и приказ получишь. — Он кивнул на генерала, по-видимому, начальника штаба. — Как настроение у солдат?

— Ну, теперь, когда все ясно. Приказ постараемся выполнить. — Бурунов замялся. — Да вот есть одна закавыка. Нам хотя бы еще сутки. Людей привести в порядок, подготовить переправу. Да и разведку не мешало бы. Чтобы наверняка.

Пока они говорили, забрезжил сероватый, робкий рассвет. Командующий фронтом подошел к окну.

— Видишь, полковник, — кивнул он на чернеющие коробки домов, среди которых вспыхивали огненные языки и убегали вниз к Волге. Бурунов молча в ответ кивнул головой. — Немцы прорвали оборону шестьдесят второй армии. Вот уже несколько суток жестокие бои идут в центре города. — И, помолчав, добавил: — Сегодня ночью форсируй Волгу в направлении Мамаева кургана. Завтра уже может быть поздно.

* * *

Только к вечеру, после получения приказа и ознакомления с ним командиров, Бурунову на машине удалось проскочить к месту переправы. Началось продвижение пеших колонн полков и тылов дивизии.

Передвигаясь от воронки к воронке, он, где ползком, где перебежками, выбрался ближе к берегу, чтобы осмотреть его засветло. Ныла раненая нога, к тому же он был голоден и очень устал за этот суматошный день. Но горящий город в огненных всполохах и тяжелые черные тучи дыма, нависшие над ним, заставили забыть о себе.

Мутные волны Волги сердито бились о берег, будто выплевывая на песок кучи мусора, щепы, остатки досок от разбитых барж, плотов, баркасов. Бурунов поглядел на карту, потом на противоположный берег. «Вон там надо форсировать. В центре города, где Царица рассекла волжскую кручу. Трудно будет, хоть и укрытие есть. Немец наверняка пристрелял выходы. А может, там уже и пулеметчики вражеские засели. Буду переправляться чуть левее, метров сто», — прикидывал он.

— Товарищ полковник, разрешите доложить о положении на том берегу. — К нему приблизился начальник разведки дивизии майор Король, маленького роста, юркий, подвижный, с постоянной улыбкой на пухлых щеках с ямочками.

— Чего же здесь докладывать. Давай, брат, поищем место поудобней. А то ведь мы у немца на виду.

В вырытом наспех блиндаже, перекрытом остатками разбитого баркаса и плащ-палаткой для маскировки, где помещался Саранцев и штаб, кипела оживленная работа.

— Ты что, мне разведсводку принес? — спросил Бурунов — Так я с ней знаком.

— Никак нет, товарищ полковник. Лично сам только что из шестьдесят второй армии.

Бурунов поглядел недоверчиво.

— Когда же ты успел? Ты смотри, какой шустрый, — обратился он к комиссару.

— А я с вами. Вижу, вы к командующему, и. я за вами. В штабе фронта из разведотдела на тот берег связных офицеров направляли. Ну и я с ними. — Майор раскрыл и положил на походный стол карту, исчерченную красными и синими значками. Бурунов и Саранцев склонились над ней.

— Положение, товарищ полковник. — Он махнул рукой. — Ад, да и только. Будто попадаешь, прямо вам скажу, в кратер вулкана. Днем туда переправиться и думать нельзя. Чуть какой смельчак попробует вплавь на плотике, огня батареи не жалеют. Засыплют минами и снарядами. У них в руках опорные пункты. Вот, — ткнул он, — отсюда и вся переправа под наблюдением и обстрелом.

— Ну, а ночью что ж, легче, по-твоему? — спросил Саранцев. — При таком дьявольском освещении и такой ширине? Волга тут не меньше полутора километров.

— А там, где нам предстоит плацдарм захватывать, немецкие автоматчики к Волге прорвались, — сказал майор. — Так генерал Чуйков, чтобы для нас очистить берег, из командиров штаба армии два отряда создал.

— Ну и как, удалось? — спросил Бурунов.

— Вышибли.

Поздно ночью стали подходить полки дивизии Бурунова. Изнуренные большим и тяжелым маршем по бездорожью, бойцы и командиры валились с ног и тут же засыпали. Подразделения перемешались, скучились Тьма кромешная — хоть глаз выколи. Бурунов выслал для наведения порядка командиров штаба. Ушел и Саранцев, хотя он его оставлял, не надеясь, что из этого будет толк.

Бурунов принял решение первым переправить через Волгу в город один батальон, как передовой отряд, с ротой автоматчиков и противотанковых ружей на бронекатерах. Вскоре к комдиву стали прибывать с докладами: «Порядок наведен, к переправе готовы».

— Командиром передового отряда назначаю вас, товарищ Мурадьян!

— Есть, товарищ полковник. Нам бы хоть за краешек того берега ухватиться.