Боб! Твой выход, капитан!

Что?!

"Геркулес" взрёвывает двигателями. А я оберну микрофон вот этим флагом, меня станет слышно, а самолёт -- нет.

Роберт Скуллз гигантскими прыжками бежит за самолётом. Перед этим своим рывком Боб отнял у меня штык-нож и подобрал у разломанной трибуны пистолет.

Боб догнал, то есть добежал до самолёта! Ныряет в черноту всё ещё открытой двери... Выстрелы в салоне! Двигатели, парни... двигатели заглушены. Ещё одиночный выстрел!

Из двери вылетает и шлепается мордой в бетон какое-то тело! Следом спрыгивает Боб! За Бобом, не торопясь, вылезают пилоты "Геркулеса". Они не смотрят в нашу сторону, им стыдно, их самолет чуть не угнали.

Боб хватает тело за воротник и тащит к рингу. Нет, не добивает на месте, а хватает, Боб, и тащит!

Вот он, этот мегаубийца, этот коммунист, любитель жёлтожопых. Вот он лежит рожей в землю, весь в кровищще, Боб его серьёзно ранил.

Бобби! Твой противник в пределах ринга и я не останавливал бой!

Так!!! Ещё давай! И в печень, и в сердце ввинти! Контрольный, Боб, надо в затылок, но изнутри, бей со стороны основания черепа! Да! Вытри об его форму и верни мне штык-нож, он дорог мне, Бобби!

Враг повержен, дорогие радиослушатели! Победа, парни! Мы сделали это! Капитан военно-воздушных сил Соединёных Штатов Роберт Скуллз завалил очередного коммуниста. Как говорил генерал Паттон, во всех остальных языках победа и Америка пишутся одними и теми же буквами! Советы и Вьетнам не хотят признавать эту очевидную истину. Но Боб Скуллз сегодняшней победой опять подтвердил слова генерала и ублюдкам придется переписать свой алфавит! Вау.

Благослови, Господь, Америку!

Это Уильям Роббинс из глубины вонючих джунглей, друзья.

Ёбаная страна, ёбаные люди, я хочу домой.

Bomb! Bomb! Bomb Vietnam!

Документ 080

Запись беседы

Председателя Совета министров СССР

А. Н. Косыгина и

лейтенанта ВВС СССР Ивана Лисицина,

Москва, Кремль,

07 ноября 1967 года

-- Присаживайся, лейтенант. Дай-ка я посмотрю на тебя, герой. Жарко сейчас во Вьетнаме, Иван?

-- Душно, товарищ Председатель Совета министров.

-- Меня зовут Алексей Николаевич, и ты меня так зови. Давай я тебе прочитаю из этой тонкой папки, а ты на мои уточняющие вопросы ответишь. Лады?

-- Так точно, Алексей Николаевич.

-- Лисицын Иван Дмитриевич, Иркутское Особое Высшее Лётное Училище, выпускник этого года, все экзамены сдал на отлично. Владеет английским языком в совершенстве, проверено по методикам филфака МГУ. Где языку научился, лейтенант?

-- Я окончил английскую спецшколу, десятилетку, учителем у нас был сбежавший из США негритянский коммунист. Литературу в старших классах преподавала его жена, индианка из племени сиу. На английском языке. Я честно учился.

-- Богата Сибирь талантами. А теперь, Иван, расскажи мне, как потерял истребитель, как попал в плен и как бежал в тот же день. Контрразведке ты уже всё поведал, я уже всё прочитал тут, в твоем личном деле, однако, ты сейчас не на допросе. Расскажи коротко, но так, чтобы мне интересно было. Хочу послушать, как ты свои мысли излагаешь. Вперёд!

-- Есть! Я не должен был лететь в тот день. Моя служба заключалась в испытании собранных из частей МиГов, которые Советский Союз поставляет в Северный Вьетнам морем. Отдел проверки качества, что-то вроде. Боевой вылет командир нам, вчерашним курсантам, и не доверил бы. Тридцатого июля наши офицеры должны были перегонять шесть собранных Двадцать Первых на южный, пограничный аэродром ВВС Вьетнама. Если полёт проходит вблизи с границей, в группу лётчиков должен входить толмач с английского, виноват, переводчик. Это приказ штаба. А наш переводчик слёг в госпиталь -- неудачно познакомился с новыми блюдами вьетнамской кухни. Командир временно назначил меня на его место. Тогда я был рад. Этот вылет оказался моим первым и по настоящий момент единственным боевым. Мы почти уже достигли цели полета, когда я услышал переговоры американских лётчиков в эфире. Доложил по связи содержание переговоров командиру. Пока докладывал, наш курс пересекли три ракеты с той стороны. Неуправляемые, мимо. Командир велел мне прикрыть остальных. Ракет на моем МиГе не было, я понадеялся на пушку. Повернул на юг, к границе. Нас атаковали два "Фантома", атака была какая-то несерьёзная, сказал бы понарошку, но ракеты у них были настоящими. Между собой пилоты говорили: "Ты же обещал по одной ракете, Бобби, давай уже назад! Окей, лейтенант, мы проучили ублюдков!" Воспроизвожу точно, запомнил. Границу они не пересекали, а я пересек. Они меня не заметили. Я догнал и сбил из пушки один "Фантом". Метров с семисот. Но кончились снаряды, боекомплект был неполным. Я не проверил перед вылетом, слишком радовался, виноват. Второй "Фантом" развернулся и атаковал меня. Мне ничего не оставалось, как идти на таран. После тарана катапультировался. Американские пилоты тоже спаслись. День странный был, никто из тех, кого я видел и слышал в тот день, не погиб. Поисковая группа американцев быстро нашла меня в джунглях, скрутили, маленько побили и притащили в свою часть, в лагерь военнопленных. То есть, просто лагерь, там кроме меня ни одного военного не было. Все остальные -- обычные крестьяне. Сто сорок один человек за колючей проволокой, пересчитал. Просидел я там часа два. Обыскали, фляжку с водой отобрали, но никто меня не допрашивал, только на ломаном русском имя и звание спросили. Это была необычная воинская часть, на мой взгляд. Правда, я обычных американских частей не видел. Там было мало солдат и офицеров, и, хотя все были в форме, выглядели они как сброд, как пираты на привале. Небритые, нетрезвые. Была взлетная полоса, три грузовых самолета "Си Сто Тридцать" и два "Фантома", ещё одноэтажное каменное длинное здание без окон и два деревянных, скорее всего, склада, туда постоянно разгружали огромные тюки с армейских грузовиков. Часа через два за мной пришли трое, руки связали, привели на ровную площадку рядом со взлётной полосой, там бездельничали около десяти рядовых и два-четыре офицера, не у всех погоны разглядел. По площадке бегал похожий на клоуна тип и орал в микрофон - вел радиопередачу в прямом эфире. Передача была про смертельные поединки, которые вот на этой площадке они и проводят. Я не подавал виду, что знаю язык, но слушал внимательно. То есть я попал на смертельный поединок, на ринг как участник. Повторюсь, странный это был день. Насколько я успевал оценить, клоун этот был отличный радио ведущий, заслушаться мне мешал противник, тот самый лётчик, чей "Фантом" я сбил тараном. Стали драться. Бился он не честно, и это никого не смущало. Боб его звали. Я ему накостылял немного. Со слов радио ведущего было понятно, что живым меня не выпустят. И тут такая удача ещё раз -- грузовой самолет "Си Сто Тридцать Геркулес" рядом, на взлётной полосе запустил двигатели, для проверки, для рулёжки, не важно. Я повалил на зрителей трибуну, там была такая самодельная из бамбука, отобрал у одного автомат, и побежал к самолёту. Пилот и штурман сопротивления не оказали, послушно выполняли мои приказы. Мы взлетели, через двадцать минут приземлились на аэродроме в Северном Вьетнаме, на том самом, куда я утром со всеми на МиГе летел. Сдал пленных и самолет дежурному. Всё. С тех пор жду трибунала, замполит периодически обещает.

-- Отлично. Трибунала не будет. Выговор тебе начальство назначило без записи в личное дело. Так сюда, шутники, и записали. Если бы ты только потерял МиГ и потом сбежал из плена -- выгнали бы тебя из Армии, а то и посадили бы. Но за "Геркулес" и два сбитых "Эф Четыре" начальство тебе простило потерю истребителя.

-- Алексей Николаевич, разрешите поинтересоваться, а что с самолетом стало, с лётчиками, которых я в плен взял?

-- "Геркулес" в Липецк отправили, в учебный центр, а пилотов обменяли на пленных вьетнамских партизан.

-- Я тогда очередью пугнул пилотов, в груз стрелял, весь отсек был мешками забит, белое просыпалось. Химическое оружие?

-- Угадал, лейтенант! Это героин. Сильнодействующий наркотик. Двадцать тонн чистого героина.

-- Ого! То есть там, по всей части валялись наркоманы, а не пьяницы!