Глава 13.

Гевин

— Так, расскажи-ка мне о том, что я слышал: якобы ты расхаживал в номере для хайроллеров, как какой-то рыцарь в сияющих доспехах? — спрашивает Скотт, попивая девчачий напиток, вытянув ноги, заложив руку за голову и сидя на шезлонге рядом.

На нем розовые плавки с синими морскими коньками и черные Ray-Bans. У него хорошо прокаченное тело. Мне нравится верить, что женщины вокруг бассейна разглядывают меня, оценивая мое натренированное тело, но я также знаю, что их внимание приковано и к Скотту. Слишком плохо для скудно одетых женщин, что он вне игры.

Нет, у него нет постоянной подружки или жены, просто он не фанат случайных отношений. Он либо один, либо строит что-то серьезное. Для меня непонятно, как мужик может столько месяцев обходиться без секса. Бл*дь, я без него всего пару недель и еле выдерживаю. От срыва меня удерживает только сладкий образ Пенелопы в голове и хорошо смазанная рука в душе.

— Грэхему стоит основать свой журнал сплетен, — отвечаю. — Этот гондон не может держать рот на замке.

— Он сразу же позвонил мне, и я уверен, говорил из коридора. И также поведал, что ты разговаривал с официанткой за пределами номера.

— Конечно же, бл*дь, он рассказал, — я качаю головой.

Грэхему пора к психологу. Его потребность быть в курсе моей личной жизни граничит с безумием.

— Итак, — Скотт делает паузу, отпивая глоток, пытаясь не уткнуться носом в коктейльный зонтик. — У тебя был первый поцелуй? — он подергивает бровями игриво, озорные бесята танцуют в его глазах.

Иногда мне кажется, что моя жизнь — это бесконечный круг средней школы, где все лезут в дела друг друга, сплетничают, кто кого целовал, и кто с кем порвал. Можно подумать, что в тридцать лет, я могу избегать этой подростковой драмы, спокойно поцеловать женщину в коридоре и не обсуждать это на следующий день со своими друзьями.

Но это не так просто, когда в друзьях у тебя Грэхем и Скотт. Они и возвращают меня своими выходками во времена средней школы. К счастью, я разговариваю со Скоттом, который предпочитает беседу, а не провокации. Идиот Грэхем же, как ребенок, любит провоцировать меня при любой возможности.

Делая глоток пива — девчачьи коктейли не в моем стиле — потягиваюсь на шезлонге и закрываю глаза под очками, позволяя солнцу ласкать кожу груди.

— Ты очень хорошо знаешь, что это не первый мой поцелуй.

Скотт хихикает.

— Я имею в виду с этой официанточкой.

— У нее есть имя, — отвечаю. Мне не нравится, что Пенелопу называют официанточкой.

— Ох, точно... и какое же? — Скотт замолкает, делая вид, что задумался. — Мисс Пикот?

— Прескотт, — выпаливаю раздраженно. — А имя Пенелопа.

— Очаровательно, — отвечает Скотт без какого-либо сарказма. Ему искренне нравится ее имя. — Пенелопа Прескотт звучит довольно мило.

Мило и очаровательно не те слова, которыми можно описать Пенелопу. Так можно высказаться о бабульке на лавочке с мятным мороженым, а не о Пенелопе.

Она интригующая, загадочная, красивая и сексуальная от кончиков пальцев до макушки головы.

Очаровательная? Бл*дь, нет. Скорее соблазнительная.

— Итааак... — настаивает Скотт. — Расскажи мне о ней.

— Не стоит об этом. Мы можем просто полежать в тишине и наслаждаться солнцем. Не обязательно говорить о чувствах.

Скотт садится на лежаке и смотрит на меня поверх очков.

— Гевин, Грэхема здесь нет, чтобы вывести тебя из себя. Поговори со мной.

Серьезно, почему этот мужик так любит разговорчики? Я не говорю о своих чувствах, особенно в публичных местах. Приберегу это для момента, когда у меня вырастет вагина, что сделает нас со Скоттом близнецами.

— Не о чем говорить, — пожимаю плечами.

— Ну, так она тебе нравится?

Злясь на его настойчивость, отвечаю:

— Конечно, нравится. Я бы не целовал ее в коридоре, если бы думал, что она уродица.

— Полагаю, что нет, — смеется Скотт. — Это для тебя просто трах или ты ищешь серьезных отношений?

Идиотский вопрос. Я понятия не имел. Начиналось все с желания трахнуть ее, но чем больше я видел ее уязвимости, тем сильнее мне хотелось ее защитить. Она пробралась мне под кожу в тот день, когда я увидел слезы в ее прекрасных глазах. Ярость вскипела во мне, и я хотел разорвать в клочья шлюху, что довела ее до такого. Мне хотелось вырвать член Генри, только потому, что он привел ее.

Прежде мне никогда не хотелось никого оберегать, но что-то в Пенелопе пробуждало моего внутреннего пещерного человека. Мне хотелось бить себя в грудь и пометить территорию. Расскажу ли я ей об этом? Бл*дь, нет. Признаюсь ли я в этом Скотту, который практически пускает слюни от мысли, что я могу влюбиться? Нет, бл*дь.

Я просто пожимаю плечами на его вопрос, не уверенный в своих желаниях.

— Ох, да ладно тебе, мужик. Скажи мне хоть что-нибудь.

— Зачем? — спрашиваю, задаваясь вопросом, почему Скотт не оставляет эту тему. Не то чтобы мы часто проводим время вместе, заплетая друг другу косички и говоря о чувствах. Мы мужчины, ради всего святого! Нам не должно нравиться подобное дерьмо.

Он поворачивается ко мне и ставит свой бокал на столик между нами.

— Ты не переживаешь о том, что умрешь в одиночестве? Никогда не испытаешь любовь?

Какого хрена?

— Нет, — отвечаю небрежно, не поворачиваясь к нему. Любовь под запретом, это точно. Она разрушает людей, стоит просто посмотреть на моего отца. Ой, нет, вы не можете, потому что он лежит под землей из-за этого сумасшедшего чувства.

— Тебе не интересно, каково это — думать о чьей-то душе впереди своей? Заботиться о ком-то так сильно, чтобы бежать в «Веселую картошку», чтобы успеть до закрытия ухватить последнюю порцию в виде животных?

Я хмурюсь.

— Во-первых, я не веду разговоры о душе. Во-вторых, я похож на гребаного слугу?

— Мужик... — он смотрит на меня серьезно. — Не веди себя как Грэхем. Ты выше этого самодура.

— Ты прав, — отвечаю. Скотту всегда удавалось сделать нам с Грэхемом выговор, заставив нас стыдиться лишь одним взглядом. — Этот комментарий был паскудным. Но нет, мне не интересно это.

— Что насчет того, чтобы защищать кого-то впереди себя?

Вот ублюдок. Я еле сдерживаю ухмылку. Конечно, Скотт начал все это из-за слов Грэхема. Он вероятно в восторге от мысли, как я спас Пенелопу от тех, кто отнесся к ней с неуважением. Теперь использует это против меня.

— Нет, — лгу.

— Это не очень по-дружески с твоей стороны, Гевин. Возможно, я не вижу людей так, как ты, но сейчас ты точно блефуешь. Еще одна попытка.

Я закатываю глаза под своими авиаторами. Предполагалось, что я расслаблюсь в воскресенье у бассейна, а не буду трепаться о своих чувствах.

Я собираюсь сказать Скотту пойти на хер, когда женщина, проходящая мимо, врезает в мой шезлонг.

— Ох, извините... — она замолкает, узнавая меня.

Я почти подскакиваю на своем шезлонге в волнении, потому что передо мной в своем крошечном желтом бикини стоит тема нашего разговора. Пенелопа. Ее волосы собраны на затылке, на лице очки и никакого макияжа.

Без стыда я оглядываю ее тело: стройные ножки, плоский животик, ах эта грудь...

— Мисс Прескотт, приятно видеть вас этим утром.

— Я говорила тебе, что это плохая идея, — бормочет она Дэвис, которая стоит рядом с ней в фиолетовом бикини, демонстрируя сексуальные изгибы. Хороша, чертовка!

— Бесплатные напитки, — говорит Дэвис. — Кто упустит подобное в солнечный день?

Хватая подругу за руку, Пенелопа машет мне и говорит:

— Хорошего дня.

Она не уйдет так легко.

— Почему бы вам не присоединиться к нам, — кричу, вставая у нее на пути.

Уперев руку в бедро, она оценивает наши места.

— У вас два лежала и столик с пустыми бокалами. Здесь нет места для нас.

— Мы можем его найти, не так ли, Скотт? — я шлепаю его по ноге, вынуждая сесть и подвинуться, перестав пялиться на Дэвис.

— Ох, здесь много места, — он садится, оседлав лежак, и указывает на освободившееся пространство. — Видите, много мест. Присаживайтесь, дамы.

— Не возражаешь, если я сяду? — Дэвис пялится на грудь Скотта и садится рядом. — Гвен, — вытягивает руку в приветствии. — Но все зовут меня по фамилии.

— Значит, Гвен, — подмигивает Скотт. — Не хочу быть как все.

— Дэвис, — шипит Пенелопа. — Какого хрена ты творишь?

Даже не смотря на подругу, Дэвис машет в мою сторону.

— Сядешь? Я занята.

Полностью погруженный друг в друга, Дэвис и Скотт начинают разговор, не удосуживаясь включить в него нас, оставляя меня с Пенелопой. Как мне и нравится.

Я глажу шезлонг рукой с коварной улыбкой.

— Садитесь, мисс Прескотт. Уверяю, я не кусаюсь.

Она скрещивает руки на груди.

— Я сяду, только если ты будешь звать меня Пенелопой. Как только скажешь снова «мисс Прескотт», я уйду.

Мне нравилось, что она проявляла бескомпромиссность.

— Хорошо. Теперь садись. Что мне заказать для тебя?

— Я справлюсь сама, — отвечает, не позволяя мне помочь. — Просто нужно подозвать официантку.

— Уверяю, мисс... — одергиваю себя и замолкаю, когда она начинает вставать. Прочищаю горло и начинаю снова. — Уверяю, Пенелопа, я могу заказать напиток, и его доставят быстрее, чем ты привлечешь внимание официантки. Чего бы тебе хотелось?

Пенелопа смотрит на меня скептически и говорит:

— Неплохо выглядит то, что пьет твой друг.

Глядя на Скотта, оцениваю девчачий напиток, который он бесстыдно пьет.

— Пина колада с клубникой «Поток лавы».

Она воодушевляется.

— Звучит здорово.

Конечно же, она захотела девчачий коктейль.

— Дэвис, хочешь чего-нибудь выпить? — прерываю я их разговор со Скоттом. Она машет мне рукой.

— Я буду то же самое, что и у него.

Принимая во внимание, что бокал с выпивкой Скотта пустеет, спрашиваю:

— Тебе повторить, принцесса?

Он показывает мне средний палец, вызывая смех, затем кивает, все еще погруженный в разговор с Дэвис. Бедолага, он попал, если западет на Дэвис. Но опять же, Дэвис невдомек, какой настырный может быть мой вдруг в отношениях.

Я печатаю заказ, выбирая напиток и для себя, затем откладываю телефон и возвращаю внимание к Пенелопе, которая пялится на мою грудь.