Глава 10. Побег

Первое, что я увидела, когда пришла в себя — это потолок и балдахин. Значит, я дома. В ушах шумело, ужасно болела голова и ломило всё тело, но больше всего я испугалась, когда поняла, что не чувствую свою магию, я как будто ослепла и оглохла, а в душе образовалась полнейшая пустота.

С большим усилием я повернула голову и увидела Раяна. Он сидел на стуле около моей кровати и держал меня за руку, растрёпанный, грязный, всё в той же рубашке.

— Дили, ты меня слышишь? — тихо спросил он.

Я не могла сказать ни слова, просто лежала и смотрела на него.

— Дили, ты жива! Мы так переживали, слава Всевидящей, всё будет хорошо, ты поправишься! Отец пригласил лучших лекарей! Дили, я очень испугался за тебя и понял тогда, в той камере, что очень тебя люблю, слышишь, — ласково шептал мне Рай, гладя мою руку.

— Сколько? — прохрипела я, собрав силы.

— Три дня. — также тихо ответил он.

Я выдохнула. Три дня. Значит, у меня нет ни единого шанса. Если магия не вернулась за это время, то всё, я выгорела. Как только я это осознала, волной накрыло отчаяние. Это конец.

— Дили, ты поправишься, обязательно, — увидев моё состояние, шепнул парень.

— Нет, Рай, единственный лекарь, который смог бы мне помочь, лежит на этой кровати, — тусклым и хриплым голосом ответила я. — Уходи, я не хочу никого видеть, — сказав это, я повернулась к нему спиной.

— Дили, пожалуйста, я смогу тебе помочь, не прогоняй меня, — молил Раян.

— Рай, я хочу побыть одна, иди. Тебе нужно отдохнуть. — сухо ответила ему.

— Дили, я люблю тебя и буду любить что бы ни произошло. — уверенно произнёс парень. Почти сразу послышались удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери.

— Я тоже тебя люблю, — еле слышно шепнула я.

Я осознала это там, в подвале, когда ему грозила смерть, и поэтому, зная, чем может мне грозить применение этого заклинания, всё равно выбрала его жизнь. В тот момент мне было важно лишь одно — чтобы Раян выжил.

Слёз не было совсем, только тупая боль в сердце, в душе.

Зашёл Лорд Дастел.

— Дорогая, тебе что-нибудь нужно? — тихо спросил он.

— Нужно! Оставьте меня в покое! Я не хочу, чтобы меня жалели, — даже не повернувшись к нему, прохрипела я.

— Можно пригласить лекаря, — растеряно предложил дед.

Я промолчала, а он это расценил как знак согласия. Дверь за дедом закрылась и очень быстро открылась вновь.

Пришёл знакомый мне старичок — целитель семьи Дастел. Или уже Дарнхольм? Если я три дня не приходила в сознание, то вчера должен был состояться бал, на котором объявили о переименовании рода и невиновности Витора.

Старичок сел на стул возле кровати, который до этого занимал Раян.

— Леди Эдилия, тут настойки и зелья, чтобы убрать боль и восстановить силы. Вам нужно их регулярно принимать.

— Я выгорела полностью? — повернув голову к нему, задала самый главный для меня сейчас вопрос.

— Нет, надежда есть, но небольшая. Резерв цел, но потребуется время и терпение. — терпеливо ответил он.

— И какие у меня шансы?

— Один из ста, что Вы восстановите былую силу. — честно ответил лекарь.

— Хорошо, можете идти. А лекарства… не нужно.

Лекарь не стал спорить, просто попрощался и ушёл.

Пить зелья я боялась — боль хотя бы заставляла чувствовать себя живой, и если она пройдёт, то останется лишь пустота…

Сколько я так провалялась — не знаю, но на тумбочке возле кровати появилась еда и пузырьки с зельями. Я отвернулась от них и уставилась в стену. По мне что-то пробежало, царапая кожу. Крис, я совсем про него забыла! Поймав питомца за хвост, я положила его на пол.

— Беги, малыш, ищи себе нового хозяина, я тебя больше кормить не смогу. — горько прошептала я.

Утон внимательно посмотрел на меня и скрылся под дверью.

Прошло ещё несколько дней. Ко мне заходила служанка, молча ставила еду и уходила.

Я всё также отказывалась от еды и приёма лекарств. В моей голове творился полнейший хаос, и я, кажется, потихоньку начала сходить с ума.

Но, в одну ночь я проснулась и вспомнила про дневник Оливии, мне он срочно был нужен. Я хотела прочесть, что чувствовала она после выгорания.

Я кое-как повернулась на бок и поставила ноги на пол. Уперевшись руками в кровать, попыталась встать, но ничего не вышло — ноги предательски подкосились, и я рухнула на пол, свалив всё, что находилось на тумбочке.

Прибежала встревоженная Рози.

— Уходи, я не хочу никого видеть, не нужно меня жалеть. — закричала я от бессилия, потом подняла первое, что попалось мне под руку, и швырнула в дверь. Тарелка, а именно её я схватила, с оглушительным звуком разбилась, её содержимое украсило стены и пол, а я упала на пол и, наконец, разрыдалась.

Слёзы лились рекой, смывая отчаяние и безысходность, которые я испытывала последние дни. Прорыдав на полу около часа, я всё-таки встала, собрав все имеющиеся силы и подкрепив их упрямством, и вышла в гостиную. Рози не было, так что я, взяв магический шар, с которым она, видимо, сидела, пока я её не прогнала, направилась в свой кабинет.

Обыскав несколько полок, я, наконец, нашла дневник. Кое-как вернулась в спальню и упала на кровать. Немного отдышавшись, открыла первую попавшуюся страницу.

"Приходил Шани, он несколько часов просидел около моей постели, а потом ушёл".

"Отец приходит каждый день, молча смотрит на меня взглядом полным жалости и раскаяния и уходит".

"Сегодня мне стало намного легче — кольцо отца действует, но я не чувствую себя человеком, только лишь оболочкой. Я была рождена магом, и больше я ничего не умею. Что мне делать без магической силы? Я чувствую на себе лишь жалостливые взгляды отца и Кристиана".

"Мать вообще всеми силами старается избежать нашей с ней встречи. Как только она меня видит, то сразу начинает плакать".

"Сегодня снова приходил Шани, мы сидели с ним в саду. Его зелёные глаза, которые раньше смотрели на меня с любовью и нежностью, теперь пытаются скрыть иные чувства, но безуспешно. Сейчас я в них вижу лишь жалость и сочувствие. Мне больно смотреть на него и чувствовать себя куклой, бездушной телесной оболочкой, в которой поддерживают жизнь лишь из жалости, но, по моему мнению, гуманнее было бы просто добить".

Я захлопнула книгу и обессилено уронила её на кровать. Вот какая судьба ожидает меня. Жалость в когда-то любящих глазах Рая, жалость в глазах деда, которую я уже видела по отношению к отцу, и жалость в глазах моих друзей. Нет, я не хочу такую судьбу! Нужно найти какое-нибудь занятие, иначе просто сойду с ума или сделаю что-нибудь с собой просто от безысходности.

Я кое-как встала и побрела в ванну. Из зеркала на меня смотрело нечто ужасное! Наверное, трупы в гробу и то краше выглядят! Волосы тусклые, глаза поблёкли, кожа отдаёт синевой. Я долго стояла и рассматривала своё отражение, потом умылась холодной водой и побрела обратно в спальню. Около кровати я обо что-то споткнулась, наклонившись, подняла флакон с зельем, и тут меня озарило. Зелья! Ведь я же умею собирать травы и варить зелья! Бабушка Кати обучила меня очень многому, да и к тому же у меня есть её тетрадь, вот только здесь, в столице, я ничего не смогу сделать. Мои познания никому не нужны в этом городе, тут лекари посильнее меня имеются. Мне нужно бежать в какую-нибудь глухую деревеньку, как когда-то бежала бабушка Кати от своих убийц. А я убегу от самой себя и начну новую жизнь, в которой нет магии! Только нужно придумать план, как незаметно ускользнуть из дома, а потом и из города. С этими мыслями я уснула.

Проснувшись утром, я обнаружила в комнате полный порядок, на тумбочке стоял завтрак и новые флакончики с лекарствами. Ничего больше не напоминало о моём вчерашнем поступке, вызванном отчаянием.

Я решила с этого дня принимать всё, что мне прописал лекарь, и хорошо питаться — для того, чтобы осуществить свой план, мне нужны были силы.

Родные в редкие визиты настороженно на меня поглядывали, удивляясь и одновременно радуясь изменившемуся поведению, но вопросы задавать опасались, тем более, я всё равно отказывалась с кем-то разговаривать. Кажется, они решили, что слабость от истощения испугала меня настолько, что я решила всё же поддерживать иллюзию жизни в своём теле. Но это мне только на руку.