Глава 30

– Мама, я хочу познакомить тебя с моим другом Томми и его мальчиком, Джереми, – сказал Рэнди, представляя их на крыльце дома своей матери.

Было раннее воскресенье, и жара стояла невыносимая. Темные тучи грохотали над горизонтом, обещая хороший ливень.

– Очень приятно с вами познакомиться, – миссис Джейн Стилсон обратилась к Томасу, прежде чем повернулась к Джереми и широко улыбнулась. – И Боже! Посмотри на себя! Я уж надеюсь, ты захватил свой аппетит, молодой человек. Твоя мама тоже придёт?

Она переводила взгляд между Рэнди и Томасом.

– Мама, я тебе говорил! – прошептал Рэнди.

– Я не женат, – ответил Томас.

– О Боже! Точно. Ну, заходите и прячьтесь от жары. Здесь на улице как между ягодиц Сатаны. Если это глобальное потепление, уверена, я его не хочу. Достаточно тяжело прожить лето и не мириться с дыркой в озоне. И вы можете посмотреть на это небо? Будет лить как из ведра и кастрюль.

Миссис Стилсон прошла в дом.

Рэнди посмотрел на Томаса извиняющимся взглядом.

– Думаю, она очаровательна, – сказал Томас. И так и было. От неё исходила безошибочная аура южного гостеприимства. – Всё будет хорошо.

Рэнди выглядел нервным и обеспокоенным. Томас ткнул его пальцем в живот и подтолкнул к движению.

– Правда, – тихо сказал он. – Всё будет хорошо. Ты будешь в порядке.

– Ты уверен?

– Ты большой мальчик. Ты с этим справишься.

– Спасибо! Она будет так разочарована.

– Ты этого не знаешь. Дай ей шанс.

В то время как снаружи дом не представлял ничего особенного, внутри всё было совсем иначе. Почти каждый квадратный сантиметр стен был увешан картинами и другим творчеством – знаменитой "частной коллекцией" миссис Стилсон. Антикварные стулья были расставлены удовлетворяющим узором, чтобы позволить гостям присесть и посмотреть на разные шедевры. В центре первой комнаты даже стоял круглый стол с гостевой книгой. Томас посмотрел на книгу и отчётливо почувствовал себя не в своей лиге.

– Вы должны записаться, – настаивала миссис Стилсон. – Позже я устрою вам гранд–тур и покажу сад, но прямо сейчас у меня на плите грязный рис и креветки, а вы, должно быть, голодны. Три прекрасных мужчины в моём доме! Что бы сказал мистер Стилсон?

– Ма! – прошипел Рэнди.

– Ну, леди нравится развлекаться, не так ли? – хитро спросила она. – И только то, что батарейки сели, не значит, что леди не может сделать рывок, если вы понимаете, о чём я. В конце концов, ты стар настолько, насколько себя чувствуешь. Разве не так говорят?

Рэнди покраснел от стыда. Томас рассмеялся. Джереми подошёл к большой картине Элвиса Пресли – тот был запечатлён посреди маха бедром.

– Ужасно, да? – произнесла миссис Стилсон, кладя руку на плечо Джереми. – Это было создано абсолютно никудышным художником. Но через некоторое время ты привыкаешь к этой картине. Полагаю, это приобретённый вкус.

– Кто это? – спросил Джереми.

– Это мистер Элвис Пресли! – с некоторым удивлением воскликнула она.

– Кто он такой?

– Кто мистер Элвис Пресли? О Боже! Твоему отцу действительно нужно чаще выводить тебя в свет, дорогой. Ты с луны упал? В этом проблема? Разве мой сын, Рэнди, не говорил, что вы живёте прямо по улице, где вырос мистер Элвис?

Джереми пожал плечами.

– Я скажу тебе, что мы будем делать, молодой человек, – сказала она, положив обе руки на плечи Джереми и глядя ему прямо в глаза. – Мы поставим некоторые записи Элвиса после ужина, и ты немного поучишься! Что ты об этом думаешь?

– Он певец?

– О Боже! – громко рассмеялась она, запрокидывая голову.

Джереми улыбнулся, но продолжал смотреть на картину с восторженным вниманием.

– Тебе нравится? – спросила она.

Джереми очень печально кивнул.

– Как... как они это сделали?

– Как? О Господи, дорогой. Если хочешь быть художником, нужно добраться до глубины своей души и вытащить на поверхность то, что найдёшь. Этот бедный художник посмотрел внутрь и увидел, что в ответ на него глядит Элвис. Бедняжка! Техника достойная, но у человека не было воображения. Я раньше рисовала, знаешь ли. Мы могли бы позже подняться в мою мастерскую, и я показала бы тебе свои кисти, если хочешь.

– Правда?

– Я буду счастлива это сделать. Ты когда-нибудь рисовал?

– Я могу писать ногами.

– Если ты можешь держать карандаш ногами, то сможешь держать и кисть. Может, тебе следует попробовать.

– Правда?

– Правда! Но прямо сейчас нам нужно идти за стол – грязный рис заплесневеет, встанет и уйдёт, если мы продолжим бездельничать. Рэнди? Веди своего друга. Пора есть.

Она повела их через дом, который был заставлен антиквариатом и книжными шкафами, полными старых книг и манускриптов, листов с музыкой и госпельных сборников, как и полками, полными безделушек.

В столовой стоял длинный стол с восемью стульями с прямыми спинками и восемью позолоченными подсвечниками.

– Присаживайтесь, джентльмены. Рэнди, сделай своей матери одолжение и помоги мне на кухне.

Меньше чем через три минуты они взялись за сытный ланч из грязного риса по рецепту Нового Орлеана и креветок. Томасу приходилось отрывать хвостики от креветок для Джереми, который ел их так быстро, как Томас мог очистить.

– Мама, я должен кое-что тебе рассказать, – сказал Рэнди, сидя за столом напротив Томаса и Джереми. Томас взглянул на него и ободряюще улыбнулся.

– Мама, это серьёзно, – сказал Рэнди.

– Не уверена, что мне нравится, как это звучит, – ответила миссис Стилсон. – Не говори мне, что ты решил сделать выставку с Кайлой. Эта девка потаскуха, я тебе говорю!

– Она очень талантливая, – парировал Рэнди.

– Она может и с Юга, но рисует как кто-то, кому следует использовать восковые мелки. Ты можешь лучше.

– Ей нравится экспериментировать.

– Это я слышала! Она бросает краску на холст и считает, что она Джексон Поллок.

– Она не так плоха.

– Разве не она окунула молитвенные чётки в тесто, пожарила и назвала всё это Христос с Высоким Холестерином или как-то там ещё? Я тебя умоляю! Если бы твой отец знал, что ты делаешь выставку с участием её "работы", он бы в могиле перевернулся. Я могла бы на что-нибудь стошнить, и было бы лучше, чем что-либо, что делала она. Экспериментаторша! У меня для этого есть два слова: чистое дерьмо!

– Я не делаю с ней выставку, мама. Мне нужно кое-что тебе сказать.

– С едой что-то не то?

– Еда в порядке.

– Что ж, приятно слышать это после того, как я провела всё утро, впахивая на кухне... по крайней мере, твоему другу хватило вежливости сделать мне комплимент. Вы наелись, мистер Томас?

– До отвала, – сказал Томас, очищая очередную креветку и кладя её на тарелку Джереми. Джереми, сидя на ящике в качестве импровизированной подставки, схватил креветку с тарелки пальцами ног и положил её в рот. Миссис Стилсон наблюдала за этим манёвром и улыбалась.

– Мама! – воскликнул Рэнди.

– Что, сынок?

– Мне нужно кое-что тебе сказать!

– Что ж, сладкий, я не вижу, чтобы тебя кто-то останавливал.

– Ты все усложняешь.

– Пожалуйста, не говори мне, что у тебя рак. Я не смогу этого вынести, Рэнди. Не после того, как наблюдала, что твой отец умер так, как умер. Если ты собираешься сказать мне, что у тебя рак, просто держи рот на замке, потому что я не хочу знать.

– У меня нет рака.

– Вы с Кэти сходитесь обратно? В этом дело?

– Нет!

– Ты продаёшь галерею? В этом дело, да? Ты собираешься продать галерею своего отца! После всей упорной работы...

– Мама, я не продаю галерею.

– Что же тогда? Честное слово, сын! Я отправлюсь на покой к тому времени, как ты это скажешь.

– Мама, я гей.

– Это хорошо, дорогой. Твоя жена знает?

– Мы уже пять лет в разводе!

– Когда ты говоришь "гей", я так понимаю, ты имеешь в виду не счастье.

– Я счастлив!

– Ну, тогда что ты имеешь в виду?

– Мама, я гей.

Миссис Стилсон, которая была полна жизни, энергии и хорошего юмора, вдруг нахмурилась и опустила глаза, отложила столовые приборы и сложила руки на коленях. Будто её воздушный шар только что лишился воздуха.

– Не злись, – сказал Рэнди с ноткой раздражения в голосе.

Томас наблюдал за этим, переводя взгляд с одного на другую, и чувствовал себя неуютно.

– Злиться? – наконец ответила она. – С чего бы мне злиться?

– Ну, ты знаешь, – произнёс Рэнди.