Другая характерная особенность авторской позиции писателя, тесно связанная с первой, — антирелигиозная направленность в изложении и способе подачи материала книги. И. И. Адабашев подробно рассматривает сущность религиозных воззрений на проблемы познания бытия и предназначение человека. Внимание читателей особенно акцентируется на постоянном сопротивлении религии каждому крупному научному открытию, которое неизбежно, в силу общеобязательности подкрепленного фактами научного знания, наносит удар по устоявшимся церковным догмам.
Конечно, можно и здесь упрекнуть писателя в излишней категоричности и порой чрезмерной резкости оценок. Уважая чувства верующих и свободу вероисповедания, предусмотренную нашей Конституцией, мы должны всегда осторожно относиться к сложным вопросам взаимоотношения науки и религии, отделять искренние заблуждения верующих относительно сущности того или иного достижения науки и научной картины мира, от сознательного их искажения некоторыми религиозными апологетами, защитниками обветшалых библейских представлений.
Первые (заблуждения) проистекают от недостаточного знакомства верующих с основополагающими научными открытиями в век ускорения научно-технического прогресса в области биологии, физики, космологии, антропологии и других наук. Сказываются все еще не преодоленные недостатки в нашей атеистической деятельности, когда о сложнейших научных проблемах — основе современного мировоззрения — говорится поверхностно, без должного знания предмета, и серьезный терпеливый разговор, а часто и диспут с верующими о существе новых научных открытий, иногда подменяется критикой религии вообще. Эти недостатки преодолимы, мы знаем много примеров глубоко творческого, ответственного подхода ученых и лекторов-пропагандистов к работе с верующими. Такая основанная на доверии и взаимном уважении атеистическая деятельность всегда обоюдно полезна.
Но другая сторона взаимоотношения религии и науки — отвергание и намеренное искажение научных достижений — к искреннему заблуждению верующих прямого отношения не имеет. Крестовый поход религии против научного знания начался в далекие тысячелетия человеческой истории. Не окончен он и сегодня. Изменились лишь методы борьбы, стали тоньше и изощреннее «контраргументы» поборников церкви, и вместо физических гонений и расправы с учеными (что в цивилизованных странах становится уже невозможным) новейшие научные открытия стали использоваться современными «отцами церкви» для «доказательства» истинности религиозных учений и догматов веры. Об этой стороне противостояния религии науке много говорится И. И. Адабашевым в «Мировых загадках сегодня».
При чтении научно-популярной книги, написанной писателем, у научного работника (а, возможно, и у других категорий читателей) невольно закрадывается сомнение в необходимости домысла и вымысла, многих других художественных приемов и средств эмоционального воздействия, образного строя и языка, используемых писателем для характеристики личности ученого и процесса научного исследования, да и при толковании результатов научной работы.
Если о своих коллегах или о своих работах пишет профессиональный ученый, он, как правило, не выходит, старается не выходить за пределы достоверных фактов, установленных в той области знания, которой он занимается.
«Жажда познания, сила сомнения» — вечные спутники ученого, утверждал Владимир Иванович Вернадский. И когда ученый все же выходит за пределы своей конкретной науки — ведет его все та же неистребимая «жажда познания», — он крайне осторожно высказывает свои «некомпетентные суждения», чтобы не показаться слишком безапелляционным (начеку «сила сомнения»!).
Иное дело, когда за книгу о науке берется писатель. Ему неведомы многие сомнения, одолевающие ученых. Он видит перспективу, связь времен и событий, у него наработан язык, свой стиль изложения, у него в голове уже роится масса образов, эпитетов, метафор… Вперед, читатель, к увлекательным завязкам сюжетов, интригующим заголовкам, неожиданным поворотам «драмы идей»! И «пусть дорогу осилит идущий», а «сила сомнения» — его же и слабость!
Пусть будет все совсем не так, и наши сомнения останутся лишь очередным непросвещенным мнением. Но где в научно-популярной литературе проходит граница между допустимым вмешательством образного художественного мышления писателя в строгую научную систему понятий? Может быть, сам «вопрос поставлен не корректно», как любят говорить математики и их ученые собратья? И пушкинские «над вымыслом слезами обольюсь» и «нам истин мира всех дороже нас возвышающий обман» не так уж плохи для научно-художественной литературы? У нас нет ответа на многие из подобных вопросов. Но они вновь возникают после чтения таких поучительных попыток решения задачи художественного синтеза научных знаний, как книга И. И. Адабашева «Мировые загадки сегодня».
…«Планета клубилась парами газов, воды и пыли, то там, то тут пронизываемых вспышками молний». Вы помните, это из главы о происхождении жизни, о ее первых шагах из «неживой материи» некогда раскаленной Земли, как считает писатель. Запоминающийся образ? Несомненно. Правильный ли? Думаю, что нет. Конечно, если следовать так называемому «антропному принципу», то это были именно те процессы около 4–5 миллиардов лет тому назад, которые «происходили без свидетелей».
Однако все данные говорят, во-первых, о том, что гипотеза «холодной Земли» более научно обоснована и представлять Землю в зигзагах молний и в парах воды едва ли правильно (об этом в другой главе пишет и сам И. И. Адабашев), а во-вторых, — нет ни одного научного факта об отсутствии жизни в самых древних из доступных нам земных пород, и считать, что жизнь «зарождалась» из камня, да еще «в клубах пара и пыли», — ни на чем не основанное «сильное» допущение, противоречащее тем данным, которые получены на сегодня наукой. Об этом мы ниже поговорим подробнее.
Трудно согласиться с исключительно хвалебной трактовкой писателем эволюционной теории Дарвина. Ученый глубочайшей честности, Дарвин, как известно, до конца жизни сомневался, доводя себя нередко до физических страданий, в ряде коренных вопросов своей теории, выискивая в ней противоречия и недостатки, боясь того, что он совершил какую-нибудь «роковую ошибку» в своих построениях, в частности в теории естественного отбора и выборе одного общего предка[21]. И конечно же, нельзя представлять себе так, как изложено в книге И. Адабашева, что после выхода в свет труда Дарвина мир «разделился на две половины», одни были «за», другие яростно «против» Дарвина.
Все обстояло значительно сложнее. От писателя ускользнуло многое из того, что было получено предшественниками Дарвина, в частности целой плеядой русских биологов-эволюционистов до Дарвина[22]. Остались в стороне и глубокие замечания о теории эволюции, которые были в свое время высказаны Ф. Энгельсом, а также сторонниками Дарвина, как сам Э. Геккель, Т. Гексли, И. И. Мечников, К. А. Тимирязев; небезынтересна была бы для читателя и суть возражений в адрес теории эволюции видов со стороны такого гениального естествоиспытателя и мыслителя, каким был В. И. Вернадский. На некоторых из этих вопросов мы сочли нужным кратко остановиться.
Не будем приводить некоторых других спорных и субъективных высказываний писателя, далеких от общепринятых, по широкому кругу вопросов, рассматриваемых в книге. Наверное, каждый из специалистов может «предъявить свой счет» автору «Мировых загадок сегодня». Философ сочтет, возможно, наивной несколько одностороннюю характеристику Беркли — это был, безусловно, крупный философ-идеалист, — или обратит внимание на недостаточность преимущественно физической трактовки материи, без должного учета социальных факторов. Физик, как можно предположить, не вполне удовлетворится изложением квантовой хромодинамики и состояния исследований элементарных частиц, как, впрочем, и некоторыми другими разделами книги. Почвовед с изумлением прочтет о своеобразной трактовке почвы как «живого вещества», продукции ферментов, а биолог и геолог — о весьма спорных суждениях И. И. Адабашева относительно гипотез происхождения жизни.