Генерал кивнул Шимичу и произнёс несколько резких гортанных слов. Должно быть, это был язык народа Шимича, живущего далеко к востоку от Рейна. Громадный наёмник поднёс три кубка вина, и мне странно было наблюдать, как могучий великан прислуживает крошечному генералу. Когда он удалился, я пригубил вино, оказавшееся более чем приемлемым кларетом, и снова посмотрел на Гленранноха, который продолжал говорить.

— Что ж, джентльмены. При всём удовольствии принимать таких редких гостей, я вынужден поинтересоваться, что привело два военных корабля его величества и двух столь блестящих капитанов в этот тёмный уголок его владений?

— Сэр, его величество заботится о каждом уголке своих владений, — без запинки ответил Джадж.

— Может, и так. Однако он уже два года как счастливо восстановлен на своих престолах, капитан Джадж, и всё это время мы и королевского кеча не видали в этих водах. Не встречали мы и ни единого солдата западнее Инверарея, где, должен признаться, они немилосердно досаждают моему родичу Лорну.

Джадж отпил вина и кивнул.

— Его величество желает защитить местные воды от любых проделок голландцев, сэр. Он также хочет удостовериться, что само отсутствие его войск в этих землях не даёт повода недовольным творить бесчинства. — Джадж невозмутимо смотрел на Гленранноха. — К слову сказать, я думаю, кое–кто и в вашем клане мог затаить обиду после казни прежнего лидера, Аргайла.

— Только не я, — вежливо улыбнулся Гленраннох. — Арчи представлял собой наиболее опасное сочетание, капитан: он был человеком одновременно бесконечно лживым и чрезвычайно глупым. Своим абсурдным позёрством он мог уничтожить весь клан Кэмпбеллов. Никто из моего рода не огорчился, когда его голова покатилась с плеч, и я меньше всех. — Гленраннох не отпил вина. Теперь же он осторожно поставил кубок на стол рядом с собой. — Совсем другое дело — новая голландская война, как вы говорите. Я более чем достаточно знаю о Нидерландах, прослужив четверть столетия их высокочтимым Генеральным штатам. — Он пристально посмотрел на нас. — Прошу вас, объясните, джентльмены. Почему его величество полагает, что голландцы вдруг возникнут у этих берегов? Будь я великим пенсионарием де Виттом или лейтенант–адмиралом бароном Обдамом, джентльмены, я бы двинулся прямо на Темзу, мощно и быстро, и измором заставил бы Лондон сдаться, пользуясь вашей беззащитностью. Меня не интересовали бы забытые Богом пустоши вроде этой.

В мягкости Кэмпбелла и впрямь скрывалась неожиданная проницательность.

— Сэр, — горячо возразил я, склонившись к нему, — в прошлой войне многие голландские корабли огибали Шотландию, чтобы избежать встречи с нашим флотом в Проливе. Они и теперь часто укрывают свои рыболовные суда в гаванях на местном побережье. Эти воды важны для них, сэр, и они могут попытаться овладеть ими в преддверии новой войны. — Джадж взглянул на меня с любопытством, похоже, удивившись, что подобное озарение пришло в голову такому профану. Тем не менее, оно пришло из безупречного голландского источника. Большая часть работы моего шурина Корнелиса, по–видимому, состояла в сопровождении пузатых амстердамских флейтов на пути вокруг Шотландии — в обход, «ахтером», как он это называл — и в охране любых передвижений рыбаков, обследующих сельдевые отмели. — Мы всего лишь преграда, сэр, поставленная, чтобы напомнить голландцам, да и всем остальным, что земли эти находятся во власти короля Англии.

— Единственный, кому принадлежит власть в этих землях, капитан Квинтон, — натянуто улыбнулся Гленраннох, — это король Шотландии. Даже если он предпочитает все дни свои проводить к югу от Фенских болот и обращается с родным королевством хуже, чем с ничтожнейшими английскими графствами. — Я неловко заёрзал на стуле, пристыженный, как школьник, за свой промах. — Но вот что меня заботит, — задумчиво продолжил Гленраннох, — будут ли всего два корабля в состоянии хоть чему–нибудь преградить путь? Даже при поддержке бравого полка, выступившего вчера из Дамбартона. Четыре сотни солдат и четыре пушки, как мне сказали, под командованием полковника Уилла Дугласа из Сент–Бридс. Того самого, к слову, которого я прогнал за некомпетентность ещё в Бреде в тридцать седьмом.

Я посмотрел на Джаджа, но он упрямо уставился в лицо Гленранноху. «Ему известно о движении полка? И эти новости долетели до сей твердыни всего за один день?»

— Преграда, джентльмены, — изрёк Гленраннох, — должна быть достаточно крепкой, чтобы заставить врага задуматься, иначе как же она его остановит? Но что такое два корабля в этих смертельно опасных водах? Да всего один полк под командованием невежественного старого клоуна вроде Уилла Дугласа, бредущий за много миль по незнакомым землям, через лощины, где опытный полководец так легко устроит засаду? И Карл Стюарт всерьёз называет это преградой? Хотя я слышал, у короля Карла в казне шаром покати, так что, возможно, пустые жесты — это всё, что он может себе позволить.

Мне следовало парировать в духе, лояльном монарху, но смысл слов Гленранноха меня огорошил. «Он знает. Он уже всё спланировал. Он застанет полк врасплох и уничтожит его. Наше путешествие не имеет смысла, а миссия провалена».

Джадж, однако, оставался безмятежен.

— При всём уважении, сэр, — любезно возразил он, — это всего лишь домыслы. Мы не ждём и не ищем трудностей. Я, например, предвкушаю встречу со старыми знакомыми.

— О да. Я наслышан о ваших похождениях в этих краях, капитан Джадж. — Гленраннох с одобрением поднял кубок. — Но скажите же мне, капитан Квинтон, — и он посмотрел на меня как прежде, внимательно нахмурив брови, — как поживает ваша матушка?

Моя матушка?

— Она… Что ж, она чувствовала себя отлично, сэр, когда я отправлялся в это путешествие. Но как…

— Ах. Это история из других времён, капитан. И я думаю, рассказывать её следует в другое время. Однако идёмте же, джентльмены. Вы должны увидеть нелепый французский сад моего отца, пока ещё не совсем стемнело. Потом вы отужинаете со мной. Шимич проводит вас обратно к кораблям прежде, чем тьма станет кромешной.

Я почти не сомневался, что нам суждено было погибнуть той ночью на болотах, что Шимич и его бегуны изрубят нас на части и скормят волкам. Но, видимо, Кэмпбелл из Гленранноха не считал нужным приглашать в свои земли дополнительные войска короля, довольствуясь тем, что открыто продемонстрировал своё презрение к уже присутствующим. В пути мне не выпало возможности поговорить с Годсгифтом Джаджем наедине, а по прибытии на берег Шимич сразу же проводил нас к своему бёлину. Небольшая ладья доставила каждого к его кораблю, ориентируясь лишь на свет кормовых фонарей. Корабли покачивались на якоре в чёрных водах залива, над которыми туман растаял, обнаружив небо, полное звёзд. Сначала мы подошли к «Ройал мартиру», и я спросил у Джаджа, не хочет ли он, чтобы я составил ему компанию. Нет, ответил он, в этом нет нужды, и пожелал мне доброй ночи. Бёлин отвёз меня к «Юпитеру», где дозорный Тренанс привлёк внимание Кита Фаррела, нёсшего вахту, и я взошёл на борт под вялые звуки фалрепных. Я кивнул Фаррелу, узнал от него, что ни одно дело не требует моего участия, и отправился в свою каюту.

Скинув башмаки, я уселся на койку и стал прокручивать в голове события этой ночи. Мне также вспомнилось письмо Корнелии, полученное мной в Спитхеде, в котором она говорила о том, как встревожилась мать, узнав, что местом моего назначения будут Западные острова. Явился Финеас Маск, отчаянно жалуясь на поздний час, но держа в руках столь желанную кружку лёгкого пива. Он зажёг пару свечей и, бормоча себе под нос, стал копаться в сундуке, пытаясь отыскать мою ночную сорочку.

— Маск, — спросил я, — тебе приходилось слышать, как моя мать или мой брат говорили о человеке по имени Кэмпбелл? Колин Кэмпбелл из Гленранноха? Генерал на голландской службе?

Маск прервал поиски и поднял на меня свирепый взгляд.

— Мы сидим на задворках ужаснейшей в мире страны, забытой Богом и королём. Тысяча миль отделяет меня от родного очага и славной девицы в Лондоне, и вы желаете знать, слышал ли я за все мои дни одно имя? — Наверное, в моих глазах отразилось нечто кровожадное, потому что он поспешно добавил: — Нет, капитан. Кэмпбелл из Гленранноха. Никогда не слышал этого имени.