Моя мать. Она живет одна в своем особняке, в окружении других особняков, в городе все еще разрушенном и израненном войной. Женщина, которая была замужем, родила, а потом бросила все. Женщина, которая создала невидимого убийцу, пришествие которого не отследить.
Внезапно почувствовав себя плохо, я спустилась по лестнице, постояла внизу, держась за перила, пока дыхание не пришло в норму.
«Кем бы она ни была, я все еще остаюсь собой. Я все еще Клэр. И со мной все в порядке. И этого достаточно».
«Надо просто продолжать говорить себе это, пока это не станет правдой».
Я направилась к переднему двору, но остановилась, увидев грузовик, припаркованный на подъездной дорожке.
Это был тот самый желтый грузовик, который мы видели на погрузке у Острова Дьявола, с той же красной полосой на передней панели. Из машины выбрался мужчина с планшетом. Он быстро подошел к входной двери, позвонил в звонок и стал ждать, когда ему откроет Лора.
Она сделала это без единой улыбки и приветствия, даже не встретившись с ним взглядом. Она потянулась за планшетом, расписалась и в ожидании посмотрела на него.
Водитель вернулся к грузовику и вытащил такую же неоново-оранжевую коробку, которые грузили на Острове Дьявола. Сегодня был ясный день, поэтому я смогла разглядеть темные цифры на одной из сторон.
Моя мать придержала для него дверь, позволяя занести коробку в свой дом. А затем закрыла дверь прямо перед его лицом.
Он какое-то время смотрел на дверь, прежде чем потрусил обратно к грузовику и уехал.
«Что же такое получила моя мать с Острова Дьявола и зачем? Что Остров Дьявола мог ей предложить?»
— Вы кого-то ищите?
Я быстро обернулась и увидела соседа, который стоял на крыльце своего дома, держа подмышкой собаку, на манер футбольного мяча. У меня замерло сердце, а затем принялось биться в два раза быстрее.
Я не знала, как много он увидел. Поэтому решила притвориться, что здесь не на что смотреть. Я нервно хихикнула, мне даже не пришлось играть.
— Ногу судорогой свело, — ответила я, указывая на ногу. — Просто пытаюсь расходиться. Я надеялась, небольшой перерыв поможет ее расслабить. Бегать по асфальту для меня настоящая мука. — я с улыбкой указала в сторону грузовика. — А затем услышала шум. Не часто здесь увидишь доставку.
— Конечно, — произнес он так, что стало понятно — поверил не до конца.
— В любом случаем, мне пора. Всего вам хорошего!
Я выбежала из квартала, нашла свой велосипед и поехала домой.
* * *
Я вернулась на заправку, в ожидании темноты и чувства безопасности.
Ожидая, что его там уже не будет.
От Лиама Куинна я много не ждала. «Может, в этом моя ошибка? В моих предубеждениях?»
Он был одет в джинсы и футболку, но босой. Он стоял напротив одного из столов, опершись на него ладонями, и что-то рассматривал в раскрытой книге.
Было в это что-то правильное, что он стоит здесь такой босоногий и что-то напряженно изучающий. Он был словно воином-поэтом или ученым-рыцарем.
Он поднял взгляд, когда я вошла, его тело мгновенно напряглось, словно по тревоге. Но не особо расслабилось, когда он понял, что это я. Он не спросил меня, где я была. Возможно, заметил, что я была чем-то взволнована. Может, ему удалось рассмотреть печаль в моем взгляде. Но он об этом не спросил. Пока не спросил.
Со своей стороны я понятия не имела, что сказать или делать.
Он решил прервать затянувшуюся паузу:
— Это твой дом. Но я останусь здесь, пока ты меня не выгонишь. И если ты попытаешься меня выгнать, возможно, и тогда я не уйду.
Я захлопнула и закрыла дверь на замок.
— Хорошо.
— Что ты на это скажешь?
— Понятия не имею.
Он смотрел на меня некоторое время.
— По крайней мере, честно.
У меня в груди, словно уголек, затеплилась надежда. Маленький, горячий и алчный уголек. Но это не было мыслью. И это не было чувством. Это было предвкушение, а предвкушения не помогли мне прийти к этому моменту. Каким бы этот момент ни был. Поэтому проигнорировав его, я сфокусировалась на том, что было.
Я подошла к нему, но найти слова у меня получилось не с первого раза.
— Что читаешь?
— Я не до конца уверен.
Он показал мне обложку. Это была большая книга в кожаном переплете, бумага в которой была настолько тонкой, что просвечивалась.
Страницы были исписаны каллиграфическим почерком на языке, с которым я и близко не была знакома.
— Книга заклинаний? — спросила я.
— Пара нуждаются в книге заклинаний?
— Понятия не имею. Хороший вопрос, который стоит адресовать Малахи.
Лиам кивнул, закрывая книгу.
— С большой вероятностью это могут быть рецепты. Или любовный роман.
— Любовь в Запределье?
— Что-то типа того. Думаю, такое случается.
— Ты заметил напряжение между Малахи и Рэйчел? Мне показалось это довольно интересным.
— В этот самый момент я бы предпочел не думать о Малахи.
Его тело коснулось моего, и меня словно молнией пронзило желание, от чего я почти перестала дышать. «Если наши отношения будут вот такими, если каждый раз, когда наши пути пересекаются, у меня будут подкашиваться ноги, то у меня большие проблемы».
Он, зарычав, губами коснулся моего уха, и прикусил его, отчего у меня по телу прошла дрожь.
— Не могу перестать думать о тебе.
Он проделывал чертовски хорошую работу, заставляя меня тоже думать о нем.
— У нас есть проблемы, с которыми нам надо разобраться.
— Например?
— Биомедицинский заговор?
— А. Это.
Он развернул нас, прислоняя меня к столу, прижимаясь ко мне бедрами. А затем его губы прижались к моим, его тело было горячим, твердым и готовым, а поцелуи требовательными.
— Я снова хочу тебя, — пробормотал он. — У меня много планов на этот счет. Потому что, если мы не можем получать удовольствие и жить, за что нам тогда еще бороться?
Я не нашла ни единого аргумента, чтобы это оспорить.
* * *
— Не хочешь рассказать мне, где ты пропадала сегодня утром? — спросил он, когда мы шли к дому Мозеса.
— Тебе не понравится.
Он сжал зубы.
— А ты попробуй, — сказал он минуту спустя, по его тону я поняла, что ему это точно не понравится.
— Я ходила повидать свою мать.
Я была права. Он дернул челюстью, и все его тело напряглось.
— В ее дом, — добавила я.
— Как ты…? Мозес, — произнес он, отвечая на свой же вопрос. — Ты достала ее адрес у Мозеса.
— Он оказал мне услугу.
— Это было… безрассудно, — сказал он наконец.
— Тебе это было обо мне известно.
Он говорил мне это множество раз. Он не любил волноваться, но я была очень даже уверена, что трусость для него была хуже, чем «безрассудство», к какому бы типу храбрости он его ни относил.
— Я надеялся, что это прошло.
— В то время, как я живу одна на заправке, полной нелегальных магических предметов, нахожусь в розыске за вознаграждение Сдерживающих и общаюсь с нелегалами, обладающими магией, ты надеялся, что я стану менее безрассудной.
Он какое-то время молчал.
— Хороший аргумент. И что же тебе удалось найти?
Его голос смягчился жалостью, отчего мне захотелось свернуться в клубочек.
— Я нашла ее. Она сидела за столом, ела завтрак. Она была одна в огромном доме, без единой картины на стенах, и так во всем.
Он потянулся, взял меня за руку и сжал ее.
— В ее жизни нет места для меня. Может, никогда и не было. Может, и для моего отца тоже.
— Это очень похоже на то, что она сказала тебе у здания.
— Знаю. Может, я думала, что она врет. Или, может, я хотела в этом убедиться сама. Кто она такая, почему она сделала то, что сделала. Может, я думала, что если увижу ее, то смогу понять лучше. Она моя мать. И если ее жизнь именно такая, то это печально, по крайней мере для меня. Но я не знаю, насколько это отражает всю ее жизнь. Я знаю о ней не больше, чем она обо мне.
— Ты хочешь узнать больше?
— Не знаю. Я не надеялась, что попаду в сказку. Но и не ожидала того, что мне станет ее жаль. Я ходила туда не только для себя, — сказала я, меняя тему. — Я надеялась, что смогу увидеть что-нибудь полезное.
— Безрассудство, — снова произнес он, когда мы дошли до дома Мозеса. — И что же тебе удалось найти?
Я почти ответила, но почувствовала какой-то легкий запах. Запах чего-то вкусного.
Я оглянулась на дорогу. У тротуара была припаркована машина Дарби.