Глава 6

К тому времени, как мы добрались, уже стемнело.

— Вы все остаётесь сегодня здесь, — сказала Элеонора. — Мы разведем костер.

Так как я вымоталась до предела и физически, и эмоционально, это предложение показалось мне просто отличным.

Братья Куинн подготовили костер, уложив бревна и ветки в кирпичной яме, и расположили вокруг туристические кресла.

Мы с Элеонорой, заняв кресла по соседству, созерцали языки пламени и потрескивающие дрова. За пределами костра мир погрузился во тьму, но болота были полны звуков: квакания лягушек, жужжания насекомых и звуков животных.

Лиам сел по другую сторону от Элеоноры, и его кресло было развернуто ровно настолько, чтобы взгляд падал на меня.

Что и произошло. Он пристально смотрел на меня, как будто пытаясь что-то найти. Но его эмоции все еще невозможно было разобрать, какими бы они ни были.

— Ужин, — произнес Малахи, и я перевела взгляд от костра на эмалированную кружку, которую мне предлагали.

Она была горячей, и из нее шел пар, который пах мясом и луком, а также источал аромат того, что я распознала как порошок гамбо[12].

Он сел рядом со мной, его широкие плечи и мускулистое тело смотрелись довольно забавно в этом хлипком кресле.

— А как же ты? — спросила я, так как он принес всего одну кружку.

Он покачал головой и скрестил руки на груди, настороженно глядя на Лиама из-под полуприкрытых ресниц. Я предполагала, что Малахи и Лиам не раз обсудили магию Лиама, но, возможно, я ошибалась. Может быть, мы с Гэвином были не единственными, кто ее не видел, кто не знал, какая у него магия. Или как она повлияла на него.

— Все в порядке, — ответил он.

— Ложка, — произнес Гэвин за его спиной, вытаскивая парочку из кармана и одну предлагая мне. — Я, честно говоря, не знаю, какой это вариант гамбо[13].

— Скорее всего, из раков, — сказала я. — Или ты не опознал, для чего были те ловушки?

— Я не по этой части, — ответил Гэвин, делая глоток все еще испускающего пар гамбо. — Горячо, — подтвердил он и сглотнул.

Я зачерпнула полную ложку, но подержала ее на весу, остужая, прежде чем немного попробовать. Гамбо был достаточно густым, чтобы в нем стояла ложка, темным, словно кофе, и невероятно вкусным.

— Неплохой способ провести вечер, — сказал Гэвин, бросая взгляд на Лиама.

Он наклонился вперед, словно изучая огонь, сложив перед собой руки.

— Огонь прекрасен, — произнесла я. — Болота… пугающие.

Гэвин улыбнулся.

— Тебе нечасто бывала за городом, не так ли?

— Я как-то жила в палаточном лагере в Городском Парке во время практики. Но в остальном — нет.

Даже заправочная станция, которая должна была служить экстренным укрытием, была напичкана техникой, включая кондиционер, осушитель воздуха и солнечный генератор, которые позволяли сохранять коллекцию моего отца.

В воздухе послышались устойчивые ритмы, и мне потребовалось некоторе время, чтобы понять, что я слышу.

— Это что… Это Гоу-Гоу[14]?

Поп-музыку восьмидесятых в Зоне можно было услышать не очень часто.

— Да, — ответила Эрида, подталкивая кресло к огню. Как и у Малахи, у нее не было чашки. Но у нее было пиво, которое добавило пару очков в мое мнение о ней. Или, по крайней мере, заставило ее казаться немного более человечной. — Наш уважаемый генерал очень любит музыку восьмидесятых.

Я посмотрела на Малахи, попыталась представить его: высокий и широкоплечий, молодой бог с копной волнистых кудрей, танцующий под «Бананараму»[15] или Майкла Джексона[16], или играющий на воображаемой гитаре. И не получилось.

— Пожалуйста, добавьте подробностей, — попросила я.

Малахи улыбнулась.

— Она… полна надежд. — Он повел плечом и, казалось, слегка смутился, обсуждая это. — И очень отличается от музыки Запределья.

Он рассказывал, что в Запределье все упорядочено и зарегламентировано.

— Тогда, что у вас за музыка? — Я улыбнулась ему. — Классическая музыка Барокко? Может, лиры? Золотые арфы?

— Паранормальные из Консульства не заморачиваются с инструментами, — ответила Эрида.

— Вы не делаете инструменты? — спросил Гэвин, зубами потянув креветку за хвост и выбрасывая ее в темноту через плечо.

— В инструментах нет необходимости, когда есть подготовленный голос, — сказал Малахи, бросая взгляд на Эриду. — Таковы традиции в нашем обществе.

— Что-то вроде капеллы? — спросила я.

— Да, — ответила Эрида. — Но в более сложном варианте, который не используется людьми.

— Десятки голосов, аккуратно и точно сплетающиеся на разных уровнях, — произнес Малахи. — Хорошо упорядоченные, как и большинство вещей в Запределье. Сложно сконструированная, каждая песня была подготовлена и исполнялась для особого случая.

Неудивительно, что он полюбит музыку восьмидесятых. Она не была «сложно сконструированной», и однозначно более эмоциональной и стихийной, чем музыка, которую он описывал.

— Исполните что-нибудь, — попросил Гэвин.

— Пожалуйста, — добавила Элеонора. — Я бы с удовольствием послушала.

Малахи посмотрел на Эриду, которая кивнула ему в ответ.

Я не могла сказать, с какого момента началась песня, только отметить, что она медленно нас окружала. Никаких слов, только мягкие переливы голосов, которые то словно танцевали друг с другом, то распадались на более высокие и низкие ноты, а затем сливались вновь. Мелодия была сложной, и даже несмотря на то, что исполнялась всего в два голоса, у меня по рукам побежали мурашки.

Когда они остановились, я поймала себя на том, что покачиваю головой. «Видимо, под действием остаточной магии», — догадалась я.

— Черт, — проговорил Гэвин, проводя рукой по голове. — Сильная вещь.

— О чем она была? — спросила я.

— Это рассказ о битве и храбрости, — ответила Эрида. — И о почетности потерь.

— Нет ничего почетного в потерях, — сказал Лиам.

— Возможно, в твоем мире так и есть, — ответила Эрида. — Наш мир был другим.

С их слов их мир воспринимался холодным и скованным. Это не оправдывало попытку Двора устроить переворот в нашем мире, но я могла понять, как стеснённо они чувствовали себя.

— Мы рассказали вам об одном из наших ритуалов, — произнес Малахи, взглянув на меня. — Расскажите нам о каком-нибудь из своих.

— Об одном из наших? Ты уже много лет живешь среди людей.

— Я много лет живу рядом с людьми, — сказал он, — но вне их общества и в том вместе, которое в основном опустошено войной.

Я не думала об этом в таком ключе, о том, сколько он мог упустить, живя в Зоне, а не за ее пределами. Не говоря уже о том, что почти все люди наверняка посчитали бы его врагом, если бы знали, кем он является на самом деле.

— Хорошо, — произнесла я и позволила своему сознанию обратиться к тому участку памяти, где у меня хранились воспоминания о жизни до войны. — У детей были пижамные вечеринки, это когда ты остаешься ночевать в чужом доме с целью повеселиться.

Малахи моргнул.

— Почему должно быть весело спать в чьем-то чужом доме?

— Потому что там всегда была еда, — ответил Гэвин. Он закончил со своим гамбо и вытянул ноги, скрестив лодыжки, а руки сложил на животе. — А также музыка, выпивка, если ты уже был достаточно взрослым. — Он усмехнулся. — Девчонки, если родителей не было в городе.

— То есть, это был брачный ритуал? — спросил Малахи.

— Нет, — смеясь, ответил Гэвин. — Дети на пижамных вечеринках не были достаточно для этого взрослыми. А если и были, то они не особо в них участвовали.

— У нас были футбольные матчи, — произнесла я. — Игра с мячом и перемещением по полю. Тебе бы понравилось, — сказала я Малахи. — Она регламентирована и упорядочена, как две армии, стоящие лицом друг к другу по линии фронта. Так многие люди в Луизиане проводили выходные.

— Перемещались по полю или сталкивались на линии фронта?

Я знала, что он дразнит меня.

— Смотрели футбол по телевизору. И употребляли пиво.

— Звучит не особо регламентировано, — произнесла Эрида. И не казалось, будто она дразнится.

— Не вздумай сказать этого при участниках моей фэнтези-лиги[17], — сказал Гэвин. Эрида удивленно подняла брови, а он покачал головой. — Забудь, проехали.

— Выходит, люди, — начал Малахи, — для развлечения спали в чужих домах и наблюдали, как другие люди участвуют в битвах?

— Все немного сложнее, чем ты описал, — ответил Гэвин и поднял свой взгляд на молчаливого брата. — А как насчет тебя, Лиам? Какие ритуалы ты помнишь, о которых хотел бы рассказать нашим друзьям?