а) не способен критически отнестись к доставляемой ему информации, хотя одним из информаторов являлся в течение десяти лет сам Шахтман;

б) не умеет отличить пролетарское течение от мелкобужуазного, большевистское от меньшевистского;

в) защищает абсурдную идею «бюрократической революции» вместо революции масс;

г) не умеет дать ответа на конкретные вопросы о Польше, Финляндии и пр.;

д) проявляет склонность капитулировать перед сталинизмом;

е) не понимает, что такое демократический централизм, — и т.д. без конца.

Словом, на протяжении двух-трех недель Шахтман открыл, что я ошибаюсь в 99 случаях из 100, особенно когда дело идет о самом Шахтмане. Мне кажется, что это новое процентное соотношение тоже страдает некоторым преувеличением, — но уже в противоположную сторону. Во всяком случае мою склонность заменять революцию масс «бюрократической революцией» Шахтман открыл гораздо более внезапно, чем я — мелко-буржуазный уклон.

Т. Шахтман приглашает меня привести доказательства существования «мелко-буржуазной тенденции» в партии за последний год; иногда он называет два-три года. У Шахтмана есть все основания не заглядывать в более отдаленное прошлое. Я последую, однако, приглашению Шахтмана и ограничусь последними тремя годами. Прошу внимания! На риторические вопросы моего сурового критика я отвечу несколькими точными документами.

25 мая 1937 г. я писал в Нью-Йорк по поводу политики фракции большевиков-ленинцев в Социалистической партии.

«… я должен процитировать два недавних документа: а) частное письмо от „Макса" о конференции, и б) статью Шахтмана „К революционной социалистической партии". Само название этой статьи показывает неверную перспективу. Мне кажется, что события, включая и последнюю конференцию, говорят за то, что партия развивается не в «революционную» партию, а во что-то наподобие ILP, то есть, в жалкий центристский политический аборт, без какого-либо будущего.

«Утверждение, будто Американская Социалистическая партия сейчас „ближе к позициям революционного марксизма, чем любая партия Второго или Третьего Интернационала", это совершенно незаслуженный комплимент: Американская Социалистическая партия лишь только более отсталая, чем аналогичные формации в Европе — POUM, ILP, SAP, и так далее — … Наша задача заключается в том, чтобы разоблачить это отрицательное преимущество Нормана Томаса и Ко., а не говорить о „превосходстве (резолюции о войне) над всеми другими резолюциями, когда-либо принятыми этой партией…" Это попросту чисто художественная оценка, потому что всякая резолюция должна быть оценена в связи с историческими событиями, с политической ситуацией и её императивной необходимостью…»

Т. Шахтман проявил в обоих цитированных документах чрезмерную приспособляемость по отношению к левому крылу мелкобуржуазной демократии, — политическую мимикричность — очень опасную черту для революционного политика! Крайне важно отметить высокую оценку «радикальной» позиции Н. Томаса по отношению к войне… в Европе. Оппортунисты, как известно, тем радикальнее, чем дальше от событий. С точки зрения этого закона не трудно оценить по достоинству тот факт, что Шахтман и его союзники обвиняют нас в склонности к «капитуляции перед сталинизмом». Увы, сидя в Бронксе, гораздо легче проявлять непримиримость по отношению к Кремлю, чем по отношению к американской мелкой буржуазии.

Если верить т. Шахтману, вопрос о классовом составе фракций притянут мною к делу случайно и без основания. Обратимся и здесь к недавнему прошлому.

3 октября, 1937 г. я писал в Нью-Йорк:

«Я сотни раз говорил, что рабочий, который остается незаметным в „обычных" условиях партийной жизни, открывает в себе поразительные качества при изменении ситуации, когда общие формулы и беглые языки недостаточны, когда знание жизни рабочих и практические способности становятся необходимы. В этих условиях, одаренный рабочий открывает в себе уверенность и показывает также свои общие политические способности.

«Преобладание в организации интеллигентов неминуемо в начальный период развития организации. Но в то же самое время, это является большим препятствием перед политическим развитием наиболее одаренных рабочих… На следующей конференции необходимо привлечь как можно больше рабочих в местные и центральный комитеты. Для рабочего, деятельность в руководящем органе партии является в то же время высочайшей политической школой…

«Трудность заключается в том, что в любой организации существуют традиционные члены комитетов, и что различные второстепенные фракционные и личные соображения играют слишком большую роль в выборе списка кандидатов».

Со стороны т. Шахтмана я никогда не встречал ни внимания, ни интереса к вопросам этого рода.

Если верить Шахтману, вопрос о фракции т. Эберна, как о сплочении мелко-буржуазных элементов, выдвинут мною искусственно и без основания. Между тем 10 октября 1937 г., когда Шахтман шел рука об руку с Кэнноном, и официально считалось, что Эберн не имеет фракции, я писал Кэннону:

«Лишь меньшинство членов партии являются настоящими рабочими со станка. … Непролетарский элемент представляет собой весьма нужную заварку, и я считаю, что мы можем гордиться хорошим качеством этого элемента… Но … наша партия может переполниться непролетарским элементом, и даже может потерять свою революционную суть. Задача, конечно, состоит не в том, чтобы предотвратить наплыв интеллигентов с помощью искусственным мер, … а в том, чтобы ориентировать практически всю организацию лицом к заводам, забастовкам, профсоюзам…

«Вот конкретный пример: мы не можем выделить достаточно или поровну сил на каждый завод. Наша местная организация может выбрать для своей деятельности в следующий период один, два, или три завода в своем районе, и сконцентрировать все силы на этих заводах. Если мы имеем на одном из них двух или трех рабочих, то мы можем организовать специальный комитет помощи из пяти не-рабочих, чтобы расширить наше влияние на этих заводах.

«То же самое можно делать и в профсоюзах. Мы не можем записать не-рабочих членами союза. Но мы можем успешно создать комиссии помощи для устных или журналистских действий в связи с нашими товарищами в профсоюзе. Их неизменным условием должно быть: не приказывать рабочим, а лишь помогать им, давать им советы, вооружать их фактами, идеями, заводскими газетами и особыми листовками, и так далее.

«Такое содействие имело бы огромное образовательное влияние, с одной стороны для рабочих товарищей, с другой стороны, для не-рабочих, которые нуждаются в серьезном переучивании.

«У вас в партии имеется, например, значительное число еврейских не-рабочих элементов. Они могут стать очень ценными дрожжами, если партии удастся постепенно вырвать их из замкнутой среды, и посредством ежедневной деятельности привязать их к фабричным рабочим. Я полагаю, что такая ориентация обеспечила бы заодно более здоровую атмосферу внутри партии…

«Можно уже сейчас установить одно общее правило: член партии, который в течение трех или шести месяцев не может завоевать для партии нового рабочего, не является хорошим членом партии.

«Если мы серьезно повернемся в этом направлении, и если мы будем каждую неделю проверять практические результаты, то мы сможем предотвратить большую опасность: а именно, что интеллигенты и белые воротнички могли бы задавить рабочее меньшинство, обречь его на молчание, превратить партию в весьма интеллигентный дискуссионный клуб, но совершенно негодную для обитания в ней рабочих.

«Это правило следует подобно этому разработать для работы и рекрутирования в молодежной организации, иначе перед нами встанет опасность перевоспитания хороших молодых элементов в революционных дилетантов, а не революционных борцов».

Из этого письма видно, надеюсь, что опасность мелко-буржуазного уклона не была мною изобретена на другой день после советско-германского пакта или после раздела Польши, а выдвигалась мною настойчиво два года и более тому назад. Причем я уже тогда указывал, имея в виду главным образом «несуществующую» фракцию Эберна, что для оздоровления партийной атмосферы необходимо извлечь еврейские мелкобуржуазные элементы Нью-Йорка из привычной им консервативной среды и растворить их в действительном рабочем движении. Именно потому что письмо это (не первое в своем роде) было написано за два года до начала нынешней дискуссии, оно имеет больше доказательной силы, чем все писания вождей оппозиции насчет мотивов, побудивших меня выступить в защиту «клики Кэннона».