Спасение Тони Фигловской

Командир бригады живо откликнулся на просьбу Данильченко. В группу конников приказано было отобрать самых отчаянных ребят, выдать им выносливых лошадей, трофейную форму и оружие.

В тот же вечер группа Данильченко, покрыв почти половину пути от лагеря до станции, остановилась в небольшом перелеске, чтобы дать передышку лошадям и выработать точный план действий.

В полночь конники достигли деревни Пригоры. Данильченко приказал спешиться и послал одного бойца в разведку. Вернувшись, он сообщил, что немцев по эту сторону реки нет, мост не охраняется, часовых нигде не видно. Вначале это показалось неправдоподобным, но, поразмыслив, Данильченко пришел к выводу, что гитлеровцы пока исключают возможность нового налета партизан и потому ведут себя беспечно.

Подтянув группу к ближайшему дому, Данильченко вдвоем с разведчиком осторожно взошел на крыльцо.

Хозяйка дома, узнав, что перед ней партизаны, охотно рассказала о том, что творится в их деревне, ответила на все вопросы. Только вот о девушках-партизанках не упомянула ни словом, видно, и впрямь ничего не слышала о них.

Извинившись за причиненное беспокойство, Данильченко намекнул, что партизанам может потребоваться подвода. И тут же получил от доброй женщины разрешение взять подводу: «Все равно, родимый, без дела стоит в сарае. Лошади-то давно как нет».

На прощание Данильченко подробно расспросил, как незаметно попасть на другой край села, и сердечно поблагодарил женщину за помощь.

Оставив двух партизан присматривать за лошадьми и готовить подводу, он с остальными пешком зашагал вдоль деревни в сторону станции. Где-то здесь, на окраине деревни, должен быть сарай, возле которого оставил Тоню с подругой сопровождавший раненую партизан.

Чуть в стороне от широкой с кюветом дороги, по обе стороны которой стояли крестьянские избы, Данильченко заметил постройку, непохожую на жилье. Подав знак, чтобы ребята шли вслед, Алексей осторожно направился к постройке.

Широкие тесовые ворота сарая были чуть приоткрыты Вокруг тишина… Но вот Данильченко показалось, что он слышит частое, прерывистое дыхание. Шепнул об этом стоявшему рядом партизану. Тот отрицательно покачал головой. Данильченко снова прислушался: кто-то дышит! Окликнуть? Опасно. Да и молчать дальше нельзя. Какой-то внутренний голос твердит: здесь, здесь…

— Тоня, Шура! Это я, Данильченко. Привел за вами партизан.

— Мы здесь, ребята, — послышался слабый девичий голос…

На обратном пути партизанам во всем сопутствовала удача. Тоню бережно перенесли к месту, где были оставлены лошади, удобно устроили на пахучем сене, укутали одеждой. Данильченко сел за ездового.

Когда ночь над землей сменилась солнечным днем, смельчаков надежно укрыл родной лес.