ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Гао-цзы Часть вторая (16 статей)

12.1. Один из жителей местечка Жэнь обратился к Улу-цзы, ученику Мэн-цзы, с таким вопросом:

– Что важнее: учтивость или еда? Улу-цзы ответил:

– Важнее учтивость. Тогда тот спросил:

– А что важнее: страсть к женщине или учтивость? Улу-цзы ответил:

– Важнее учтивость. Тот спросил:

– Обязательно ли прибегать к учтивости, если от этого будешь голодать и умрешь с голоду, а без этого получишь еду? Обязательно ли свататься, если от этого не получишь жены, а без этого получишь?

Улу-цзы не смог ничего возразить.

На следующий день он прибыл в город Цзоу и сообщил об этом учителю Мэн-цзы. Мэн-цзы сказал:

– Какая трудность в том, чтоб ответить на это? Если ровнять деревья по их верхушкам, не прикидывая, где залегают их корни, то деревцо в один четырехсторонний цунь (по обхвату. – В. К.) можно заставить быть выше остроконечной башни (каланчи. – В. К.). Когда говорят, что золото тяжелее пера, разве имеют в виду одну золотую пряжку на поясе и целый воз перьев? Может ли не быть важнее только еда, если брать для сравнения то, что является самым важным в еде (предотвращение смерти от голода. – В. К.) и самым легким в учтивости (поблагодарить за еду. – В. К.)? Может ли не быть важнее только страсть, если брать для сравнения то, что является самым важным в страсти (женитьба. – В. К.) и самым легким в учтивости (сватовство. – В. К.)?

Ступай и ответь ему так:

– Представь себе, что ты получишь еду, если отнимешь ее у старшего брата, но вывихнув ему руки, а не вывихнешь, то не получишь. Так будешь ли вывихивать их? Ты получишь жену, если перелезешь через ограду соседа и обнимешь его невинное дитя – дочку, а не обнимешь, то не получишь жены. Так полезешь ли ты обнимать ее?

12.2. Младший брат градоправителя в городе Цао во владении Вэй, которого звали Цао Цзяо, спросил Мэн-цзы:

– Было ли такое, что вы проповедовали, будто всякий человек может стать таким же, какими были Яо и Шунь?

Мэн-цзы ответил:

– Да, было! Цао Цзяо сказал:

– Я, Цзяо, слышал, что Вэнь-ван был ростом в десять чи, а Чэн Тан – в девять чи. У меня теперь рост достиг уже девяти чи и четыре цуня, однако я питаюсь всего лишь грубым зерном, вот и все. Как же я должен поступить, чтобы стало возможным то, что вы проповедуете?

Мэн-цзы сказал:

– Что же в этом особенного? Поступай так, как они поступали, только и всего. Представь себе, что здесь окажется человек, который по своим силам не сможет справиться с парой цыплят. Значит, он человек, у которого нет сил. Если же он скажет: «Я поднял сто цзюнь», значит, он человек, у которого есть силы. В таком случае подними тяжесть, которую поднимал когда-то силач У-Хо, это будет означать, что ты тоже такой же силач, как У-Хо, только и всего. Разве людей печалит только то, с чем они не могут справиться? Они не делают [как надо]! Вот что должно печалить.

Почтительным называют того, кто не спеша идет позади старших, а непочтительным – того, кто торопится идти впереди старших. Разве медленно идти является тем, чего непочтительные люди не могут сделать?

Это как раз то, чего они не делают!

Путь к тому, чтоб стать таким же, как Яо и Шунь – быть почтительным к родителям и старшим, только и всего.

Если ты оденешься в такие же одежды, в которые одевался Яо, будешь повторять те же речи, которые произносил Яо, будешь совершать такие же поступки, какие совершал Яо, то будешь таким же, каким был Яо, только и всего.

Если ты оденешься в такие же одежды, в которые одевался Цзе, будешь повторять те же речи, которые произносил Цзе, будешь совершать такие же поступки, какие совершал Цзе, то и будешь таким, каким был Цзе, только и всего.

Тот воскликнул:

– Как я рад, что мне удалось свидеться с вами, добропорядочным мужем из этого города Цзоу. Можно ли мне снять помещение в подворье? Я хотел бы оставаться здесь и получать задания у ваших ворот.

Мэн-цзы ответил:

– Но ведь путь мой подобен большой дороге. Разве трудно познать его? Беда людей в том, что они не ищут его!

Ты возвращайся к себе и поищи этот путь, а наставников найдется с избытком.

12.3. Обращаясь к Мэн-цзы, Гун-Сунь Чоу сказал:

– Гао-цзы говорит, что «Сяо Пань» – это стихи о подлом человеке (95).

Мэн-цзы спросил:

– Отчего же он так говорит? Гун-Сунь Чоу ответил:

– В них содержится обида на родителя. Мэн-цзы воскликнул:

– Ну и нарочита же оценка стихотворства у старика Гао! Представь себе, что здесь был бы человек, в которого, натянув лук, стал стрелять чужеземец из страны Юэ. Ты бы тогда рассказывал об этом с шутками и прибаутками, и в этом не было бы иной причины, кроме той, что считал бы их чужими. А если бы старший брат того человека, натянув лук, стал стрелять в него, тогда ты бы рассказывал об этом с плачем и рыданиями. В этом не было бы иной причины, кроме той, что считал бы их родными.

Обида в стихотворении «Сяо Пань» выражает родственную любовь к родителю, а это и есть нелицеприятное отношение к людям.

Да, нарочита оценка стихотворства у старика Гао!

Гун-Сунь Чоу спросил:

– Отчего же в стихах «Кай Фэн» нет обиды на родительницу? (96)

Мэн-цзы ответил:

– В стихотворении «Кай Фэн» говорится о проступке родительницы, который слишком мал, а в стихотворении «Сяо Пань» – о проступке родителя, который слишком велик.

Относиться без обиды к слишком большому проступку родителя – значит, совсем чуждаться его, а обижаться на родительницу за слишком малый проступок – значит, не хотеть преградить, подобно порожистому камню, наплыв чувства обиды.

Как отчуждение, так и несдержанность к родителям являются проявлением непочитания их.

Кун-цзы говорил так:

– Наибольшее почитание родителей было у Шуня. Ему было пятьдесят лет, а он обожал их все так же, как в детстве.

12.4. Сун Кэн собрался во владение Чу. Мэн-цзы встретился с ним в Шицю и спросил его:

– Учитель, куда вы направляетесь? Сун Кэн ответил:

– Мне стало известно, что правители владений Цинь и Чу собираются скрестить оружие между собой. Я повидаюсь с правителем владения Чу и постараюсь уговорить его, чтоб он оставил это намерение. Если же правитель владения Чу не послушает меня, тогда я повидаюсь с правителем владения Цинь. Уж его-то уговорю так, что он откажется от своего намерения.

У меня есть что сказать обоим этим ванам при встрече с ними.

Мэн-цзы сказал:

– Я бы попросил вас, не вдаваясь в подробности, ознакомить меня с главной сутью ваших уговоров. Как вы будете убеждать их?

Тот ответил:

– Я буду говорить им о невыгодах их намерений. Мэн-цзы ответил:

– Учитель! Что касается ваших устремлений, то они действительно велики, но призыв ваш не годится. Что, если вы, учитель, будете убеждать выгодами ванов владений Цинь и Чу и они, увлеченные этим, распустят войска всех трех родов оружия? Тогда воины, обрадованные роспуском, будут находить радость в выгодах. Все слуги государей будут служить им с мечтой о выгодах; с такой же мечтой сыновья будут служить родителям, младшие братья – своим старшим братьям, и кончится тем, что государь и слуги, отцы и сыновья, старшие и младшие братья – все удалятся от нелицеприятности и справедливости и будут относиться друг к другу, только лелея мечты о выгодах.

Но еще не бывало, чтобы такие правители не погибали бы.

Учитель! Что, если бы вы стали убеждать ванов владений Цинь и Чу основываться на нелицеприятности и справедливости и они послушались бы, распустили бы войска трех родов оружия? Тогда воины, обрадованные роспуском, будут послушны к нелицеприятности и справедливости. Все, кто занимает положение слуг у государей, будут служить им с мечтой о нелицеприятности и справедливости; с такой же мечтой сыновья будут служить родителям, а младшие братья – своим старшим братьям. Тогда государи и слуги, отцы и сыновья, старшие и младшие братья при встрече друг с другом будут изгонять выгоды и лелеять мечты о нелицеприятности и справедливости.

Еще не бывало, чтобы такие правители не становились настоящими ванами.

К чему же обязательно говорить о выгодах?

12.5. Когда Мэн-цзы проживал в городе Цзоу, некий Цзи Жэнь, являясь начальником охраны в Жэнь, вступил с ним в дружескую связь посредством денежного подарка. Мэн-цзы принял подарок, но не отблагодарил его.