А представьте, что драка происходит в соседнем селении. Пойдете ли вы им на выручку с распущенными волосами и с головным убором не в порядке – вот какое сомнение возьмет вас. В этом случае вы даже сможете запереть свои ворота и двери на запор.

8.30. Гун-Ду-цзы спросил Мэн-цзы:

– Почему вы, учитель, гуляете с Куан Чжаном, следуете ему в советах, да еще оказываете ему учтивое внимание, тогда как во всем владении он слывет непочтительным к родителям и старшим?

Мэн-цзы ответил:

– Так называемое непочтение к родителям и старшим по обычаям, сложившимся в поколениях, проявляется в пяти случаях.

Первый случай непочитания, когда не заботятся о прокормлении отца и матери, холя все свои конечности в праздности.

Второй случай непочитания, когда не заботятся о прокормлении отца и матери, предаваясь азартным играм и любви к пьянству.

Третий случай непочитания, когда не заботятся о прокормлении отца и матери, пристрастившись к богатствам и удовлетворению прихотей своих жен и детей.

Четвертый случай непочитания, когда губят бесчестием отца и мать, т. е. тем, что дают волю страстям, порождаемым своими ушами и глазами (т. е. слухом и зрением. – В. К.).

Пятый случай непочитания, когда ставят отца и мать на край гибели тем, что любят проявлять удаль в драках и озорстве.

Есть ли у Чжан-цзы (Куан Чжана. – В. К.) хотя бы одно из всего этого?

Ведь Чжан-цзы не встречается с отцом из-за того, что, будучи сыном, побуждал отца к добру. Побуждать же к добру – это путь, которому следуют друзья и приятели (а не дети по отношению к родителям. – В. К.). Большой пагубой для отцовского милосердия является даже и то, когда отец побуждает сына к добру.

Но разве Чжан-цзы не хочет иметь сам супружеской связи и привязанности сына к своей же матери? Однако, провинившись перед своим отцом и не имея возможности приближаться к нему, он удалил жену и отстранил от себя своих детей, пожизненно отказался от их ухода (67). В его сердце запало предположение, что поступи он не так, то вина его на самом деле окажется самой большой. Если это правда, то вот каков Чжан-цзы, и только!

8.31. Когда Цзэн-цзы (он же Цзэн Шэнь. – В. К.) жил в городе Учэне, там появились грабители из владения Юэ.

Кто-то сказал Цзэн-цзы:

– Разбойники идут. Почему вы не убегаете от них? Цзэн-цзы сказал тогда своим слугам:

– Ладно, но только не поселяйте никого в моем доме, а то попортят мои цветы и растения.

Когда разбойники ушли, тогда он велел (слугам. – В. К.):

– Почините мою ограду и дом. Я собираюсь вернуться. Цзэн-цзы верулся с уходом разбойников. Окружающие Цзэн-цзы его ученики стали говорить:

– Мы обходились с вами, учитель, с такой преданностью и к тому же с таким уважением. Когда появились разбойники, вы прежде всех удалились (бросив нас. – В. К.) и сделали это так, что весь народ видел это. Теперь разбойники удалились, и вы вернулись. Пожалуй, так не годится!

Тогда за него заступился Шэнь Ю-Син:

– Этого вам не понять! Когда-то у Шэнь-Ю, где жил тогда учитель, произошла беда с носильщиками травы[39], которые напали на наш дом. Но за учителем последовало семьдесят человек, так что не оказалось никого, кто участвовал бы в этом мятеже.

Когда Цзы-Сы жил во владении Вэй, появились разбойники из владения Ци.

Кто-то сказал Цзы-Сы:

– Разбойники идут. Почему вы не убегаете от них? Цзы-Сы ответил:

– Если я, Цзи, убегу, то кто же станет охранять государя? На это Мэн-цзы сказал:

– У Цзэн-цзы и Цзы-Сы был общий путь. Цзэн-цзы был учителем, таким же уважаемым, как отец или старший брат, а Цзы-Сы был слугой государя, ничтожеством.

Если бы Цзэн-цзы и Цзы-Сы поменялись местами, то все равно было бы так же.

8.32. Главный советник правителя владения Ци, по имени Чу-цзы, сказал Мэн-цзы:

– Мой правитель-ван послал людей подсматривать за тобой, учитель, чтобы убедиться, действительно ли ты отличаешься чем-либо от людей.

Мэн-цзы ответил:

– Чем же я отличаюсь от людей? Ведь даже прославленные государи Яо и Шунь тоже были сходны с людьми во всем.

8.33. У одного жителя владения Ци были жена и наложница, которые жили вместе в одном доме. Их муж, когда выходил из дому, обязательно где-то наедался и напивался, а затем возвращался домой. Когда жена его спрашивала, кто его так угощает, то он отвечал, что это были сплошь да рядом богатые и знатные люди.

Как-то раз жена сказала наложнице:

– Когда муж выходит из дому, то обязательно где-то наедается и напивается, а затем возвращается. Я спросила его, кто угощает его яствами и питьем, оказывается, сплошь и рядом все богатые и знатные люди. Но к нам никогда никто из приметных людей не приходит. Вот ужо я погляжу, куда ходит муженек.

Встав утром пораньше, она отправилась, сторонясь от мужа, вслед за ним. Повсюду в городе не было никого, кто остановился и заговорил бы с ним. Наконец, он добрался до восточной окраины на кладбище, где стал приставать к приносящим жертвы, выпрашивая объедки и опивки. Ему этого не хватало, и он, оглядываясь по сторонам, подходил к другим. Таков был путь, который приводил его к пресыщению.

Жена его вернулась домой и рассказала наложнице.

– Вот каков оказался муженек, которому мы посвятили себя на всю жизнь и на которого так уповали!

Она вместе с наложницей поносила своего муженька, и обе плакали во внутреннем дворике. Между тем муженек ничего об этом не знал. Самодовольный, он вернулся со стороны и стал возноситься перед женой и наложницей.

Если бы добропорядочный муж посмотрел на это, то ему показалось бы, что, должно быть, очень редко встречаются такие жены и наложницы, которые не плакали бы вместе и не стыдились бы своих мужей, добивающихся всеми средствами богатства, знатности, выгоды и преуспеяния.