Мы сразу подбегаем к Хрому. На его лице всё ещё остались пятна копоти, и он выглядит спящим. Старший врач, — на халате у него стоит «Доктор Никсон», — катит рядом с кроватью стойку. На ней висит мешок с прозрачной жидкостью, через трубку поступающая в предплечье Хрома, который укрыт до пупка, его руки лежат поверх простыни. Из-за своего размера он заполняет всю кровать.

— Как он? — спрашиваю я Саманту, снова расплакавшись. Я так счастлива, что Хром жив. Час назад из операционной вышел Джекс и сразу пошёл проведать Рока, поэтому смог сказать только, что у Хрома дела идут хорошо.

— Он будет жить. Операция прошла успешно, и переливание крови сработало.

Мне потом обязательно надо будет поблагодарить Джекса, а сейчас я могу только броситься Саманте на шею.

— Большое спасибо! — Моё облегчение настолько велико, что и доктору Никсону приходится открыть для меня объятия, а затем мы катим Хрома в другую комнату.

Киа стоит рядом с кроватью Хрома и не спускает с него глаз.

— Кажется, он просыпается.

И правда, его веки вздрагивают.

— Мира… — хрипит он.

— Я здесь! — Я тут же хватаю его руку.

— Привет, кошечка, — шепчет он, открывая глаза.

— Привет. — Я широко улыбаюсь, хотя по щекам всё ещё текут слёзы.

Пока Саманта фиксирует колёса кровати, я быстренько осматриваюсь. Комната маленькая, зато у Хрома нет соседей и полный покой. Через наклонное окно пирамиды проникает свет, новый день давно начался.

— Я оставлю вас ненадолго одних, — говорит Саманта мне и обращается к Хрому: — Может так случиться, что ты снова заснёшь. Вам, ребята, приходится вкатывать двойную дозу наркоза. — Она подмигивает и исчезает за дверью. Не знаю даже, смогу ли когда-нибудь отблагодарить Саманту и доктора Никсона.

Мне просто необходимо гладить Хрома по волосам, прикасаться к нему. Он жив. Мне так хочется прижаться к нему.

— Как ты себя чувствуешь?

Он моргает и трогает свою голову:

— Как будто меня орки от… — И тут он замечает Киа, которая подпрыгивает с другой стороны кровати. — Привет, большая девочка.

— Привет, очень большой мужчина! — Она, смеясь, забирается на кровать, к Хрому в объятия. — Я знала, что ты справишься.

— А ты? — шепчет он ей в волосы, улыбаясь мне поверх её головы.

Я тоже улыбаюсь, вытирая слёзы радости, и чувствую, что сейчас упаду в обморок.

— Киа, осторожнее с его ногой. — Хром всё ещё выглядит очень уставшим и истощённым, и его глаза постоянно закрываются.

Киа прижимается к нему сбоку и выгибает свою узкую чёрную бровь:

— Он не стеклянный, кроме того, рана с другой стороны.

— Она права. Так что давай, иди уже сюда. — Хром протягивает мне свободную руку, и я прижимаюсь, насколько это возможно, к нему, хотя едва не падаю с кровати. Просто слишком много места занимает Хром. Он пахнет дезинфицирующим средством и всё ещё дымом. Мелкие осколочные раны на его руках спаяны, а поверх ожога на шее приклеен большой пластырь. Но Хром лежит рядом со мной, дышит и улыбается. Жизнь прекрасна.

Вздохнув, он закрывает глаза и крепко обнимает нас. Киа, похоже, сейчас заснёт. Я бы сейчас тоже с удовольствием закрыла глаза. Внезапно я чувствую невероятную усталость.

— Теперь рядом с тобой две женщины, — говорю я, зевая. — Сможешь выдержать это, Воин?

Он поворачивает голову и целует меня в лоб:

— Даже если двойное счастье меня убьёт… я больше вас не отпущу.

— Я вас тоже. — Я обнимаю их обоих. Затем я притягиваю ногой стул, чтобы не свалиться полностью с кровати, и тоже позволяю себе закрыть глаза. Я хочу лишь немножко полежать в объятиях Хрома, насладиться этой эйфорией и чувством безопасности. Никогда ещё я не ощущала себя более цельной, чем сейчас. Теперь мы одна семья.

На следующий день после обеда Хром уже чувствует себя настолько хорошо, что мы можем поговорить с Самантой о нашей проблеме с зачатием детей.

Ненадолго к нам заскочила Энн и забрала Киа с собой. Малышке надо немного отвлечься и хорошенько поесть. Мы обе на самом деле заснули в объятиях Хрома, и поэтому я чувствую себя выспавшейся наполовину.

Сейчас Саманта сидит на стуле с одной стороны кровати, а я с другой, Хром держит мою руку.

Саманта улыбается нам:

— Если вы хотите детей, мы поищем способ. Я могу попытаться соединить семенные канатики, но не могу гарантировать, что это сработает и сосуды по прошествии стольких лет всё ещё проходимы. Для искусственного оплодотворения, к сожалению, у нас тут возможности нет.

Хром прочищает горло:

— Допустим, это сработает… Что на счёт мутаций?

— Никто не знает, как будут выглядеть ваши дети и будут ли они здоровы. Но я могу быть вашим сопровождающим врачом в этот период. Хотя здесь у меня нет таких возможностей, как в Уайт-Сити, я смогу увидеть, всё ли в порядке с малышом во внутриутробном периоде. У нас есть старый аппарат УЗИ, который всё ещё отлично работает.

Интересно, думали ли Саманта и Джекс о том, чтобы завести детей? Не похоже. Очевидно, они счастливы и так. Эти двое действительно нашли друг друга. Так же, как Хром и я.

Он выглядит настроенным несколько скептически, и я не могу его в этом винить. Он не смеет верить в свою удачу.

— Спасибо за помощь, — говорим мы почти одновременно.

Саманта кивает, улыбаясь:

— Оставляю вас одних, мне нужно зайти ещё к одному пациенту. Я загляну позднее.

Когда Саманта встаёт, заходит Джекс. На нём чёрные брюки карго и белая футболка. Судя по взгляду и улыбке Саманты, она находит своего Воина чертовски сексуальным. Однако, когда Джекс не улыбается в ответ, а только целует её в щёку, она спрашивает:

— Плохие новости?

— К сожалению, — отвечает он.

— Проклятье. Поговорим позднее, мне срочно надо идти к пациенту.

— Я сейчас приду к тебе, — говорит он, и Саманта выходит из комнаты.

Хром садится на кровати:

— Что случилось?

Джекс опускается на стул, на котором до этого сидела Саманта.

— Хочешь услышать сначала плохую или очень плохую новость?

— Сначала ту, что получше, — отвечает Хром, и я задерживаю дыхание.

— Та новая деталь для фильтрации тяжёлых металлов, которую Соня установила в очистное сооружение, не справляется с объёмом воды, который нужен Резуру. То есть, нам и дальше надо очень экономно тратить питьевую воду, или мы снова будем зависеть от пополнений запасов. Но сейчас это меньшее зло, по крайней мере, сейчас у нас достаточно чистой воды для всех. — Он глубоко вздыхает и чешет лоб. — Настоящая головная боль — это новости от Марка. Он позвонил сегодня утром.

— У него начались проблемы? — Хром потирает лицо.

Ах ты господи, я совсем об этом забыла. Марк действительно очень рисковал!

Джекс мотает головой:

— К счастью, никто ничего не узнал о его действиях, но это было чертовски близко. К нему приходил один из Воинов.

— Вот дерьмо, зачем?

— Он его пациент, и они хорошо ладят. Что опасно для него, но хорошо для нас. От него Марк узнал, что солдаты готовятся к атаке. Через несколько дней два подразделения отправятся в Резур. Это будет война.

— Вот дерьмо, — снова бормочет Хром, а меня бросает то в жар, то в холод.

Война? Пожалуйста, пусть это будет неправдой! Мы только что избежали этого кошмара, выжили на плантациях, и теперь снова не можем наслаждаться нашим счастьем? И что будет с Резуром и всеми его жителями? Я уже представляю город лежащим в руинах, и всё лишь потому, что мы восстали против режима.

Джекс встаёт и подходит к окну, поворачиваясь к нам спиной.

— Нам чертовски быстро нужно что-то придумать.

Хром морщит лоб:

— О чём ты думаешь? Я вижу, как в твоей голове крутятся шестерёнки.

Джекс засовывает руки в карманы и смотрит наружу.

— У меня большое желание наподдать режиму под зад, но речь идёт о наших братьях, которые попадут под огонь. Я не хочу драться с ними.

Хром вздыхает:

— Я тоже. Кроме того, у нас нет шансов против такой мощи. Мы уже потеряли несколько хороших человек на плантациях, а перетянуть на свою сторону всех пленных Воинов не реально. Не известно, кому можно доверять.

Джекс кивает.

— Кроме Рока я не знаю никого из них лично.

Я могу только беспомощно слушать их обоих, и понятия не имею, как предотвратить катастрофу.

— Нет никакого способа избежать войны?