V

Шел Роман долго, пока не оказался в совершенно незнакомом ему районе города. Увидев вывеску «Вино — воды» и толпящихся возле входа мужиков, сунул руку в карман, определил, что денег достаточно, и направился к магазину. Он решил взять сухое вино. Водку Ира пить не станет, да и дороговато. Подумав, Роман купил и шоколадку. Для девочки. Выходил Палубин из магазина повеселевший, настроенный по-боевому. Он вдруг почувствовал себя бывалым и, заметив в сторонке двух мужиков с отекшими скучающими лицами — беседа между ними явно не ладилась, — подмигнул им и спросил:

— Третьего ищем?

— А гроши имеются? — скептически оценил Романа один из мужиков. В руках у Палубина была бутылка сухого, не очень почитавшегося в их кругах.

— Пары рваных хватит? — сунул Роман руку в карман.

— Достаточно. Гони! — обрадовался мужик.

Роман протянул ему деньги. Когда два мятых рубля исчезли в темной морщинистой руке мужчины, тут же пожалел: два рубля так вот запросто выбросил.

Мужчина метнулся в магазин, а Роман со вторым пайщиком двинулись за угол за высокую стопу ящиков из-под вина. Мужчина по пути пытался рассказать Палубину, пожаловаться на какого-то Ваньку Махрютина, но говорил бессвязно, после каждого слова повторял: «Эт-та!.. Он, эт-та, грит мне, эт-та, где, эт-та, ты вчера был?» Мужчина был уже хорошо выпившим. Сорочка и брюки мятые, грязные. Роман делал вид, что внимательно слушает, чтобы не обидеть собеседника, и в том месте рассказа, где ему казалось уместным, восклицал:

— Ух ты!

Мужчина после каждого Романова «Ух ты!» воодушевлялся и по нескольку раз повторял: «Эт-та!»

Наконец появился гонец. Палубин, давясь, с отвращением выцедил из стакана свою порцию теплой водки, сунул в рот кусок кислого соленого огурца, который протянул ему разговорчивый мужчина, и начал торопливо жевать, думая, что вот сейчас появится из-за угла милиционер и придется всю ночь слушать в вытрезвителе рассказы красноречивого собеседника. Пожевав огурец, Роман выплюнул его за ящик и сказал:

— Я, эт-та, исчезаю! — и пошел прочь.

— Э, э, э! — пытался что-то крикнуть ему вслед мужчина.

— Поговорим потом! — обернулся и помахал ему рукой Роман.

В первый раз он был в такой компании. В другое время Роман, видимо, был бы доволен приключением, может быть, только жалел о двух рублях. Но сейчас лишь удалось несколько приглушить тоску. Пот продолжал лить с него. Сорочка прилипла к спине. Палубин, оглядевшись, сообразил, где он находится, и направился к озеру. По пути он купил в киоске газету и завернул в нее бутылку.

На пляже было много людей. Солнце еще припекало, и можно было загорать. Там, где берег полого уходил в воду, где совсем недавно купался он с Ирой, плескались ребятишки. Взбаламученная ими вода была желтой от песка. Роман остановился, вспоминая с тоской, как носил он Иру на руках по мелководью, как бурлила вокруг них упругая вода. Возле самого берега он заметил голого малыша, который, видимо, едва научился ходить. Ножки нетвердо держали его. Малыш стоял по колени в воде, стоял, низко нагнувшись, и ловил рукой плавающую перед ним небольшую надувную утку. Игрушка была мокрой, скользкой, переворачивалась в воде и выскальзывала из рук. Но малыш продолжал усердно и терпеливо ее ловить. Утку относило волной, малыш выпрямлялся, делал два шага к ней и снова тянул ручонку к воде. Возле малыша никого не было. «Где эта мамаша глупая! — подумал Роман с раздражением. — Сейчас он клюнет носом в воду и хлебнет песку!» Палубин оглянулся и увидел напротив, неподалеку, парня приблизительно его, Романа, возраста. Парень сидел на песке, подставив голую грудь солнцу, и разговаривал с приятелем, но в то же время не сводил внимательных глаз с малыша, готовый в любую минуту сорваться с места. Он походил на наседку, которая вроде бы занимается своим делом, но попробуй-ка тронь отставшего цыпленка: она тут же окажется перед тобой.