— Это же сколько орденов надо. Отлить их денег стоит, — засомневался председатель Центробанка. — У меня таких денег нет!

— А зачем всем ордена вручать! — горячо отстаивал свою идею министр сельского хозяйства, видя, что Чубатый с интересом слушает спор. — Пожал руку, поздравил и хорош!

— Кому пожал руку? — улыбался председатель Центробанка.

— Удачливому пользователю веревкой… Герою…

— Где? В гробу?

— Да верно! — почесал затылок автор идеи и вскинул палец. — Тогда проще… Указ в газету, поздравления по телику: Сорокина мило улыбается, радуется… Киселев мужественно поздравляет… Наш народ свято верит телевидению! Вот увидите: две недели обработки, и Сорокина с Киселевым круглые сутки с экрана сходить не будут, читать списки Героев и поздравлять всех еще не воспользовавшихся веревкой с успешным шествием демократии по России… Вперед к победе демократии! — выкинул вверх кулак министр, надеясь, что на этом заседание закончится. Нетерпелось выпить.

— Дельно, дельно, — задумчиво проговорил Чубатый, покачивая рыжей головой. — Уверен, Борисовна одобрит… Но давайте глянем с другой стороны… Если весь народ воспользуется веревкой, а я в этом не сомневаюсь, он у нас доверчивый и терпеливый, но кто же будет нас кормить? Откуда мы зарплату возьмем?.. Что-то непродуманно… Может, послушаем по этому вопросу нашего юриста, министра юстиции Ковалева?

Застывший с руками по швам министр юстиции встрепенулся, испуганно брякнул:

— Я молчу! Я всего лишь юрист, а не сын юриста, чтоб говорить и по каждому поводу свое мнение иметь… Сын подрастет, он будет сыном юриста, он скажет…

— При чем тут твой сын, у тебя спрашивают, как по закону, — снова грозно смотрел на него Черномордый и снова прятал от него глаза Ковалев.

— Я… как Борисна… — пролепетал министр юстиции. — Как скажет она, так и закон…

— Это другое дело! — смягчился Черномордый. — А то бормочет: сын юриста! Нам одного сына юриста хватит!.. Еще идеи есть?

— Может, попытаться денег найти, чтоб народ накормить, — бойко подал голос недавно назначенный первым вице-премьером кучерявый Немец.

— Где ты их найдешь? Печатать Международный валютный фонд запрещает. А где их еще взять? Они на деревьях не растут…

— Нам надо вспомнить, без чего человек, кроме еды, не обходиться, — не успокоился кучерявый Немец.

— Без чего это?

— Куда не зарастет народная тропа! — по-солдатски хохотнул министр обороны.

— Нам на этой тропе капканы, что ли ставить? — ехидно ухмыльнулся премьер.

— Я не об этом, — продолжал уверенно и напористо кучерявый Немец, — опыт в начале перестройки был удачным. Тогда в каждом туалете посадили по бабушке, и они денежки собирали с каждого входящего… А теперь надо нам охватить все население, в каждой квартире нужно сделать платный туалет. Пока жетончик не бросишь, дверь не откроется. Стоимость жетончика сделать десять тысяч рублей… Представляете, сколько денег каждый день! Вот вам и Россия спасена, и народ сыт. И веревка не нужна…

— Ну да, — скептически перебил его министр сельского хозяйства, чувствуя, что об идее его забывают. — Русский народ обмануть захотел! Закрой туалет в квартире, а он в кухне в мойку поссыт, а в ведро посерет, да еще с балкона тебе на голову выплеснет. Представь, как Москва до самого Нью-Йорка вонять будет… Лужков на это не пойдет!

— Да! — нахмурился Чубатый. — Лужков как камень на пути… Думать надо дальше, думать! — посмотрел он на кучерявого Немца. — Ты министр молодой, имеешь право ошибаться!

— Министр молодой, а лакей старый! — усмехнулся про себя министр культуры Сидор, отвлекаясь от курсовых работ. Он только что узнал из одной работы своего ученика, что писатель Новогородский умудрился написать роман на пятьсот страниц, используя пятьдесят девять слов. Сидор с завистью размышлял, что имя этого знаменитого и почитаемого в демократических литературных кругах писателя-стилиста теперь попадет в книгу рекордов Гиннеса. И вдруг министру культуры пришла в голову идея новой книги. Он увидел ее в своем воображении, увидел золотые буквы на переплете: Евгений Сидор. «Новый Лев Толстой явился, или Богатство русского языка в бестселлерах Виктора Доценко». И написать эту книгу надо непременно, используя не больше пятидесяти двух русских слов.

Вот тогда именно его имя засияет на страницах книги рекордов Гиннеса. «Ах заманчиво! Как заманчиво!» — пела душа министра культуры.

А в «морском бою» Председатель ФСК Кывалев вновь готовился праздновать победу над министром внутренних дел. Последний корабль Коликова горел синим пламенем. Еще одна бутылка «Наполеона» пропала.

— Почему тебе так везет, а? — огорченно шепнул милиционер Коликов контрразведчику Кывалеву.

— Воевать надо уметь!

— Я тебя и так, и так… И в твою мать! И в Бога мать! А ты не горишь!.. Все таки я тебя разгромлю!

— Когда разгромишь, я сразу ящик коньяка выставлю! — засмеялся Председатель Федеральной службы контрразведки.

— Я, должно быть, уже не меньше пяти ящиков поставил, — огорчался Коликов.

— И на этом не закончится… Заседание продолжается!

Председатель ФСК Кывалев был непобедим потому, что на своем поле он всегда не дорисовывал одного катера, занимавшего всего одну клеточку. И сколько ни палил министр внутренних дел, сжигал все авианосцы, крейсера, миноносцы, катера, но один катер всегда оставался. Попасть в то, чего нет, невозможно. И только тогда, когда у Коликова загорался последний корабль, Кывалев быстро дорисовывал у себя на свободной клетке катер. Проиграв, Коликов брал Кывалевский листок, разглядывал его поле, испещренное разрывами снарядов, и с сожалением говорил о той клетке, где был только что нарисован катер:

— Как я хотел долбануть в эту клетку, дурак, не стал! Ну, ничего, в следующий раз я тебя непременно расшлепаю… — огорченный министр внутренних дел не слушал Черномордого, который вопрошал:

— Какие еще предложения?

И вдруг снова проявился руководитель внешней разведки.

— Есть у нас товар, который вне конкуренции во всем мире! — веско заявил он. — Во всем мире, все, кто работают в этом бизнесе, даже не русский товар выдают за русский!

Шелест прошел по залу заседаний: неужели такое существует? Может ли такое быть? Можно ли поверить? Но произнес такие слова не Зюганов, не Жириновский и даже не Бабурин, а главный разведчик России. Значит, что-то такое есть. Что? Что это такое? Неужели спасены? Шепот, шелест, шорох стоял над широким и длинным столом.

— Что же это? — не выдержал Чубатый.

Все замерли, ожидая ответа.

— Наши проститутки!

«Ах, как верно! — выдохнул кабинет министров. — Мы о них забыли!»

— И что из этого? — спросил Чубатый.

— Думайте, анализируйте, мое дело информация! — снова растворился главный разведчик.

Наступила тишина. Все чувствовали, что созревает великая идея России, та, о которой мечтал президент, ради которой он издал свой знаменитый взбудораживший все общество указ о поисках единомыслия в России.

— Эврика! — воскликнул Чубатый.

Все с завистью смотрели на него, думали: светлая голова, хотя и рыжая! Счастливчик! Всегда опередит!

— Как действуют процветающие народы? — важно заговорил Чубатый. — Они развивают то, в чем конкурентноспособны. Возьмите японцев. Что они делают?.. Они развивают ту промышленность, где они впереди: электроника, автомобилестроение, банковское дело! И все!.. И мы должны следовать этим мировым экономическим законам. Наше дело — проституция! Я сам читал, что иностранные проститутки у себя на Родине учат две-три русские похабные фразы, чтобы убедить клиентов, что они из России. Так их быстрее снимают… Вот она объединяющая российская идея! — воскликнул он. — Вот наш лозунг: весь российский народ в проститутки! Проституция — это слава российского народа!.. Мы подключим все каналы телевидения для пропаганды этой идеи, все газеты! Некоторые давно уж подключились к этому доброму делу! Мы строем поведем народ в Европу, в Америку, в Азию завоевывать этот высокооплачиваемый бизнес. И на этом пути мы обогатимся, вольемся в ряды цивилизованного мира, выбьем все козыри из рук оппозиции. Весь народ еженощно будет получать зарплату: отработал — получи, и как положено, сдай налог государству! Россия станет богатейшей страной мира! Да здравствует, проституция! Я уверен: Борисовна одобрит этот лозунг!