Выяснилось, что в клоаке появилась новая банда работорговцев. Они похищали местных людей из бедных кварталов, воспользовавшись тем, что в городе после сезона штормов многие семьи сорвались с обжитых мест и в столице царит упорядоченный хаос. То есть, все как бы работали и были при деле, но поскольку все люди вокруг были новые и малознакомые, то и за соседями никто не присматривал. И если случалось пропасть кому-то, это не вызывало паники среди окружающих.

Но самое страшное, что пришлые работорговцы делали с несчастными. Они отрубали им ступни, чтобы те не могли сбежать, кисти рук, чтобы не могли сопротивляться, и в довершение ко всему, отрезали им языки. А потом несчастных по несколько человек засовывали в корзины и открыто увозили из города. Охрана на воротах досматривает только приезжающих торговцев, поэтому негодяи вывозили граждан империи, как бессловесный скот, неизвестно куда. А поскольку все это происходило в грязи клоаки, то отнюдь не все могли пережить ампутацию конечностей. И к тому времени, как воины добрались до банды, в стоке клоаки плавало много отрубленных конечностей и вздутых трупов, которые на жаре привносили в запахи коллектора дополнительный аромат. Тургул отставил бокал с вином и задышал ртом, пережидая очередной рвотный позыв.

— Сканд организовал погоню, чтобы вернуть, кого можно, — Тургул сделал следующий глоток вина, — кого могли, вернули в город, разыскивают родню, кому передать несчастных. Но там, как я понимаю, пропадали целыми семьями. Даже не знаю, скорее всего, их отправят в храмы, в хосписы к старикам, но там особо не выхаживают…

— Бэл, надо помочь людям. У нас есть места в казарме. Поскольку инвалиды от последней войны уже почти все выздоровели, то мы вполне можем принять людей, которым нужна помощь. В каждом доме аристократа есть свободные места в домашних лечебницах. Пойду, проведаю Гаури, он, как младший супруг наследника, должен помочь организовать патрициев в помощь плебсу. Он очень хорошо себя показал, когда помогал распределить людей из старого города, когда было нападение пиратов.

Бэл уточнил у мужа, куда именно свозят пострадавших людей, и пообещал Лексу, что выберет самых несчастных и тяжелых доходяжек, в надежде, что остальных будет проще пристроить в другие дома.

— Хорошо, — Лекс поднялся со скамьи, — пойду приоденусь и проведаю Гаури по-родственному. Не стоит дергать Киреля, у него сейчас и без этого голова кругом. А у Цветочка появится повод себя показать, как рачительного помощника мужа.

Лекс разоделся, как для пира, понацеплял цацек, потребовал паланкин со всеми почестями и охраной, чтобы доехать до противоположной стороны площади и, наконец, с помпой возлег на шелка, засунул под локоть подушечку и милостиво махнул рукой, позволяя начать движение. Носильщики, поправив рукояти мечей, подняли паланкин на плечи и важной поступью вышли из дома. Дорога до противоположной стороны площади заняла несколько минут, а взволнованные домочадцы с тревогой толпились в открытых воротах, наблюдая, как ИХ младший господин смотрится со стороны. Красивый! Важный! Сразу видно, что муж главнокомандующего!

Охранник, что шел впереди паланкина, оповещая жителей, чтобы они уступили дорогу Избранному любимцу богов и мужу непобедимого Сканда, важно постучал кольцом по медной обкладке ворот дома Пушана. Сообщив охране на воротах, что господин Лекс желает пообщаться с мужем Пушана, благочестивым Гаури, и дождавшись, когда распахнут ворота, проследил, чтобы паланкин бережно занесли внутрь и опустили перед парадным входом. Заходить в дом без приглашения Лекс не захотел и решил дождаться появления Цветочка, чтобы поговорить на свежем воздухе (и, желательно, при свидетелях) о помощи попавшим в беду согражданам.

Но через пару минут ожидания на крыльцо дома выскочил молодой парень, со связанными в пучок волосами, перепоясанный фартуком в цветочек, в котором Лекс с удивлением опознал одного из бывших наложников Пушана. По всей видимости, Гаури предпочитал видеть в доме только тех людей, с которыми делил раньше ложе и господина. Лекс хмыкнул, увидев памятный фартук Чоки на следующем домоправителе, похоже, Цветочек так и не сделал выводов из прошлой истории и предпочитал все оставлять, как было раньше.

Домоправитель, спрятав дрожащие руки под фартук, горделиво вздернул подбородок и громко заявил, что господина Гаури дома нет, и он не знает, где тот сейчас находится. А потом, испуганно клипнув глазами, уже значительно тише добавил, что в отсутствие господ он не имеет права принимать гостей, чье появление не было согласовано заранее.

— Хм… — Лекс подозвал к себе ближайшего монаха и спросил в темень опущенного капюшона, — и где сейчас эта бледная поганка?

— Он дома, — тихо прошелестел монах, — он уже второй день сидит дома и принимает гостей. Сейчас у него в гостях Люциус и его старший сын. Вон в углу стоит их паланкин и сидят рабы-носильщики.

— Хорошо! — громко произнес Лекс, обращаясь к домоправителю, — передавай младшему мужу Пушана мои пожелания здоровья и надежду, что мы встретимся с ним в ближайшее время для решения важного вопроса помощи нуждающимся.

А потом дал команду доставить его домой. Обратная дорога заняла намного меньше времени, за которое Лекс обдумывал, что же делать в сложившейся ситуации. Дергать Киреля действительно не следовало. Первосвященник без лишних переживаний отправит покалеченных людей в хосписы, где они, скорее всего, просто умрут от недоедания и инфекций. Лекс дал себе слово, что он обязательно разберется с хосписами, как только закончит с колдунами. Стоило вспомнить ужасное состояние Чоки в последний день на арене, и сердце сжималось от боли.

Как только паланкин вернулся домой, Лекс отправил Мая следом за Бэлом с наказом, чтобы всех пострадавших без разбора перенесли в их дом. По рассказу Тургула, там было около сотни человек в различной степени обезвоживания и состояния ран.

Дома девки купали мальчишек в оставшейся после Тургула горячей мыльной воде. Они хватали без разбора любых пробегающих пацанят и, усадив на скамейку, начинали намывать чумазые рожицы и изгвазданные коленки. И неважно, что потом паренек опять возвращался за гончарный круг или к мехам в кузню, но девки были решительно настроены не дать горячей воде пропасть просто так! Лекс нашел умиротворенную Оливу, она, по всей видимости, нашла в кладовой то, что искала, и теперь довольно улыбалась.

Лекс поставил перед женщиной очередную задачу: приготовиться к приему большого количества покалеченных людей! Стоило позаботиться и о лежанках, и о кормежке пациентов, у которых нет кистей рук и, частично или полностью, языка. Он предложил приготовить заранее мягкой каши и наварить овощей, которые потом надо будет растолочь в пюре, чтобы люди могли глотать, не жуя. Олива сразу погнала помощниц на базар купить соломы, чтобы набить свежие тюфяки. Отдавать матрасы из стриженной шерсти из дома она отказывалась! Лекс махнул рукой, не желая спорить по мелочам. Не важно, на чем, лишь бы не на камнях.

— А теперь мы будем кататься на качелях! — звонкий голосок Ламиля перекрыл разговоры на кухне, — каждый из вас по очереди будет меня раскачивать, а я потом решу, у кого лучше получается! А потом мы будем играть в догонялки, а потом будем рисовать цветочки на песочке, и посмотрим, кто лучше всех рисует! А потом…

Непоседа задумался и засунул палец в нос, обдумывая, чем бы еще заняться, но Лекс осторожно подошел и присел рядом. Рядом стояли подростки из последнего пополнения Киреля, только вот они уже не были похожи на заторможенных зомби, да, они все еще были худыми, с язвочками ранок на руках и ногах, но вот глаза у них были уже живые. Блестящие и вполне осмысленные. Они настороженно смотрели на Лекса и с обожанием на Ламиля.

— Ламиль, мне опять потребуется твоя помощь, — Лекс бережно вытащил пальчик и снял с него козюльку, — к нам скоро принесут несчастных людей. Им сделали больно, и теперь они нуждаются в нашей помощи. Я хочу, чтобы ты и твои новые друзья помогли устроить их у нас в доме. Твои друзья помогут девкам их помыть, а ты их накормишь кашей. Ты ведь уже умеешь кормить ложкой? — глаза у ребенка наполнились восторгом, и он с азартом закивал головой, — какой ты молодец! Я так рад, что у меня есть такой помощник!