Глава 17

Эта неделя плавания оказалась невероятно тяжелой для Киату. И было плевать на то, что они проскочили чудом Морну. Плевать на то, что море открыло скоростные течения, по которым, как по рельсам, красавец «Диатор» скользил без усилий. Так быстро Киату ещё не плавал! Звёзды показывали близость северных морей, а Киату не находил себе места. Его хрупкая девочка чуть не умерла! Какие, к чертям, миссии и сверхзадачи!

Все эти дни Тася не вставала, почти не ела, много спала и вздрагивала во сне. Её высокий лоб покрывался холодным потом, и она плакала. Во сне постоянно. А когда просыпалась, улыбалась и ни на что не жаловалась. Даже шутила, тщетно пытаясь встать.

— Вот вам джива досталась! Супердистрофик, которого с горшка сдувает.

— Перенапряглась, корабли таская, — хмыкала Рита.

— И один памятник! Протестное движение в Москве должно выдать мне премию за похищение Петра Первого! Как ты думаешь, выдадут? — хихикала она с Ритой.

— Кто ж тебе поверит?

— Блин, а я премию хочу. Я б потратила на кучу конфет. Так хочется чернослива в шоколаде и «Гусиные лапки»! И лимонных долек! И Киндер сюрприз! А ещё я как накупила бы себе платьиц брендовых! И туфелек! И маме, и тебе, Ритуля! Ой, а тебя, Киату, мы бы тоже классно приодели. Тебе б косуха пошла и сапоги ковбойские! И очки такие крутые от солнца, типа Пилот!

— Я и так неплох, — бурчал Киату.

А у самого разрывалось сердце. Стоило Тасе провалиться в сон, он переставал её чувствовать, словно она вовсе не существовала среди живых. Да и днём Тася ощущалась еле-еле — слишком мало силёнок осталось в тоненьком теле девушки. И кто просил её спасать его от Хавров?! Вспомнилось, что по преданиям тот, кого приворожили, готов всем пожертвовать для своего «хозяина», становится в некотором роде его слепым рабом. Может, оттого и Тася поступала так? Глупенькая! Он не хочет её жертв!

В первую ночь Киату баюкал её и целовал в лоб, как маленькую, когда Тася кричала во сне. И в тусклом свете лампы с отчаянием смотрел, как уродливым браслетом разрослась на ее узкой щиколотке вязь от колдовской жемчужины. Его собственная была не такой страшной.

Комом завязла в горле вина.

Он не мог не слышать, что даже в шутках его маленькая девочка хотела домой, в свою Москву, в этот жуткий техномир, который был ей родным! Она говорила о маме. Тася скучала. И, возможно, если бы не привязка, она бы вернулась туда сразу. И не было бы этих сверхзадач со спасением мира! Да и не по её это силам, что бы ни говорило Око!

Глубоко за полночь, мучаясь от желания сделать что-то, Киату вышел на палубу мчащегося по волнам корабля. Спустился по якорной цепи и попросил море отдать все его силы Тасе. Море отказало. Лишь облило его с ног до головы водой, как дурака, и повесило на ухо зубастую креветку, словно издеваясь.

Киату это не остановило. Он решил поспорить с самим Оком относительно Таси! Отчего-то казалось, что имеет право. Ответственность уж точно была на нём — в этом Киату не сомневался.

Он вернулся в каюту. Его девочку бил озноб, и снова она была почти неживой. Кожа бледная и холодная — аж самого в дрожь бросало! Поцелуй для возвращения сил много Тасе не дал. Всего лишь на час она разрозовелась и заворковала уютно, как птичка. Прижалась к нему, так, что аж в паху стало горячо, скрутилось всё в тугой узел… «Нельзя! Ничего нельзя!» — оборвал себя Киату и ограничился ласковым поглаживанием по руке и голове больной девушки. Боги! Как же хотелось большего! Но время ли было помышлять об этом, если вскоре Тася опять провалилась в сон, похожий на забытьё? А потом началась лихорадка.

Рита меняла влажные повязки на голове девушки, а Киату метался, не зная, чем помочь.

И вдруг до него дошло — он ведь дживари! Он имеет власть над дживами, так пусть же явятся сюда и помогут своей младшей!

Киату выругался от души и хлопнул ладонью по столу. Увы, так просто дживы не явились. Отправив Риту спать в собственную каюту, Киату вытащил из сундука древние свитки, которые по наитию прихватил с собой в дорогу. Нашёл заклинание, кажущееся ему ранее не более, чем обычным ритуальным стишком. Прочитал трижды и почувствовал, как вскипает кровь. Прочитал двенадцать раз — она забила фонтаном по вискам, и все одиннадцать джив материализовались в каюте, едва в ней уместившись.

— Что случилось, дживари? — строго спросила страшая джива Гуута. — Почему ты призвал нас сюда?

Киату указал на спящую Тасю.

— Вы должны помочь ей.

Дживы обступили кровать. Склонились над Тасей, затем Гуута ответила за всех:

— Мы не можем.

— Вы обязаны! — рявкнул Киату.

— Мы бы могли, если бы не твоё чёрное колдовство, — сказала Лиорра.

— Я не верю в ваши байки! — прорычал он. — Вы просто бросили её на произвол судьбы! Но я, дживари, приказываю вам дать ей силы!

— Отчего же ты не отдал ей свои? — поинтересовалась зеленокожая джива.

— Их не достаточно.

— А, может, просто, она не может принять, потому что по привязке должна отдавать и отдавать тебе? — ехидно добавила Аэринга.

— Это ложь. Всё не так!

— Тогда смотри, — сказала Гуута. — Сестрицы…

Дживы обнялись, касаясь талии, плеч друг друга, и тихонько, но переливчато, словно колокольчики вдалеке, запели волшебную, как крылья фей, мелодию. У Киату побежали мурашки по рукам от удовольствия и благости. Каютка наполнилась нежным свечением — разного оттенка от каждой из джив. И это свечение, концентрируясь в центре груди женщин, потекло струйками к Тасе. Пастельные, радужные потоки света оплели Тасю и впитались под кожу. Девушка расслабленно вздохнула и улыбнулась во сне. Киату замер, счастливый видеть её вновь такой — сияющей, красивой. Тася потянулась, как кошка, и перевернулась на другой бок, подложив ладошку под щёку, не подозревая, что на неё уставились двенадцать пар глаз. Волосы Таси и кожа налились здоровьем, энергией, и, казалось, стали посыпаны чудесной, блестящей в свете лампады пудрой. Всё получилось!

Киату с победным ликованием сжал кулаки: он догадался-таки не верить хитрым дживам! Вывел их на чистую воду! Все лгут, даже такие псевдо-праведницы! А торговаться и давить он умеет! Он сам обманет кого хочешь! Хавров, и тех провёл!

Дживы прекратили петь, но не расступились. Одни печальные, другие удручённые тем, что их заставили делиться силами. А Киату стоял в изголовье Тасиной кровати, довольный собой, даже злорадный.

Он дживари! Он научит их всех вести себя правильно! И уважать его слово!

Горделивая улыбка тронула уголки его губ, он вскинул подбородок, осматривая с начальственным видом явившихся на зов джив. И вдруг ощутил сквозняк. Невидимый ветер стянул к животу Таси всю волшебную пудру. Девушка поёжилась, натянула на себя одеяло, и начала меняться на глазах. Блеск с её волос, румянец погас, лицо вытянулось в муке, даже черты заострились, а из-под кожи, со всего тела к животу — там где ночная рубашка и одеяло скрывало пуп, стекалась искорками жизнь. Закружилась против часовой стрелки, образуя вихрями огненный шар, и потянулась к Киату. С расширенными глазами дживари увидел, как жизненная сила из Таси стекается к его животу. Огненный шар растворился под его курткой. Киату почувствовал жар, в который так часто бросало в последнее время, в бёдрах снова скрутился тот узел, похожий на возбуждение.

— Прекратите! — громким шепотом закричал он.

— Мы не можем, — мотнула головой Гуута.

— Это ваших рук дело! — негодовал Киату. — Я требую прекратить! Вы должны подчиняться мне!

— Мы только сделали так, чтобы ты видел энергии, — ответила Лиорра. — Остальное происходит так, как происходит постоянно.

— Но это я, наоборот, делюсь с ней! — кипел Киату. — До последнего перемещения между мирами Тася чувствовала себя всё лучше!

— Потому что наш мир принял её — море приняло, между вами установилась постоянная связь, энергия перетекала свободно, — ответила Гуута. — А другому миру это было неизвестно. При двойном прыжке через ткани разных миров всё нарушилось и стало таким, каким стало. Любую магическую энергию Тася теперь отдаёт, ты получаешь.

— Но как это исправить?! — чуть не выскочило сердце из груди Киату. — Опять провести ритуал представления морю?!