Глава четырнадцатая

— в которой присутствуют рукописное заявление, командировочный лист, завязка глобальной интриги, а также один внутренний монолог.

2012 год. Июль. Санкт-Петербург. Центральный офис Агентства «Альтаир». Кабинет Александра Евгениевича Светлова.

«…Формирование личности происходит под давлением обстоятельств. Личность, изначально представляющая из себя аморфное соединение инстинктов, черт характера и эмоционального фона, формируется посредством внешних факторов. Внутренние качества, такие как воля, терпение и прочие, с одной стороны, являются неотъемлемой частью личности, с другой же — проявляются исключительно при воздействии извне. Дайте мне волю в создании окружающих условий, и я сделаю гения из любого, даже посредственного человека. Да, чем ниже потенциал, тем больше вероятность гибели или непоправимой психической травмы испытуемого. Но поверьте, люди — очень гибкие создания с колоссальным запасом живучести. Человек приспосабливается ко всему. Жестоко? Да. Однако, как показывает практика, это единственный путь достижения чего-то большего, нежели общество потребления, что ныне правит бал на большей части земного шара.

Точно так же, как личность, формируются и „запредельные“, или, по человеческой терминологии, „аномальные“ способности. Единственное отличие: для проявления этих способностей необходим некто опытный, кто даст толчок этому развитию. Без наличия опытного наставника проявление способностей практически невозможно. Шансы спонтанного развития энергетика — примерно один к восемнадцати миллиардам. И это, в целом, неплохо, иначе планета была бы населена детьми, постоянно играющими даже не со спичками, а с ядерной кнопкой. На примере древней Индии мы уже видели, к чему привело существование нации с поголовно развитыми энергетическими способностями, и помним, чем закончилась битва на поле Куру. Некоторые последствия сей баталии нам приходится ликвидировать до сих пор.

Однако я считаю совершенно необходимыми слежку, отбор и впоследствии принятие под патронаж Агентства детей с потенциалом к энергетическому развитию. Проект „Детский сад“ необходимо развивать, пока не стало поздно. В противном случае, боюсь, мы потеряем возможности к расширению состава Агентства через пятьдесят-семьдесят лет. Возможность поддержания состава на должном уровне пойдёт на спад через сто — сто двадцать лет».

Дата. Подпись. Палач отложил ручку, искусно стилизованную под гусиное перо, и посмотрел на Светлова. Тот кивнул.

— Я считаю, что ты абсолютно прав. Однако, как тебе известно, Его Высочество крайне скептически относится к возможности запуска данного проекта. В первую очередь, из-за отсутствия необходимого педагогического состава. Мы слишком привыкли к обучению уже оформившихся личностей. Дети давно не являются нашим профилем.

Палач коротко усмехнулся и бросил всего одно слово, от которого невозмутимый Александр сморщился, будто от зубной боли:

— Мэрионн.

— Тебе прекрасно известно, в какой ситуации она находится.

— Известно. Уже сотню лет. И с этим тоже пора что-то решать. Если ни ты, ни Его Высочество не собираетесь ничего с этим делать…

— Не можем, Палач, — мягко поправил Светлов. — Мы не можем ничего поделать, ибо дохлую лошадь погонять бесполезно, а от скелета этого скакуна давно остался лишь прах. Печально, что специалист такого уровня фактически похоронил себя заживо, но это был её выбор.

— Значит, на этот выбор надо каким-то образом воздействовать. Я уже пытался — теперь ваша очередь. Снова. — Палач ткнул пальцем в бумагу, лежавшую на столе у Светлова. — Перечитай то, что я пишу. Формирование личности и внешние факторы. Внешние, понимаешь, maggiore[6]?

— Понимаю. Однако тебе также известен один из основных постулатов Агентства. Полное отсутствие принуждения. Тебе и самому вполне ясно, что необходимые условия для Мэрионн созданы. Рано или поздно последует результат. Либо его отсутствие, что само по себе будет говорить о многом.

— Главное, чтобы не слишком поздно. Мэрионн ясно дала мне понять в частной беседе, что не намеревается возвращаться к прежней должности. Зато готова думать о «Детском саде». Но и при её полном отказе нам придётся что-то делать. — Голос начальника Третьего отдела потускнел. — Мир гниёт, Александр. Медленно, но верно. И только от нас зависит, что с ним будет дальше.

Светлов медленно покачал головой. Очки ярко блеснули, отбрасывая солнечных зайчиков на стену кабинета.

— Не только, iuniore[7]. Не только от нас. Ты, как и всегда, когда мыслишь глобально, не принимаешь в расчёт основное население планеты.

Палач открыл рот, чтобы возразить, но Александр Евгениевич сделал короткий отрицающий жест.

— Хватит пока об этом. Заявку твою я принимаю. — Он взял со стола ручку и аккуратно вывел чуть ниже подписи Палача: «Принято к рассмотрению». — Дальнейшее пока что не в твоих силах. К слову о возможностях, судя по вновь появившейся в твоих устах итальянской речи, Тень решила-таки почтить своим высочайшим вниманием нашу скромную обитель?

— А она к тебе не заходила? — удивился Палач. — Она же здесь с пяти утра.

— Меня до полудня не было в здании и до недавнего момента — в моём кабинете. — Светлов извлёк из жилета часы на цепочке и щёлкнул крышкой. — Без четверти три. По-видимому, не обнаружив меня на месте, она решила заняться какими-то своими делами. Что ж, в любом случае, полагаю, она ещё появится. Если уж Тень вернулась, то это надолго. Итак, с твоим заявлением мы покончили, теперь изволь взглянуть на это.

Александр взял из стопки картонных папок на столе верхнюю, открыл её и передал Палачу лист, исписанный ровным крупным почерком. Тот пробежал содержимое глазами и удивлённо изогнул бровь:

— Настолько быстро?

— Сам видишь. Беспрецедентный случай, как ты понимаешь. Через два часа над городом вновь будет облачность, позволяющая господину Бэррингу свободно передвигаться на поверхности — его нынешних возможностей должно хватить для сего предприятия. Он займётся окончательным «наведением мостов» с местной диаспорой Детей Каина. К одиннадцати вечера Андрэ должен связаться со мной и окончательно утвердить встречу. Если всё будет в порядке, к часу ночи мы надеемся провести сей «брифинг».

— А охота на Седого?

— Откладывается. Если встреча пройдёт удачно, можно будет рассчитывать на помощь с обеих сторон. Мы готовы пожертвовать одной ночью ради того, чтобы вести поиск более масштабно. Из сложившейся непростой ситуации следует выжать абсолютный максимум результатов.

— Воин в курсе?

— Отправил ему письмо ещё утром. Признаюсь, я несколько удивлён, что с его стороны не последовало…

Из-за двери послышался какой-то грохот, плеск и громкая нецензурная брань.

— Боюсь, после нашего вчерашнего кондиционирования последним, на что сегодня Воин обратил внимание, была утренняя почта. — Палач улыбнулся, слушая, как начальник Второго отдела в коридоре костерит кого-то, расставившего уборочный инвентарь в неподобающем месте. — Сейчас будет буря.

— Думаешь? — Светлов поправил очки. — Пока что Воин не решался по-настоящему жёстко воспринимать какие-либо решения с моей стороны. А пора бы научиться отращивать зубы не только на Рубеже.

Дверь распахнулась. Открывать кабинет Александра Евгениевича пинком начальник Второго отдела всё же не решился. Хотя чувствовалось, что ему этого очень хотелось.

— …в задницу твою швабру засуну! — рявкнул Воин через плечо, обращаясь к кому-то вне помещения. — И проверну до полного колинара!

Дверь захлопнулась, повинуясь движению брови хозяина кабинета, и демон осёкся.

— Я полагаю, ты желал меня видеть? — нейтральным тоном спросил Светлов, снимая с переносицы очки и начиная их протирать мягкой тряпочкой. — Судя по твоему взвинченному состоянию, причина должна быть более чем веской.

Воин повернулся, затем глубоко вдохнул и выдохнул, явно стараясь успокоиться.

— Какого… лешего… — с видимым трудом подбирая слова, прорычал он, — я узнаю о прекращении моей операции от тебя, да ещё и не лично, а письмом?

— В первую очередь, позволь заметить, что операция проводится Агентством в целом, — мягко сказал Светлов. Закончил с правым стёклышком, посмотрел через очки на свет и перешёл к левому. Воин ещё раз глубоко вздохнул, соизволил, наконец, заметить Палача и коротко поклонился. Пробормотал грязное ругательство, подошёл к столу и развалился в кресле по соседству с главой «Тройки», закинув ногу на подлокотник. Александр стоически перенёс этот развязный жест, зная, что попытка урезонить демона не окончится ничем хорошим.