8

Ивану Дмитриевичу осточертела длинная жизнь. Это поначалу казалось, что долгие годы — это подарок судьбы, нежданный, незаслуженный, но желанный. А потом, когда умерла жена, да друзья–приятели, когда пришлось покупать новые документы и переезжать, фактически начинать жить заново, это уже перестало походить на волшебство и счастье. Захотелось осесть где–то раз и навсегда, не зависеть от норова грозной бабы Нюры, которая гоняла его с поручениями по всей огромной стране, да и поручения далеко не всегда были законными и приятными в исполнении. Он уже делал пару попыток «завязать», убежать от нее. Первый раз думал, что легко это выйдет. Где ведьма, а где он? Она–то ведь «привязана» к этому урочищу, сама как–то обмолвилась. Ан нет, не мог он от нее отделаться, хоть ты тресни! Пробовал убежать, она кошмары насылала, есть–пить становилось невозможно, но мучался он от страшного голода и жажды и только в домике у бабки, попив ее травяного настоя и поев хлеба, он опять начинал нормально жить. Просил уж ее по–хорошему отпустить, да где там! Она без него тоже как без рук.

Это задание казалось легким. Всего–то и надо было залезть в квартиру и найти ту самую карту, которую он проворонил много лет назад.

Как баба Нюра узнала адрес и то, что карта именно в этой квартире, он не знал, да и не хотел знать. Ему бы найти чертову бумажку и, может быть, он сможет вымолить себе свободу. Не хотел он браться за это задание, предчувствие было плохим. Но с бабой Нюрой не поспоришь и он с тяжелым сердцем поехал по нужному адресу. Так бывает, но крайне редко. Плохие предчувствия обманывают, не сбываются. Так с ним и произошло. В той бедной, чистенькой и маленькой квартирушке его ждал большой сюрприз. Карту он не нашел. Перерыл все, отодрал обои от стен со злости, потом догадался поискать в холодильнике. Первый приятный сюрприз оказался в морозилке. Деньги. По его меркам не очень и много, он скопил больше, но приятное дополнение к его пенсионному фонду, как он называл свои счета в Швейцарии. А потом… потом он не поверил своим глазам. В яркой коробке из–под печенья, вперемешку с пакетиками дешевого, ароматизированного чая, валялись несколько мешочков. Общаясь с ворожеей он кое–чему научился и взяв в руки один из мешочков, даже вспотел от волнения. Открыл, посмотрел, понюхал, взялся за второй, третий, четвертый и понял, что это свобода. Что сегодня ему повезло, как никогда в жизни!

Как там раньше говорили? Приворотное зелье, разрыв трава? Все, все в жизни бывает, а тот пацан, который тогда обвел его вокруг пальца в поезде, хорошо усвоил баб Нюрины уроки. И если бы эти дурни, которым попала в руки карта были бы поумнее, то травы они спрятали бы так же надежно, как и бумаги. А они даже не прочитали записки, заботливо вложенные в каждый мешочек. Ох, зря! Иван Дмитриевич рассовал деньги и травы по карманам и неторопливо вышел из квартиры. Так, что теперь? Торопиться не надо, но и медлить незачем. Загранпаспорт давно готов, шенген есть, с собой он возьмет лишь небольшой чемодан, а все остальное купит на месте. Сначала он полетит в Швейцарию, погуляет вокруг Женевского озера, уладит все дела в банке и купит себе домик. Он его уже присмотрел. В Греции, на Корфу. Будет греть старые косточки на солнышке, гулять по оливковым рощам и купаться в ласковом синем море. Он скоро постареет и, вполне возможно, умрет. Но умрет, прожив слишком долгую жизнь и, самое главное, свободным. Вот что было в тех травах — свобода от ведьминого всевидящего ока! Один сбор надо было выпить, второй поджечь, третий пустить по ветру, а четвертым посыпать свой след. Всего лишь! Иван Дмитриевич, счастливый, как юнец после первого удачного свидания, побежал домой заваривать травы и собираться в дорогу.

Что такое гадание? Умение видеть то, что скрыто от неопытного глаза. Ну и зачем тогда смотреть на чаинки, кофейную гущу, выливать воск? Это уж совсем крайняя мера. когда по другому не получается, а самое качественное, правдивое гаданье, оно может быть где угодно. В тот злосчастный для нее день, баба Нюра налила себе борща, наваристого, жирного, сваренного из хорошего куска молодой телятинки (у Жени, соседки, сноха рожать собралась, а мужики все на работе были, до больницы не доехать, вот и приняла бабка дитеночка, все довольны остались, отсюда и телятина), забелила щедро сметаной, взяла горбушку хлеба, ложку и … и аппетит у нее пропал. Потому что она явственно увидела мужской силуэт с чемоданом и оборванной веревкой на шее. Сметана быстро таяла в огненном вареве, силуэт расплывался, превращаясь просто в белые пятна на алом фоне. Но ворожея доверяла глазам.

— Неужто Ванька?

Подручных у нее было несколько, но только Иван Дмитриевич последнее время настойчиво просился на волю.

— Да не может быть такого! Силенок не хватит! Али помог кто?

Борщ остывал на столе, а баба Нюра быстро готовила зелье, погружающее в сон и показывающее нужного человека. По хорошему, надо бы ночи дождаться и тогда спокойно, без спешки, выпить настой и погрузиться в тяжелую дремоту, найти наглеца и привести обратно. Но не было терпения ждать. Уж больно явственно картинка показалась, если неправда, то успокоится, а если правда, то чем скорее меры примет, тем лучше. Она быстро выпила горячий настой, легла в кровать и приготовилась к путешествию. Ох, не обманул борщ! Вот он, предатель! Не с чемоданом, а с новомодным рюкзаком стоит в очереди на регистрацию в аэропорту. Ну–ка, ну–ка, куда это касатик собрался? Но как ведьма не напрягала зрение, она не смогла прочитать надпись на табло. «Ну, ладно, будет по плохому», громко сказала она Ваньке. Обычно тот ее слышал, как никак привязала она его к себе крепко, сразу начинал озираться и виновато переступать с ноги на ногу, знал, что за этим последует. А тут стоит, как будто ничего и не происходит. Потянулась к нему баба Нюра, хотела схватить и хорошенько потрясти, но как стена между ними выросла. Не может к нему прикоснуться, хоть плачь. «Да, что же такое, быть этого не может!» Она не могла поверить своим чувствам. А между тем, коварный Ванька прошел регистрацию и вышел в другой зал. Как она ни пыталась проникнуть за ним, прочитать надписи над стойкой, ничегошеньки у нее не получилось. И тут, откуда ни возьмись, опять эта девка в белом появилась. «Ну, что," говорит, «не получается, убег он от тебя, значит? Ты, бабка, уж доживала бы свой век тихо–мирно и не рыпалась, а то ведь хуже будет!» И пропала.

Очнулась баба Нюра в таком настроении, что верная Тешка спряталась за печку, а ведьмин домик скукожился и постарался врасти в землю, только бы не разнесла она его в пыль и прах. Тарелка с остывшим борщом полетела в печь, чугунок с отваром вылетел в окно, разбив его вдребезги, а баба Нюра, впервые за многие годы, плакала бессильными, злыми слезами.

В маленькое горное село Афанасий приехал к обеду. Остановился на берегу шустрой речки, перекусил вкусно. Повар Барсика очень полюбил, поэтому Афоне, как хозяину всегда куски получше, да пожирнее выбирал, ну и кота и Собаку, разумеется не обижал. В селе парня ждало сплошное разочарование. По–русски жители говорили плохо, когда разговор заходил об озере, вообще большие глаза делали и говорили, что нет здесь такого и никогда не было. Спрашивали, зачем оно ему сдалось, если вот есть чистая речка с ледяной водой, да и вообще, пусть он отдохнет, молочка попьет, сыра домашнего поест. Афоня не сдавался и методично обходил все дворы. Так он дошел до самого крайнего дома, что притулился на склоне горы. На стук вышел улыбчивый мужчина средних лет.

— Озеро? Какое озеро? Парень, ты о чем? Посмотри, — об показал рукой на слон горы, — ущелье заканчивается здесь, вот прямо на моем доме. Зачем тебе какая–то лужа? Вон, речка чистая шумит. Хочешь пей, хочешь стирай, хочешь ополоснись.

Посмеиваясь, он смотрел на Афанасия и словно чего–то ждал.

— Спасибо, но я все–таки поищу, — парню казалось, что над ним откровенно насмехаются.

— Как хочешь, потом заходи, молочка попьешь.

Мужчина закрыл калитку и пошел в дом.

— Исмаил, зачем мальчику врал?

Жена Фатима откровенно подслушивала разговор за сараем.