Вот те раз! Будто не он хозяин дома. Не, ты нас в свои проблемы не вплетай, подумал Биф.

– Завязывать тебе надо с горячительным, - осторожно ответил Биф, - лучше у жены своей спроси, чего это она в призрака играет и людей честных пугает.

Слова Бифа прозвучали не очень убедительно, но задуматься заставили. Лицо у хозяина изменилось с бешенного на вполне безобидное, озадаченное даже.

– Твоя правда… - потянул рыбак, - надо бы у Маргерии сначала дознаться.

– Да и так все понятно, - подал голос Герберт, потирая плечо и разминая спину. Хозяин хижины знатно его придавил своей лапищей, теперь все мышцы болят жутко. Чтобы он еще хоть раз на Промысел пошел? Да не в жизнь! Если так подумать, работа кузнеца - тоже работа…

– Поклоняется жена ваша кому-то, вон, на столике нарисован, - добавил парнишка, показывая рукой, - свечек понаставила, небось и клятвы какие приносит. И все у вас за спиной.

Это он зря, конечно, подумал Биф. Только вроде рыбак успокоился, а мальчишка раз! – и опять злит его. Нехорошо. Хотя, если и правда Марга такое вытворяет, то стоит и разобраться… А то как бы чего не вышло.

Варин потеряно посмотрел в указанную сторону и направился к столику. По дороге он нахмурился шибко и вид снова грозный принял.

– Ты своего паренька-то осади, Биф, - сказал он, - уж больно шустрый и языкастый. Не может моя жена… Гиблая тропа! Маргерия, ты же… я же тебе верил… Выходит, совсем плохо дела пошли, не доглядел, - рыбак со злостью ударил кулаком по столику, из-за чего тот затрещал и покосился. Кровь из царапин на столе закапала на пол. Свечи, моргнув, потухли сразу же, и темнота в комнате вступила в свои права. Пришло ее время.

– Ты о чем это? – поинтересовался Биф, - что за дела? Уж коль начал говорить, то договаривай. Что у тебя здесь творится, а, Варин?

Было слышно как рыбак тяжело вздохнул.

– Думал я, что давно выкурил их всех, а они оказываются втихушку свои дела творили. И кабы не твой парнишка, то ничего бы так и не знал, - грустно произнес Варин, - ладно, пора рассказать тебе, братец. Давно тебя знаю, значит и довериться могу тебе. Все равно больше некому, похоже. Пошли к очагу.

«Есть у нашего промысла тайна, о коей и забыть бы, да не дает народ наш. Так он на древние традиции падок, что ничем его не отучишь… И вещи делают люди на промысле такие, о каких и говорить жутко.

Здесь, на промысле, еще наши прапрадеды поселились, а может и их деды, не посчитать сейчас точно. Поселились и славно вроде зажили, да только обнаружилось, что и местные жители тут имелись. И не просто какие-то, а существа мерзкие, но властью обладали над природой немереной. Со всяким, кто выходил против них, расправлялись они с легкостью и жестокостью. Чтобы неповадно было. Так что попали наши предки в страшную кабалу, и служили хозяевам этой земли, большакам, по-нашему. Сами-то они себя не иначе как Эговарами называли, сгинуть бы им всем на Гиблой тропе.

И даже сейчас, когда нет этих Эговаров в живых и в помине, народ наш продолжает поклоняться им, традиции и обычаи тех жутких времен соблюдать. Чего я только не делал, чтоб отучить их от этой гадости, а выходит все зазря. Думал, что вывел всех фанатиков, а они оказывается, свои дела стали тайно творить. И Маргерия… ума не могу приложить, как жена-то моя поддалась на уговоры этих помешанных. Она у меня разумная же, не абы какая. А туда же… Что теперь делать… даже и не знаю…»

Биф слушал его внимательно, а Герб забился в угол подальше от хозяина хижины, так, на всякий случай. А то глядишь снова бушевать начнет да руки распускать. Второго раза кости вдруг не выдержат. Не хочется особо экспериментировать.

– А чего они такого жуткого творят-то? – поинтересовался Биф, - ну поклоняются себе и ладно. Тебя же и других не трогают. Какое тебе дело до них? А то что жена… это да, беда прямо. Сочувствую, братец. Я сам до сего дня так и не женился, и вижу – не зря. Одному как-то сподручнее и спокойнее.

Варин вздохнул.

– Не понимаешь ты, - ответил он, - они же не просто покланяются. Эговары еще при жизни требовали, чтобы им жертвы приносили. Жутко это, потому что жертвы человеческие были. Смекаешь? Люди из своих выбирали несчастных и отдавали Эговарам … на съедение.

– Что? – поразился Биф, - тьфу, мерзость какая. Людоеды, значит. Ааа… я, кажись, догадался. Эти твои последователи тоже не прочь человеческого мясца отведать. Вот ведь ж… это, конечно, меняет дело.

– Они им до недавних пор жертвы приносили, пока я гонять не начал, - отозвался Варин, - не знаю, где уж они людей брали, из местных вроде никто не пропадал. А теперь выходит, не прекращали они свои гадости и снова жертву себе ищут, забери их Тропа.

– Револьд! – пискнул из своего укрытия Герб и остальные вздрогнули. Биф схватился за голову.

– Как мы могли забыть… Варин, Револьд же на промысле сейчас, к старику вашему пошел, - протараторил он и метнулся ко входу в хижину.

– Скверно… - произнес рыбак и тоже выглянул наружу.

Дождь уже почти закончился и скорее моросил, чем шел. На улице воцарились сумерки, намекая на скорый рассвет. Людей, как и раньше на улицах не было, только речные волны колебали лодки, постукивая ими об мостики.

– Смотрите, там свет! – воскликнул Герб, показывая куда-то вправо вдоль берега реки, - чего-то происходит…

Биф даже не стал время тратить на обсуждения, а бегом поспешил в указанном направлении. Бежать, правда, совсем не просто было, скользко, после дождя. Того и гляди плюхнешься прямо в лужи, которых тут во множестве. Позади шлепали, борясь с грязью, Варин и Герб. Впрочем, сложнее всего было рыбаку. Большой и грузный, он проваливался в грязь по щиколотку и с большим трудом извлекал ноги наружу. Бежал босиком, потому как одеться так и не успел. Некогда такой ерундой заниматься, когда жизнь людская на счету. Это ж в конце концов его поселение, и он, Варин, за все тут отвечать должен. Успеть бы…

– Что это? Слышите? – спросил Герб, когда они уже подбежали к реке и поспешили вдоль берега.

– Как будто шепчет кто-то, - подтвердил Биф, оглядываясь на бегу, - жутко, однако. Только слов не разберу. Незнакомые какие-то.

Варин тоже прислушался, но похоже ничего не услышал. Свет впереди постепенно обретал очертания. Возле реки на самой окраине поселения, аккурат недалеко от дома Гислина собралось много народа. Некоторые из них держали в руках факелы, их свет и удалось увидеть издалека.

– Долина Дольменов! Они опять собираются! – возмутился Варин, - это правда, они продолжают свои подношения. А я-то думал, что искоренил эту заразу.

– Что-то многовато их, - пробурчал Биф, прикидывая что делать дальше.

Они спрятались за лодками на берегу. Отсюда можно было вести наблюдение, не боясь быть замеченным. Впрочем, Варин и не собирался прятаться. Он, в конце концов, староста, и кому как не ему наводить порядок.

– Я разберусь, - уверенно сказал он и спешным шагом направился к сборищу. Может ему и было страшно, но внешне рыбак старался этого не показывать. Иначе нельзя, а то почувствуют слабину. Пусть напускная уверенность, но уверенность! Взял себя в руки и вперед!

– Ох, дурак… - прошептал Биф, но остановить его не пытался. Не стоит привлекать к себе внимание. Вместе с Гербом они двинулись следом, стараясь держаться в стороне и сливаться с грязью. А вдруг и правда у старосты выйдет людей своих образумить. Тогда, глядишь, все хорошо и кончится. Надежда – штука такая.

Уже вблизи стало ясно, что прятаться было ни к чему. Вся толпа, как завороженная, стояла у воды и покачивалась в такт шепоту. Чей-то тихий голос здесь звучал почти оглушительно, скрывая шум воды и ветра. За народом прямо на мостках лежало длинное тонкое бревно. К его торчащей над рекой части был привязан человек и повернут лицом к воде. Возле него, вытянув руки в направлении водной глади, стояли две фигуры.

Варин попытался окликнуть ближайших однополчан и даже в плечо их толкал, вдруг поможет. Но люди были словно в трансе и продолжали свои жуткие покачивания.

– Что с ними сделали? – возмутился староста, - нет, говорю тебе, не доброе дело они творят. Я их такими не видел никогда, хотя гонял не раз. Сегодня прям что-то совсем уж страшное происходит.