— Думаешь, всё настолько плохо? — я осмотрел столпившихся людей.

— Не знаю, — сокрушённо ответила она. — Мы допустили ошибку. Всё, что произойдёт дальше, наша… моя вина.

— Глупости. Причём здесь ты, Уми?

— Я не смогла помочь Юри, — впервые за всё это время, голос девочки задрожал. — Я обещала ей, что помогу. А в итоге…

— Тору, — Рико подошла к подруге. — Беги в храм. Уведи оттуда Харуку.

— А вы?

— Мы ещё понаблюдаем. Если всё будет хорошо, то навестим вас.

Я неуверенно кивнул, выбрался из толпы и бросился в сторону храма. Я ещё никогда не бегал так быстро. Не жалея ног, спотыкаясь на каждой неровности. Я провёл в Сатомори всего пару дней, длинною в жизнь.

Дайте мне возможность, и я бы отказался от поездки в Сатомори. Дайте мне шанс, и я бы сбежал отсюда в первый же день. Я не хотел и не хочу иметь хоть какое-то отношение ко всем этим жутким делам! Но раз уж я здесь! Здесь, на перекрёстке у рисовых полей! Я должен что-то предпринять!

Рико, Харука, Юри, Уми, Аи — эти имена пульсировали у меня в голове. Я мог их никогда не увидеть, никогда не узнать. Но теперь, каждая из этих девочек, глубоко впилась в мою душу. И если есть что-то, что я смогу сделать для них…

***

Я влетел на главную площадь храма. Отбитые стопы болезненно пульсировали, дыхание никак не приходило в норму, а перед глазами поплыли тёмные круги. Стуча деревянными подошвами гэта, ко мне подбежала Харука. Девочка обеспокоенно положила руку мне на плечо и вопросительно взглянула в глаза.

— Х-Харука, — всё ещё задыхаясь, я принялся объясняться. — Послушай меня…

Слова застряли где-то в горле, предложения не строились, мысли запутались, словно клубок ниток. Казалось ещё немного, и я сам начну разговаривать на языке жестов. Нежная ладошка Харуки прикоснулась к моей руке.

На лице её появилась извечно туманная, успокаивающая улыбка. Она подвела меня к скамейке, набрала из рукомойника ковшик воды и протянула его мне. Я жадно пристал к нему. Вода тяжело проваливалась вовнутрь.

Тем временем, Харука убежала в сторону своей комнаты. Но долго одному мне оставаться не пришлось. Из молитвенного храма вышел Нанаки. Он окинул меня неоднозначным взглядом и медленно подошёл ближе.

— Тору-кун, — Нанаки сел рядом. — Заглянул в гости?

— Нанаки-сан, — я, наконец, смог отдышаться. — Там, на главной площади… зреет чтото нехорошее.

— Нехорошее? — жрец нахмурил густые брови.

— Комаэда-сан, — я понемногу распутывал клубок мыслей. — Он собирается повести людей на храм.

— Вот оно как обернулось, — Нанаки неожиданно улыбнулся. — Этот глупый мальчишка совершенно не понимает, что собирается сделать.

— Если все эти люди придут сюда, вы с Харукой будете в опасности!

— Боюсь, тех, кто подвергнется опасности, будет гораздо больше, — загадочно прохрипел старик. — Храм не должен лишиться хранителя. Ни в коем случае. Этот сброд не представляет, с чем они собираются бороться.

— Нанаки-сан, — я совершенно не понимал, что он говорит. — Вам нужно уходить. Мы найдём, где вас укрыть.

— Тору-кун, — храмовник засмеялся. — Храм не должен оставаться без жреца. Если мне суждено погибнуть здесь, то так тому и быть. Мы — жрецы храма Сатомори, знаем о проклятии Хиная больше, чем кто-либо из ныне живущих. Мы — жрецы Сатомори, знаем, как он работает и каким законам подчиняется. Мы — жрецы Сатомори, держим Хинай в узде. Комаэда хочет испытать судьбу? Ну, пускай пробует.

— Нанаки-сан, я вас совершенно не понимаю.

— Но в одном, Тору, ты прав, — мужчина перевёл взгляд на домик Харуки. — Она не должна этого видеть. Ты сможешь её защитить, Тору-кун?

— Защитить?

— Что бы ни случилось после, ты сможешь гарантировать, что Харука будет жива?

По каменной кладке снова застучали подошвы гэта. Харука прижимала к груди тетрадку и продолжала всё также мило улыбаться. Она семенящим шагом преодолела расстояние от домика до скамейки.

— Харука, — Нанаки не стал дожидаться моего ответа. — У меня будут сегодня коекакие дела в храме, ты не против погостить немного у Тору-куна?

Девочка озадачено взглянула сперва на жреца, затем на меня. Но долго она не думала и решительно кивнула.

— Тогда собирайся поскорее, — Нанаки поднялся со скамьи и потрепал Харуку по волосам. — Тору тебя подождёт.

Она бодро закивала и едва ли не в припрыжку снова удалилась в сторону своей комнаты. Когда девочка скрылась за дверью, Нанаки тяжело выдохнул и рухнул назад на скамейку. Некоторое время он пристально осматривал меня, а затем вытащил из кармана кимоно конверт. Тот самый, который дядя Ёичи вручил мне в первый день.

— Прочитай его позже, — жрец поднял взгляд к небу. — Твой дядя — неплохой человек. Он человек, с которым случилось много плохого. Как и со всеми нами, да будут боги к нам милосердны.

Небо медленно затягивало тучами. Ветер сгонял одиночные пушистые облачка в огромное тёмное и гремящее стадо, готовое снести всё на своём пути. Однако, какими бы грозными тучи не казались, это всё ещё — простые облака.

***

Шум телевизора. Второй сезон «Мне не выжить в старшой школе». Харука сидела рядом и с наслаждением наблюдала за происходящим на экране. Она не знала, что сейчас, в эту самую минуту, в храме происходит нечто ужасное.

Она принесла с собой фигурки, мангу, сменную одежду. Принесла всё то, на что указал Нанаки-сан. Харука не знала, что в храм она уже не вернётся. Возможно, и Нанаки, она видела в последний раз.

Рядом со мной, на кофейном столике, лежал конверт без марок. Тот самый конверт. Что в нём? Деньги? В нём лежит нечто, что дядя задолжал храму. Нечто, о чём я должен узнать позже.

Пока я размышлял над всем этим, Харука незаметно подсела ближе. Подсела так близко, что я ощутил её тихое горячее дыхание. Сегодня её прикосновения казались намного нежнее, чем раньше. Меня буквально парализовало.

Не сразу я разобрал лёгкую дрожь в её руках. Она прижималась ко мне всё крепче, словно пыталась спрятаться, защититься мной. Всё такая же невесомая, всё такая же ласковая, всё такая же молчаливая Харука.

Я хотел было спросить у неё, что это, вдруг, случилось, но почувствовал, как её тёплая ладошка медленно пробирается под футболку. Харука обнимает меня всё крепче, дыхание её становится всё быстрее. Однако дрожь. Дрожь никуда не уходит.

Я дотянулся рукой до пульта и выключил надоедливый телевизор. В доме воцарилась тишина и пугающее спокойствие. Как-то незаметно Харука оказалась у меня на коленях. Я вглядывался в её глаза. Напуганные, чувственные и всё же, жутко уставшие и настолько же жутко печальные.

Плавным, изящным движением руки, Харука развязала *оби, что подпоясывал юкату. Девочка не отводила взгляд, не прятала его, не краснела. Она продолжала заворожённо смотреть в мои глаза. На друзей так не смотрят.

Из-под юкаты показались узкие плечи, за ними, аккуратная, маленькая грудь. Всё тот же, уже знакомый, болезненный, фарфоровый оттенок кожи. До Харуки было страшно дотрагиваться, казалось, что она может разбиться от любого неосторожного прикосновения. Она действительно была похожа на куклу из антикварного магазина. На куклу, которую никто не хотел покупать. На бракованную игрушку, которой все сторонились.

Я почувствовал прикосновение губ.

Всё происходило в абсолютной тишине. В доме было настолько тихо, что наше дыхание казалось оглушающе громким. Харука спускалась всё ниже. Девочка уже не

контролировала свои руки, её тонкие пальцы изучили каждый сантиметр моего тела. И этот тремор. Эта дрожь никак не проходила.

Затем я почувствовал губы вновь. Всё те же тёплые и мягкие губы Харуки. За окном громыхнуло. Согнанные в стадо облака окатили землю Сатомори дождём, капли которого ритмично отбивали дробь по шиферу.

Что делать дальше?

Понятия не имею.

Примечание

*Сёги - японская настольная логическая игра шахматного типа. *Токутоми Рока(Кэндзиро) - «Куросиво» *Кана (хирагана и катакана) - японские слоговые азбуки, использующиеся наряду с китайскими иероглифами. *Оби - Японские пояса, носимые как мужчинами, так и женщинами поверх кимоно.