– Так и есть! Еще возьму и выпью огневиски сегодня!

– Вот уж нет, тащить тебя на себе я не собираюсь!

– Тоже мне, друг называется!

Они расхохотались и сложились пополам, смеясь.

У Драко болела голова от ее смеха.

Впервые в жизни он чувствовал такую нестерпимую потребность заставить человека прекратить смеяться.

Он пришел раньше грязнокровки – Пэнс притащила его, потому что каким-то образом Грейнджер и ее втянула и заставила полюбить эту тупую идею с зимним праздником. Так вот, Пэнси притащила его, потому что ей нужна была помощь с тем, чтобы приготовить площадь для школьного хора, который должен был петь тошнотворно-веселые блевотные песенки на радость местным деревенщинам.

Они проконтролировали, чтобы созданный подиум был достаточно широким и стоял под крышей. Наколдовали вокруг летающих фонариков и еще какой-то блестящей херни, погоняли младших, чтобы те расставили на столах сладости и сливочное пиво… Вообще, Драко просто стоял рядом и отдавал распоряжения, а Пэнс орала на всех, когда ее что-то не устраивало. Это не было весело и прикольно, зато это немного отвлекало от проблем насущных… Пока эти проблемы не приперлись сами.

На Грейнджер была бледно-голубая куртка и гриффиндорский шарф, который она обмотала вокруг своей шеи так плотно, словно пыталась им удавиться. Ее волосы были собраны в хвост, но каким-то образом умудрялись один черт торчать в разные стороны, словно даже резинка была им нипочем. Джинсы, ботинки – типичная Грейнджер под ручку с Поттером, и ржут так, словно сперли в теплицах Стебль травку, которую повадились пиздить Нотт с Крэббом и Гойлом для ха-ха.

Драко скрипнул зубами: вот она расхохоталась, откинув голову назад, краешек шарфа взлетел в воздух, мазнув по ее подбородку… Рука легла на плечо Поттера, который согнулся пополам, приторно смеясь.

Ее щеки раскраснелись от румянца, грудь высоко вздымалась даже под толстой курткой, и вся она была какая-то совсем не отличница, совершенно не гордая, простая и на удивление забавная, если бы такое слово вообще существовало в лексиконе Драко.

Он отвернулся, услышав очередной гогот гриффиндорской парочки. Посмотрел на Пэнси – аккуратные сапожки на каблуке, платье и приталенное пальто. Прическа, краска на лице, перчатки в тон пряжке на ремешке сумки… Идеальная, совершенная, скучная до отвращения Пэнси.

Да и сам он весь в черном: водолазка под горло, кожаные перчатки и брюки, отглаженные так, что нет даже намека на складочку.

Впервые затошнило от собственной безупречности, и Драко сдержал порыв запустить пальцы в волосы и растрепать их.

– Так и будешь стоять или лучше поможешь мне? – возмущенно прошипела Пэнс. Он не успел ничего ответить, поскольку Паркинсон перевела взгляд за его спину и выкрикнула уже в полный голос: – Как насчет того, чтобы начать что-то делать, Грейнджер?! Или мне больше всех надо, м?

Он оглянулся через плечо. Грязнокровка виновато шепнула Поттеру «я найду тебя позже» и прошагала мимо него, забирая у Пэнс список гостей.

Вообще, идея была тупая. Зачем приглашать родителей, если через месяц ученики сами поедут домой на каникулы? Но, блять, это же Грейнджер, любимица всех преподавателей (за исключением Снейпа, храни его Салазар), и каждая, даже самая тупая и дебильная ее мысль автоматически приравнивается к гениальной. Она вякнула, Макгонагалл тут же подхватила, все остальные решили, что так нужно, и вот, пожалуйста, даже Пэнс теперь втянута в это по уши, и, кажется, ее предки реально собираются приехать.

Драко своим не писал. Во-первых, они не согласились бы, потому что, вполне очевидно, что на таких праздниках встречается одно отребье, а во-вторых, он не хотел видеть отца, а мама без него бы не поехала. С их последней встречи прошло около двух недель, и, признаться честно, Драко совершенно не соскучился. Отец давил на него и торопил, пытаясь сыграть на чувстве жалости и еще непонятно чего, а Драко все пытался понять – неужели его отцу действительно плевать на то, что его сын, фактически, собирается кого-то убить? Настолько плевать, что он торопит его, словно это не задание от Темного Лорда, а досрочная сдача эссе.

Он проглотил ком, когда Пэнси ядовито сказала, надавливая на каждую букву:

– Почему я должна все делать за тебя?

Грейнджер или проигнорировала грубый тон или просто не сочла нужным хамить в ответ. Только перелистнула страницу со списками и тихо ответила:

– Потому что до сегодняшнего дня ты ничего не делала.

– Ты что-то сказала, мышь?!

Драко поморщился. Грейнджер подняла на Пэнси глаза, и, так как Паркинсон стояла рядом с ним, она буквально смотрела в его сторону, но, Мерлин, словно не видела его. Только Пэнси, только она одна.

Давай же, сука. Давай, посмотри на меня.

Но… нет.

Насмешливо вскинула брови:

– Ты прекрасно слышала, что я тебе сказала, – и вернулась взглядом к своим бумажкам.

– В таком случае, – наседала Пэнс (у нее месячные или что?), – может быть, повторишь?

– Нет, знаешь, не хочется. Я предпочитаю лимитировать общение с тобой до минимума.

Снова пошел снег. Пэнси стояла рядом с ним и пыхтела, зло раздувая ноздри, а Драко с трудом сдерживал улыбку, ведь… Грейнджер только что довела Паркинсон до состояния «у меня нет ни единого слова, чтобы показать, насколько ты меня бесишь»! Это было… Блять, это было охуительно, и, да, возможно так думала Тень в его голове, ведь сам Малфой так думать не мог, но, черт возьми, Грейнджер заставила его член затвердеть просто из-за ничего. Только что. Блядская сука.

– Тебе жить надоело, грязнокровка?! – рявкнула Пэнс. Точно месячные.

От оскорбления Грейнджер едва заметно вздрогнула и сжала тетрадь чуть сильнее, чем требовалось. Вряд ли это заметил бы кто-то другой, но от Драко этот жест не укрылся. Мелькнула мысль – как же хорошо ты ее знаешь? Прогнал ее, смахнув снежинки с волос.

Он ждал. Стоял и предвкушал, как Грейнджер сейчас набросится на Паркинсон со словами, как начнет выплевывать завуалированные оскорбления или изысканные гадости, которые только она может расценивать как реально достойные слова для отпора. И она открыла рот, привычно вскинув свой острый подбородок вверх. Драко облизнулся. Он не помнил, чтобы она хоть раз смотрела с таким вызовом на кого-то, кроме него, эх, Пэнс, везучая дура.

Но не ответила. Вернее, может быть, собиралась, но мужской голос с видимым акцентом сбил с мыслей.

– Гермиона?

Малфою стало жарко. Он узнал этот голос, он вспомнил его в секунду, а уж Грейнджер и подавно вспомнила – повернула голову, чтобы посмотреть, и… Бляяять.

Миг, узнавание, выдох.

Мерлин, Драко даже во снах никогда не видел от нее такой счастливой улыбки. Словно ебучее солнце свалилось ей на голову или все книги мира вдруг оказались прямо перед ней – улыбка и взгляд. Яркий взгляд, сияющий, такой блестящий, что ослепнуть можно.

– Виктор? – выдохнула счастливый смешок, сделала шаг, потом второй. – Виктор, Боже, откуда ты здесь?!

Болгарин распахнул объятия, и Грейнджер бросилась в них, будто это главное, о чем она мечтала в своей жизни.

Эти широкие ладони, обхватывающие ее за талию и поднимающие над землей…

Эта улыбка, смех и акцент…

Этот взгляд, Салазар, Драко прекрасно знает такие взгляды, и КРАМ. СМОТРЕЛ. НА ГРЕЙНДЖЕР. Как на гребаный мир, собранный в кучу в одном человеке.

У Малфоя поплыло перед глазами, и он развернулся на сто восемьдесят градусов, чувствуя, как от чужого яркого звонкого смеха клокочет в груди.

Она, и правда, зря надела такую теплую куртку. Поняла это, когда, занимаясь последними приготовлениями, забегалась до испарины на лбу. А еще Виктор то и дело появлялся рядом с ней, помогал (больше отвлекал), смешил и горячил замерзшую за последние месяцы кровь.

– Ты вообще планируешь уделить мне пару минут сегодня? – он в очередной раз возник за спиной, когда Гермиона расставляла стулья и провожала подтянувшихся родственников и гостей на свои места. Хор уже готов был начать выступление, выпускники стояли наготове с волшебными палочками – у них тоже было заготовлено шоу. Было шумно, поскольку каждый ребенок желал побыть в компании своей мамы или отца, особенно младшие. Всем было интересно пообщаться и поболтать, поделиться впечатлениями.