— Это, конечно, очень интересно, — вежливо проговорила девушка, — но я спешу встретиться с Далаханом. Так что прошу меня извинить…

— А не думаешь ли ты причинить повелителю зло? — нахмурился оборотень, подозрительно оглядывая свою собеседницу.

Ева подавила истеричный смешок.

— А не думаешь ли ты причинить зло мне? — недоверчиво парировала она, скрестив руки на груди.

К её удивлению, юноша опустился на одно колено и произнёс:

— Дочь альфы вервольфов, внучка альфы вервольфов, светлая Королева, я клянусь тебе, что никогда и волоска с твоей головы не упадёт по моей вине.

— Я… я не королева, — тихо ответила смущённая Ева, кутаясь в чёрную толстовку. Становилось прохладнее.

— Это временное явление, — пука поднялся. — Я готов сопровождать тебя к обители повелителя. Кстати, а что у тебя с волосами?

Торжественность и неловкость момента канули в Лету. Девушка закатила глаза.

— Не могу поверить, что тебя интересует моя причёска. Ладно, я согласна. Можешь провести меня к дому Далахана. Только… — поёжилась она боязливо. — Я на тебе не поеду.

— А я и не предлагал! — фыркнул оборотень. — Ещё чего, размечталась! Пешком пойдёшь.

И, продолжая бурчать о наглости некоторых венценосных, но крайне невоспитанных особ, он направился вперёд, раздвигая и бережно придерживая ветви, чтобы те не хлестали идущую сзади Еву по лицу. Светлячки радостно носились над ними.

Однако на той поляне, где стояла раньше хижина Далахана, они заметались, будто в отчаянии. Спутник Евы, в мгновение ока обратившись в огромную чёрную птицу, издал пронзительный крик и, захлопав крыльями, скрылся в вышине за верхушками деревьев, мелькнув чёрным силуэтом на фоне луны.

На негнущихся ногах девушка подошла к тому месту, где всего лишь сутки назад находилась забавная крошечная постройка с приставной лестницей. Сейчас же на этом участке поляны было пепелище. Ева в отчаяние упала на колени, не веря своим глазам. Зола была ещё теплой. Она отдёрнула руки от сгоревшего дотла остатка дома и… не смогла сделать вдох. Отчаяние захлестнуло её. Боль в груди была невыносимой, мешаясь с каким-то невыразимым чувством, которое девушка пока не могла определить.

— Ты жив, — шептала она, безумным взглядом бесцельно блуждая по поляне. — Ты не можешь быть мёртвым. Я не верю в это.

Рыдания были готовы вырваться у неё из груди, но внезапно в её голове всплыло обращение к ней её неожиданного ночного спутника. Дочь альфы, королева… Не пристало ей выть сейчас посреди леса в отчаянии и горе, если она не знает всего наверняка.

Может, ему пришлось сбежать, и он подчистил за собой следы? В этом городе у него есть недоброжелатели. И каким образом лесные обитатели не почуяли огня? И почему же сгорели только хижина, а кусты и деревья рядом остались нетронуты? Огонь не мог не перекинуться на них.

Взгляд Евы метался по пепелищу. Хотя бы уловить, найти какой-то след… Неужели она с её магией этого не может?

Её чувства переплелись в сложный узор надежды, страха и потрясения. Она почувствовала, как становится совсем лёгкой и маленькой, отдаляясь от злополучной поляны. Её несло куда-то, по неведомому никому пути, и всё, чего она жаждала, было увидеть Далахана живым и невредимым.

Каково же было её удивление, когда она приземлилась на пол в незнакомой тёмной комнате, пахнущей гиацинтами. Грохот заставил обитателей дома включить освещение, и Пип с Далией Гудфеллоу заморгали от яркого света и от изумления, обнаружив у себя в спальне совершенно ошарашенную Еву, перепачканную сажей. Сама фея пребывала в ещё большем шоке.

По её плечам и бёдрам мягко струилась шелковистая золотая шевелюра. Над ней порхали… сначала, ей показалось, что всё те же светлячки, однако, присмотревшись, она обнаружила нечто, что заставило её открыть рот от удивления.

Над её головой с достигавшими пола золотыми волосами летали разноцветные клубы света и волшебной пыльцы, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся крошечными феями. Пикси.