Глава 39. Адель
— Воу-воу-воу! — только и воскликнул я, когда Мартин свернул с уходящей в туннель под аэропортом магистрали и, ломая ограждение, выскочил по пологому холму к опоясывающей аэропорт дороге. Снеся простой проволочный забор, наш внедорожник пролетел через летное поле прямо к стоянке подготовленного к вылету «Гольфстрима».
Двадцать километров от Вильнев-д’Аска до бельгийского аэропорта в Кортрейке мы преодолели за несколько минут — не знаю, что сказала Ребекка Мартину, но машину он вел так, словно на кону стояла судьба мира. Впрочем, так оно и было — Адель слишком важная фигура, для того чтобы проверять во вспышке ядерного взрыва сможет ли она стать бессмертной.
Выскочив из внедорожника, мы со швейцарцем забежали в самолет. Мартин поинтересовался у пилотов о чем-то на французском — ответ я понял, потому что «к взлету готовы» летчик ответил на английском. После чего оба пилота очень быстро покинули кабину, а Мартин сам сел за штурвал. Стараясь не привлекать внимания, я опустился в кресло второго пилота.
Рулежка по полосе и быстрый взлет прошли словно мимо меня — внутри появилось эхо тяжелого и противного чувства, которого я испытывал перед тем, как Индия и Пакистан обменялись массированными ядерными ударами.
— Мартин, быстрее, — поторопил я не своим голосом. — Быстрее! — а это уже почти прокричал.
Тяжесть опасного эха мешалась с тем, что я ничего не мог сделать, находясь в зависимости от Мартина и от скорости попадания в Париж. Нам надо было пролететь около двухсот километров — и сейчас швейцарец выжимал из самолета все, что можно, забираясь под облака и разгоняя машину до тысячи километров в час.
Буквально через несколько минут Мартин вдруг вступил в активные переговоры — и несмотря на то, что отвечал он сдержанно, я чувствовал, что внутри у швейцарца бурлят эмоции.
Покрутив головой, я поискал глазами гарнитуру второго пилота, но, заметив, даже не стал надевать — все равно Мартин переговаривался на французском. Вдруг он повернулся ко мне и, сдвигая наушник в сторону, сообщил, скрывая напряжение:
— Небо над Парижем закрыто, и мы не сможем… — прервавшись, он выслушал что-то, потом повернулся ко мне: — Нам предлагают изменить курс. Если не подчинимся, нас…
Мартин не договорил, но я и сам увидел, как перед нами появился серый истребитель и, качнув крылом, начал закладывать пологий вираж, вынуждая нас отклониться с курса.
Быстрый взгляд на карту, и решение пришло само.
— Все, я вышел, — благодарно похлопал я швейцарца по плечу. Серия глубоких вдохов, нагоняющая энергию в доспех духа — и почти сразу яркая ультрамариновая вспышка скачка телепортации перед глазами.
Ветер засвистел в ушах, а меня невероятным образом закрутило в падении. Успев увидеть блики солнца на борту уходящего в вираже прочь от Парижа «Гольфстрима» и изменившего курс истребителя, я смог обернуться к земле.
Крыльев в это раз со мной не было, поэтому я падал словно летящий с трамплина лыжник, подруливая руками и ногами. Земля понемногу приближалась — и, оценивая оставшееся расстояние до Парижа, я вдруг понял, что совершил ошибку — мы преодолели едва больше полутора сотен километров. Даже если получится обратиться в пса, не думаю, что он может передвигаться со скоростью ягуара. Если же я в стиле ГТА заберу у кого-то машину, потребуется минут тридцать — а это много, слишком много. Не успеваю — только и успел подумать, как увидел на магистрали решение проблемы.
Мотоцикл, в отличие от машины, я умел водить — и достаточно неплохо. Приземляясь с помощью левитации перед спортбайком, надеялся, что мотоциклист остановится — агрессивно ссаживать его не хотелось. Но байкер к частью притормозил — что в общем-то неудивительно, если прямо перед тобой на магистрали падает с небес человек.
Прекратив левитировать, я упал с нескольких метрах на дорогу, даже не обращая внимания на пошедших в разные стороны юзом машин с ошалелыми от происходящего водителями, и подбежал к мотоциклу. Байкер приподнял защитное стекло, глядя на меня, как вдруг повернул руль и переключил передачу — явно намереваясь объехать меня и скрыться, потому что мое внимание ему явно не понравилось. Однако скользнув в замедленном времени, я уже оказался рядом и перехватил непривычно тонкое запястье. За рулем сидела девушка — когда я схватил ее за руку, она коротко и испуганно вскрикнула.
О том, что девушка, мог бы догадаться сам — байк был белым с розовым рисунком в виде белой кошечки с красным бантом.
— Привет, мне нужен твой мотоцикл, — резко шагнул я вперед, так что девушка, увидев мой полыхнувший огнем взгляд, отшатнулась и выпрыгнув из седла, едва не упала, с трудом удержав равновесие. Я запрыгнула на байк, который владелица не заглушила, примериваясь к управлению и приноравливаясь к рычагу переключения передач и тормозам.
— Моя одежда, черт тебя дери, не нужна случаем? — вдруг с вызовом выругалась девушка и вновь отшатнулась, когда я посмотрел на нее горящими глазами. Мотоциклистка была в обтягивающих джинсах с защитой поверх и усиленной вставками кожаной крутке.
— Сейчас нет, — покачал я головой, переключая передачу и отжимая ручку газа. Байк с удивительной силой рванулся вперед — так что до меня донеслось только разорванное в клочья эхо ругательств лишенной мотоцикла девушки.
Пейзаж по сторонам растянулся словно во временном скачке — переключая передачи, я все увеличивал скорость, работая корпусом и обходя немногочисленные машины. Мотоцикл прекрасно слушался руля и был несравним легкостью управления с теми, на которых я учился ездить. Стрелка спидометра уже давно пересекла отметку в двести километров в час, а мотоцикл продолжал набирать скорость.
Внутри у меня по-прежнему сгущалось тяжелое чувство неотвратимой опасности — я ощущал, как утекают секунды, понимая, что если успею — это будет настоящим чудом. Лавируя в потоке машин, несколько раз замедляя время, чтобы избежать аварии, я пронесся по магистрали и уже через несколько минут был в предместьях Парижа, проезжая стандартные для любого мегаполиса гипермаркеты вдоль трассы — даже названия одни и те же, виденные мною недавно в Москве и Екатеринбурге.
После указателя к аэропорту машин стало значительно больше — и все мое внимание теперь приковывала дорога. Несколько раз я видел мелькание сирен, но не слышал их звуков — все глушил встречный поток ветра, от которого я прятался, прижавшись к мотоциклу, практически слившись с мощной машиной.
Выдерживая направление по наитию, я продолжал лететь по трассе, лишь немного сбросив скорость — до двухсот километров в час. Магистраль уже зашла в городскую черту — по сторонам мелькали росчерками изукрашенные рисунками и надписями граффити стены, траффик стал гораздо плотнее — и передо мной возникла пробка. Не снижая скорости, я влетел в проем между двумя рядами, даже не чувствуя, как крошатся пылью осколков зеркала машин. Вдруг передо мной возникло крыло перестраивающегося автомобиля, миг — и время замерло, останавливая свой бег. Понимая, что пытаться увернуться бесполезно, я просто вытянул левую руку, и сорвавшийся с ладони файербол снес с дороги машину за миг до того, как я в нее врезался. Отброшенный взрывом седан закрутился на месте, как юла, а я летел дальше.
Пробка закончилась, магистраль повела в сторону — правее от центра города. Я еще немного снизил скорость, понимая, что просто ухожу в неверном направлении и могу банально миновать город по кругу. Но увидев один из указателей к центру города, понял, что все же двигаюсь правильно. И практически сразу трасса виадуком поднялась над землей, полого поворачивая налево. Подо мной мелькнула река, а слева показался огромный футбольный стадион.
Магистраль превратилась в четырехполосное шоссе, сжатое в бетонном желобе, огораживающем его от городских кварталов. Мелькнуло несколько многоэтажек, вновь поток уплотнился, собираясь в пробку перед ближайшим перекрестком. Я уже не старался лавировать между машинами, просто несся прямой стрелой между рядов — надеясь на то, что моя авантюра не закончится прямо сейчас прямым столкновением.
Дорога вильнула в туннель, мимо пронеслись кварталы, напоминающие спальные районы Красноярска, и шоссе вдруг оказалось в центре развязки, а движение машин остановилось. По-прежнему выдерживая прямое направление, я залетел на двухполюсную дорогу — вновь лишив зеркал и спокойствия полсотни машин и водителей, и оказался на расширившемся до нескольких полос шоссе.